Два и семь

— Ээээ… куда?

— Куда надо. Ты ведь стрелка качаешь?

— Ну, да, пятьдесят очков уже.

— Вот и проверим твои знания, у нас на базе нормального стрельбища нет, только тир для пистолетов.

— А что, есть шансы, что я и в реале стрелком стану? — уточнил я.

— Не факт, но игрой заинтересовалось начальство, планируют использовать для начальной подготовки бойцов спецподразделений. А тут подопытный нарисовался. Насчёт силы и ловкости вряд ли что-то получится, психологическая подготовка там качается, это уже установлено, а насчёт стрелковых навыков пока неизвестно. Вот на тебе и проверим. Ты стрелял раньше? Вживую, я имею в виду?

— Нет, — честно ответил я, — только в играх. Но это ведь ничего не значит, бывают ведь самородки, взял винтовку в первый раз, бах — и белке в глаз.

— Практика показывает, — дядя Миша, хоть и старательно маскировался под тупого быка, на деле явно был человеком образованным, — что в искусстве стрельбы первое место занимает не талант, а практика. Постоянными тренировками можно сделать снайпера даже и совершенно бесталанного человека, у которого глаза косят и руки трясутся. Он просто запомнит, в какой момент нажимать спуск, чтобы пуля прилетела точно. Ладно, хватит болтать, собирайся.

В качестве одежды мне выдали сильно поношенное солдатское хэбэ, к которому прилагалось бельё (вроде бы, новое) и старые кеды с носками. В самом деле, на дворе лето, в чём ещё на полигон ездить. После этого мы сели в УАЗ типа таблетка, дядя Миша нажал на педаль, машина сорвалась с места и направилась на выезд с базы.

На полигон мы попали через полчаса, там было безлюдно, на КПП солдат лениво глянул в бумаги и махнул рукой кому-то невидимому в будке, велев открывать шлагбаум. Скоро мы выгрузились почти у самого огневого рубежа.

— Занимай позицию, — велел дядя Миша, доставая из машины странного вида свёртки. — Из чего там стрелял?

— Дробовик, а из дальнобойного — винтовка Гра.

— Чего?

— Ну, винтовка такая, — я смущённо развёл руками. — Старая очень, типа Бердана. Затвор ручной, однозарядная. Я её сейчас немного усовершенствовал.

— И? Как результат?

— Со ста пятидесяти попадаю в девятку, с двухсот пятидесяти — в ростовую мишень.

— С оптикой?

— Где бы её взять? С механического.

— Вот и добро, — он хмыкнул, разворачивая первый свёрток. — Вот, это, конечно, не Бердан, это чуть лучше, но где-то около того, и тоже без оптики.

Он протянул мне классическую трёхлинейку, точнее, судя по длине, карабин на её основе. В принципе, почти то же самое.

— А не страшно вот так, осуждённому уголовнику оружие давать? — спросил я, принимая от него пять патронов в обойме.

— Нет, — он невозмутимо покачал головой. — Во-первых, я в людях разбираюсь, могу просто в глаза посмотреть и понять намерения. У тебя в глазах ничего такого нет, ты намерен просто отстреляться и вернуться на базу. А во-вторых, у меня четверть века выслуги, я всю жизнь занимаюсь тем, что убиваю людей, вот, только к старости расслабился на кабинетной должности. Ты ещё только ствол поворачивать начнёшь, как я уже тебя убью.

При этих слова он, словно фокусник, материализовал в пустой руке небольшой, но явно очень острый нож.

— Понял, — сказал я и открыл затвор.

Если честно, то я и в самом деле ничего плохого не планировал с самого начала. Нет у меня желания уходить в бега и жить на положении нелегала. Назначили наказание, значит, отбуду полностью.

Заряжать с обоймы было просто, но, ввиду отсутствия навыка, удалось только с третьей попытки. После этого я получил указания расстрелять все патроны в грудную мишень на расстоянии ста метров.

Собственно, ничего сложного. Прицел ничем не отличался. Ставлю на единичку, навожу в центр, замираю, чтобы оружие не плавало в руках. Жму на спуск. Отдача ударяет в плечо. Сильно, но терпимо, в игре всё точно так же. Затвор вверх, назад, гильза падает вниз, а я рефлекторно пытаюсь её поймать, рука замирает на полпути. Здесь это не нужно. Досылаю следующий патрон, стреляю снова.

После пятого выстрела дядя Миша отбирает у меня винтовку, после чего мы вдвоём идём в сторону мишени. Результат оказался отличным. Четыре пули легли в десятку, почти в самый её низ, а пятая легла ещё ниже, по верхнему краю девятки.

— Молодец, — удовлетворённо кинул дядя Миша. — По вертикали чутка поправку бери, ниже уходят. Теперь добавим расстояние.

Следующим испытанием была стрельба на сто пятьдесят. Я заранее взял поправку и это принесло результат. Две девятки, три десятки. Потом было двести и двести пятьдесят. Он предложил стрелять на триста, но я отказался, заявив, что просто мишень не вижу.

Но это был ещё не конец. После трёхлинейки в мои руки попала винтовка СВД с оптикой. Оптика, как я понял, самая простая, та, что солдаты срочники используют. Итак, что мы видим. А видим мы то, что все мишени приблизились, а вместо мушки есть специальный маркер. Добро, так даже удобнее.

— Попробуй пару раз для пристрелки, — посоветовал дядя Миша.

Так я и поступил, два выстрела, потом анализ попаданий. Оба ушли в сторону, причём прилично. Настраивать прицел я не рискнул, поэтому взял поправки, а дальше стрелял с учётом отклонения. Результат ощутимо превзошёл мосинку, только на трёхстах метрах вышло сильно хуже, отклонение пули было уже велико, а потому поправку я взял неправильно.

— Ну, как? — спросил я у старого солдата.

— Хм, — только и ответил он.

— Хорошо? Плохо? Пойдёт? — я попытался перевести малоинформативное междометие.

— Знаешь, когда я эту винтовку брал, мне сказали, что прицел сбит, причём, сбит ощутимо.

— Так я это сразу понял, а потому поправки делал.

— Просто вот так взял и сделал поправки?

— Да, а что?

— А то, что ты можешь быть стрелком-самородком, талант у тебя с рождения, но вот рассчитать отклонение пули на трёхстах метрах у тебя не получится, для этого знания нужны и тренировки долгие.

— Ну, так это, глазомер хороший, геометрию в школе учил.

— Угу, ты в курсе, насколько пуля уйдёт на трёхстах метрах, если не сделать поправку?

— Она и так ушла.

— Ушла, но не на метр, как должна была, а всего сантиметров на пятнадцать. Короче, больше мы ничего пробовать не станем, сейчас едем обратно, ты будешь чистить стволы, а я писать отчёт о проделанной работе. Есть мнение, что кое-кто этим заинтересуется.

— Кое-кто?

— Угу, кое-кто, о ком тебе знать пока рано. Сворачивайся, поехали.

Справедливости ради, грозному на вид старому вояке была свойственна и доброта. По дороге он пошёл на немыслимое нарушение режима: высадил меня в пригородном кафе, где на свои средства купил кофе и мороженое. Я от такой заботы чуть не прослезился. Мир не без добрых людей.

А потом мы вернулись на базу, где я немедленно начал чистку оружия. Если вычистить потроха мосинки получилось самостоятельно с помощью тряпочки, шомпола и собственных пальцев, то для проникновения в богатый внутренний мир винтовки Драгунова потребовалась посторонняя помощь. Дядя Миша куда-то пропал, видимо, пишет рапорт по результатам стрельб, а потому на помощь мне пришёл Аркадий. Тот, несмотря на ботаническую внешность, оказался не чужд военному делу и смог дать мне нужные рекомендации.

Ну, а потом, когда необходимость во мне отпала, я снова отправился в капсулу.

— Багги номер один прошла технический осмотр и готова к выезду, — сообщи мне Василий Филиппович, когда я снова очутился в бункере.

— Спасибо, я сейчас уеду, вернусь через пару дней, остаёшься за старшего.

— Не понял, — честно признался компьютер.

— Не надо ничего понимать, это юмор такой, у нас, человеков.

— Ха, ха, — язвительно произнёс он.

— Я знал, что тебе понравится. Где моё добро?

— Там же, погрузку я не производил.

— Правильно, дальше я сам.

Добро на продажу было сложено небольшой горкой рядом с готовой отправиться в путь багги. Прежде, чем начать погрузку, я осмотрел транспорт. Нда, лёгкая и подвижная машина, мощный двигатель, который ест мало бензина. Единственный минус — отсутствие всякой защиты. Корпус сварен из труб, причём, вряд ли из стальных. А потому меня на ходу можно достать не только пулей, но даже когтями, спрыгнет сверху мутировавший леопард, а потом оторвёт мне голову. Непорядок. Кое-какой доспех у меня есть, та же кольчуга, которую я довёл до ума и обшил двумя слоями ткани, теперь она не звенит. Но целиком спрятать тело в скорлупу я не мог, значит, придётся обороняться активно. Одной рукой буду держать баранку, а вторую положу на дробовик.