Не убояться зла

Маркиза бесцеремонно вклинилась меж двух мужчин, обдав тонким запахом парфумов и осчастливив перила прикосновением изящных, затянутых в шёлк и бархат локотков. Вынула из выреза умопомрачительного декольте маленький свиток. Повертев бумагу в тонких пальчиках, она легонько вздохнула.

— А всё же, господа — примерно четверть не прибыла. Назначенное время почти вышло.

Граф Ротгат пожал плечами, не без усилий отогнав сладкие воспоминания о безумной ночи, которую маркиза однажды проспорила ему на скачках.

— Трудно было бы ожидать, что всё пройдёт гладко. Жаль только, что граф Вилмар… — он вынул из ручки маркизы тайный список соратников и пробежал его глазами.

Переданное по хрустальному шару сообщение, что его старый друг на полном скаку вылетел из седла, когда уже почти догнавший оленя жеребец-трёхлетка вдруг оступился в кротовище и сломал ногу, бодрости, понятно, не прибавляло. Хоть Вилмара сейчас и пользуют лучшие целители, да за здоровье его в будущем ручаются, а всё верно — после перелома позвоночника лучше полежать в постели.

— А вот скажите, леди — что там у вас на самом деле вышло с одним молодым чернокнижником?

Серые, сладко сводящие с ума глаза маркизы озарились сполохами полированной стали. Столь дерзко она взглянула в лицо похолодевшего графа, что тот, не боявшийся во главе клина тяжёлой конницы атаковать орочью орду, всё же смутился.

— Граф, не будьте столь безрассудны, — протянула она, кокектливо сложив розовые губки бантиком.

Против ожидания, голос маркизы оказался мягким, чарующим — и с легчайшей бархатной укоризной.

— Неужели вы верите во все эти глупые предрассудки насчёт вечной жизни? — маркиза чуть развлеклась, наблюдая замешательство сильных и неробкого десятка мужчин. — Нет, господа, всё куда проще.

Неспешно роняя в ночную тьму слова, красавица поведала замершим от сладковатого ужаса собеседникам, что, как она точно выяснила в перерывах меж постельными забавами, небезызвестный барон и некромансер отнюдь не собирается по примеру его предшественника Яромора возводить в этом мире своё Царство Смерти. Будь он хоть немного тщеславнее… тогда маркиза участвовала бы в больших и громких делах на стороне Тьмы, а не в нынешнем банальном заговоре.

Примолкнув, красавица вспомнила, как она тогда похолодела от осознания — что ещё одна ночь, и её и барона связали бы незримые и столь неразрывные узы Ночи, что от одного только осознания охватывала дрожь. Да уж — жаль, что у неё нет хоть какого-нибудь волшебного Дара помимо чисто женского — пара из них вышла бы просто великолепная…

— Но вы правы, граф, в том предположении, что взоры и уста мужчин будет радовать всё такая же молодая и очаровательная маркиза де Лани, когда состарятся даже ваши внуки, — голос её не дрогнул в ночной тиши.

Как же легко обвести вокруг пальца этих мужчин, при виде смазливой мордашки и прилагающегося к ней прочего теряющих всякое соображение! Разумеется, на балах и в страстных ночах любви будет блистать маркиза — но только дочь, а потом и внучка. Даже всесильный чернокнижник не ведает, что причиной её трёхмесячной отлучки в свете на самом деле являлось не увлечение модными тогда морскими круизами на яхте. Нет, сероглазая малышка Элен — дочь одной из первых красавиц Империи и молодого чернокнижника — ныне тайно воспитывается в стране эльфов. И тамошняя королева с пониманием отнеслась к просьбе маркизы о присмотре за столь чудесной лапочкой, унаследовавшей редкую красоту матери и волшебный дар отца. Спасибо Хенноре, хоть дар к магии огня, а не… гм-м!

И не приведи боги, если барон Valle проведает о том, что он давно уже отец — вот тут и впрямь возможны, мягко говоря, неприятности. А-а, да ничего не будет! Ведь, если уж обзаводиться детьми, то от хорошего и сильного парня, чтобы потом не стыдно было перед потомками? Не зря ведь маменька, переодевшись смазливой горничной, оттёрла в сторону блистательную графиню Алисию и'Вальдес и искусно подставилась ныне постаревшему, а тогда такому молодому, красивому и грозному Императору? Так что, на самом деле именно в этом крылась причина того, что, в противовес всем ожиданиям, маркиза самолично не распечатала обоих принцев — братцы ведь! Хм-м, а чью ещё кровь добавить в этот изумительный по красоте коктейль — то уж пусть решает малышка, когда вырастет в волшебницу и маркизу Элен де Лани. Кстати, ей можно будет и насчёт перворождённых подумать…

С другой стороны, очаровательная и с виду безнадёжно ветреная маркиза прекрасно знала, что на самом деле знакомый чернокнижник сейчас бродит совсем рядом, в окрестностях замка, готовя что-то жуткое всей банде заговорщиков. Ведь красивой женщине доступны иные секреты, недостижимые даже для самого искусного разведчика или шпиона мужского пола. К тому же, Тайная Палата щедро оплачивает сообщаемые ей столь деликатные тайны… Беркович даже предлагал вывести маркизу из игры — но де Лани одним только холодным взглядом утихомирила выскочку. Что он понимает в вопросах чести…

Вот теперь женщина с холодеющим сердцем и гадала — пощадит ли её неведомая магия смерти или однажды виданные отвратные демоны? Хоть и не рассчитывала она на снисхождение или страховку, да и свой долг перед родом де Лани выполнила — а ведь ой как не хочется уходить.

И всё же — пусть меня запомнят молодой и красивой…

Барон Кейрос не счёл нужным скрывать своё раздражение. Его усы, так напоминающие торчащие в стороны стрелки часов, воинственно топорщились, а крепкая кисть терзала витую рукоять шпаги столь явственно, что любой другой на месте графа и'Вальдес крепко струхнул бы. Но старый граф не любой другой…

— Успокойтесь, барон, и сядьте, — обратился пожилой дворянин к своему более молодому соседу по землям.

Благо баронесса Эстефания уже сидела в золочёном кресле с бархатными подушками, по праву рода и пола не нуждаясь в приглашениях. Но на худощавом лице её не замечалось ни негодования, ни недоумения по поводу того, что пришлось бросить подготовку к её завтрашнему дню рождения, оставить съезжающихся в замок гостей — и в сопровождении присланного старым графом проводника-леани тащиться по боги знают каким местам в соседнее графство. Да ещё и на ночь глядя. Нет, баронесса умела держать на лице маску чуть холодной вежливости — уж покойная Алисия и'Вальдес крепко вбила в свою подругу уважение к иным ценностям. И достоинство дворянки среди них занимало отнюдь не последнее место.

Барон, поворчав ещё немного, всё же сел в предложенное кресло. Но старый граф, проводив его благожелательным кивком, не спешил сообщать то, из-за чего он выдернул из предпраздничной суматохи своих соседей и единомышленников. Он ещё раз всмотрелся в нечто внутри себя, видимое только ему. Привычно погладил отполированный до блеска подлокотник графского трона, затем откинулся на жёсткую и неудобную, но с годами ставшую привычной высокую спинку — и взгляд его поднялся к целому собранию стягов, свисающих с потолочных балок. Немые свидетели былых побед и поражений, они постоянно напоминали о прошлом. Особенно вот тот, алый с золотым львом, обгоревший скраю — да, славно тогда наподдали Императору…

— Прежде чем начать речи и сообщать известия, равно как и советоваться, я хотел бы взять с вас, блистательная сеньорита и благородный сеньор, слово… никогда и ни при каких обстоятельствах сказанное здесь — равно как и понятое без слов, не должно и не будет вынесено за пределы этой залы.

Слова гулким эхом было пронеслись по большой и приятно затемнённой парадной зале — но тут же увязли в глухой, почти ватной Завесе Тишины, установленной дворцовым магом.

— Это настолько серьёзно? — на ещё красное после недавней вспышки лицо барона постепенно возвращалась обычная для этих краёв смуглость.

— Более чем, — лаконично ответил с высоты трона старый граф.

Кейрос задумчиво погладил свои усы-стрелки и пожал плечами. Да в принципе, граф никогда не предложит чего-то низкого и противоречащего законам чести…

— Даю слово молчать, — негромко и нарочито бесстрастно уронил он.