Страница 86 из 87
Но теперь Андрей Васильевич, ведя закрытое заседание, ведь на него не пустили прессу, сам никак не мог понять смысла в смещении Севы Боброва с должности старшего тренера сборной СССР перед самым мировым первенством в Праге. Но чиновники более высокого уровня: Николай Яковлев, Валентин Сыч, Виталий Смирнов, Михаил Зимянин, Борис Пастухов и Сергей Павлов сказали Советское волшебное слово: «Надо». А для человека военного, которым являлся Старовойтов — это значило одно, громко и четко гаркнуть: «Есть!», и немедленно приступить к выполнению приказа. Кстати, на заедание кроме чиновников были приглашены и будущие новые, они же старые и прежние, тренеры Чернышёв и Тарасов.
Первым слово взял заместитель руководителя спорткомитета Сергея Павлова, Виталий Смирнов. Виталий Георгиевич зачем-то рассказал всем присутствующим, каких больших успехов добилась общая сборная команда страны на Олимпиаде в Саппоро, затем он перечислил — сколько было проведено спортивных сборов перед этими играми, какое количество кандидатов в сборную прошло тщательный отбор.
«Какую несусветную чушь он несёт, — зло подумал Андрей Васильевич. — Ещё назови, сколько тон морковки было съедено спортсменами перед поездкой в Японию, сколько мяса отправилось в желудки лыжников, конькобежцев и хоккеистов? Кончай уже эту бодягу!».
— Итак, подведём итог, — сказал Виталий Смирнов, словно услышав призыв руководителя Федерации хоккея прекратить «толочь воду в ступе». — В то время, когда все как один, не жалея сил ковали великую победу Советского спорта на международной арене, поступки Всеволода Михайловича Боброва, про которые вам всем известно, выглядят как «выстрел в спину». Мы бьёмся за авторитет страны, а для Боброва — это всё шуточки. Предлагаю снять Всеволода Михайловича с должности старшего тренера сборной СССР по хоккею и назначить на его место, хорошо проверенный временем, дуэт Чернышёва и Тарасова. Давайте голосовать.
— Подожди с голосованием! — Махнул недовольно рукой Михаил Зимянин, который курировал в ЦК вопросы спорта. — Предлагаю дать слово Всеволоду Боброву.
— Я не отрицаю, что немного погорячился с нашим работником из посольства в Швеции и случайно толкнул другого нашего посла из Японии. — Встал со стула у самой двери Всеволод Михалыч и немного помялся. — Но какое это имеет отношение к имиджу страны? Во-первых, шведский царь Карл Густав не пострадал и японский президент Акихито тоже. Их я не касался, даже близко не подходил.
— Не царь, а король, и не президент, а император, — поправил Боброва Зимянин. — Значит, конфликт с посольствами разных стран ты не отрицаешь? Тогда можно голосовать.
— Подождите, товарищи, — неожиданно для себя высказался Андрей Старовойтов. — А давайте послушаем хоккеиста Ивана Тафгаева, который сделал скандальное и неслыханное заявления для телевидения, и тогда проголосуем по всем пунктам сразу.
***
Услышав своё имя, я встал и прошёл к небольшой трибуне, где первым делом налил из графина стакан воды и медленно его выпил.
— Между прочим, водичка-то в графине протухла, — высказался я. — А если бы сюда пожаловал император Японии Акихито, выпил бы этой водички и помер от интоксикации? Как вам такой имидж страны? Вы товарищи вообще понимаете, куда вы толкаете наш хоккей?
— Хватит демагогии! — Рявкнул Смирнов.
— Затыкание рта, навешиванием ярлыков — это первый и верный признак нарождающегося в Советском союзе троцкизма, уклонизма, а так же партийного оппортунизма! — Гаркнул я, как на хоккейном поле. — На чью мельницу льёте воду товарищ Смирнов, то время пока враги спят и видят? Подумайте пока над ответом. А теперь я вам расскажу, что будет, если Всеволод Бобров уйдёт из сборной СССР. Команду нужно будет готовить для чемпионата мира в Праге с нуля! Искать новые сочетания игроков, наигрывать новые комбинации. Да чехи и шведы такую команду в клочья разорвут! Вам товарищи не страшно за свою недальновидность держать ответ перед всем Советским народом? Хотите получить падение производительности труда, срыв планов девятой пятилетки, рост смертельных случаев на производстве? Вы это получите. Народ не простит! И в поиске виноватых, полетят именно ваши головы.
— А давайте послушаем, что нам скажут товарищи Чернышёв и Тарасов, — внезапно охрипшим голоском произнёс, курирующий спорт в ЦК, Михаил Зимянин, пока остальные чиновники от спорта принялись пить воду из графинов. — Можете ли вы гарантировать победу на чемпионате мира в Праге?
— Можем гарантировать второе место, — первым чётко и громко сказал Анатолий Тарасов, который судя по виду, был очень рад, что теперь не потребуют в недружественной Праге непременного выигрыша золота.
— Я хочу напомнить, что вторая сборная СССР под руководством Тарасова и Чернышёва дважды проиграла шведам в прошлых декабрьских товарищеских матчах с одинаковым счётом — 3 : 5. — Тут же добавил я, так как терять инициативу на этом словоблудом заседании мне не хотелось. — Точнее 5 : 3, ибо матчи проходили на выезде.
— А у нас не было в составе всех лучших! — Выкрикнул Тарасов и сел на место.
Чиновники, вдруг осознав, что дело «пахнет табаком» или даже «жареным», стали перешёптываться и советоваться. Ведь никто не хотел лишиться теплого насиженного места и ехать в какую-нибудь дыру работать мелкой сошкой до самой пенсии.
— Предлагаю, объявить товарищу Боброву строгий выговор, оставить его старшим тренером на ближайшее мировое первенство, проголосовать и разойтись! — Громко высказался я. — А летом вновь вернуться к вопросу о новом наставнике для сборной СССР по хоккею с шайбой. Спасибо за внимание!
Я выдохнул и с чистой совестью гордо пошагал на место, которое тоже было на стульчике у самого выхода из кабинета Федерации хоккея.
— Объявляется перерыв пять минут! — Объявил почему-то не ведущий собрание Андрей Старовойтов, бывший хоккеист и одноклубник Боброва, а Михаил Зимянин.
***
То, что произошло после перерыва, лично я в принципе ожидал, только думать о самом плохом раньше времени не хотелось. Да, я наивно полагал, что напугав чиновников, смогу посеять смуту и что-то изменить, но попытка оказалось не удачной. Большая политика — это не хоккей. В этой политике прав не тот, кто больше этого заслуживает, а тот, у кого больше прав. Поэтому без всяких прений сам Михаил Зимянин, получив в ЦК ценные указания, встал за трибуну и объявил: