Страница 22 из 76
Миру возмущённо краснеет и явно сдерживается, чтобы ничего не сказать вслух. Потом подходит к нам с Тикой и зачем-то решительно вклинивается между нами.
— Планируете оспорить решение электронного правительства? — интересуется тем временем Хамасаки-старшая. — Я именно оттого и приехала. У меня были подозрения, что свои права и обязанности в роли официальной опекунши лучше подтверждать лично. Господин Али, я вижу, у вас всё работает, как надо...
"Она сейчас о нейропрофиле" — поясняет панда Эрнандес для меня.
— ... поедем по поводу вашего глаза в суд? Или разберёмся здесь, на месте? — Тика через плечо дочери дотягивается до меня. — Между собой?
Её пальцы, несмотря на нервничающую между нами дочь, выбивают арпеджио по моей лопатке.
— Я понял. Мне это очень не нравится, — юрист сверлит мою опекуншу пронзительным взглядом. — Но я вас понял... Благодарю за этот великолепный урок. — Он кланяется глубже, чем даже завуч. — Однако прошу понять правильно: то, что мы оказались по разные стороны баррикад, никак не влияет на моё личное отношение к людям.
"Вот же старый козёл! ?" — злится Миру. — "Это он при живом папе к маме яйца подкатывает! Вот же скотина! Причём технично! ? Не подкопаешься".
"Твоя мама чихать на него хотела" — равнодушно замечает кошка Мартинес. — "Видно же со стороны".
— Господин Трофимов. — Отец Лысого поворачивается к великому педагогу. — Я благодарю вас за содействие, но вынужден с огорчением уведомить. К сожалению, на территории вашего заведения мои претензии ещё не окончены.
— Инцидент с Хамасаки исчерпан? — поднимает подбородок Тика, перебивая Али-старшего. — То есть с Седьковым?
— Да. Ещё раз извините. Я не знал.
— Тра-ля-ля, — Мартинес выбивает чечётку и делает пару танцевальных па. — Теперь пи**ец Лысому. — Она так и говорит. — Мало того, что папеньке наябедничал; так ещё и сам папенька язык в жопу от Хамасаки втянул. И какого хера было тогда утром революцию затевать? Если такие на расправу жидкие?
"И кто тебя вечно за язык тянет" — неодобрительно роняет Ана.
"И не говори ?" — слишком легко соглашается Мартинес. — "Я такая легкомысленная!".
— Тебе конец, тупая сука, — абсолютно спокойно говорит Али-старший. — Ты — тупая и невежественная сука из леса. Сегодня будет урок.
— Это вы моей дочери? — с такими словами в дверях появляется ещё одна женщина.
Моё зрение отчего-то резко улучшается: охота присвистнуть.
Хренасе у Мартинес мама.
"Эй, завязывай!" — тут же пишет мне сама Айя в чате. — "Рыжий, это не смешно ни разу! ???".
"???"
"Прекращай эрегировать на мою маму! Тебе меня мало?!!".
"И меня? ?" — кажется, Эрнандес сейчас поддевает подругу, а не меня.
"На мою маму у него тоже встал" — мрачно выдаёт Миру. — "Похотливая сволочь".
Латиноамериканки даже не хрюкают, а трясутся, как от озноба.
И ведь не объяснишь, что всё не так.
Разволновавшись, выдаю текст полностью: "ЭТО НЕ ТО, ЧТО ВЫ ПОДУМАЛИ!!!".
***
Лучше бы он этого не писал.
"Как назло, рассказала перед школой" — якобы посокрушалася Айя.
Не понял только Рыжий. Ана заржала ещё громче, а Миру надулась ещё сильнее.
Глаза отца Рашида ей определённо не нравились: явно узнал.
Узнал — и всё равно ломает комедию. Точно задумал что-то не хорошее.
Ладно.
"Мам, ты вовремя" — дальше она уложилась в пару секунд с деталями.