Страница 65 из 103
Когда я заглянул в машину, где лежали трупы убитых оперативников, то сразу почувствовал знакомый почерк. Это Пиковый король, нет сомнений. Тела изрезаны, на щеках и груди неизвестный шифр и кровавые рисунки. Все в машине было залито кровью.
— Как он это сделал? — спросила Белокрылова. — Зарезал двух вооруженных, опытных ребят. Вы что, ничего не слышали?
Михалыч уже учился за подмогой, а Терехов пока остался с нами. Он пожал плечами.
— Нет, не слышали. Окна подъезда выходят в другую сторону, во двор. Я подошел, чтобы спросить у них воды, и обнаружил тела.
— Такое впечатление, будто он знал о ловушке, — пробормотала Белокрылова, в очередной раз осматривая кабину, из которой несло кровью и свежевыпотрошенным мясом.
На меня она при этом не глядела, но я понимал, что вопрос о моем предательстве может возникнуть в первую очередь. Я ведь знал о засаде. И мог предупредить убийцу.
— Если вы будете подозревать меня, — предостерег я. — Мы никогда его не поймаем. Я понимаю, что мне трудно доверять, но хотя бы ты могла бы уже поверить.
Я указал назад, где возле обочины стояла вереница припаркованных машин.
— Вот смотрите, он мог подкрасться сзади. Окна машины открыты. Взмах ножом и он перерезал горло Королькову. Потехин полез за оружием, но не успел. Видите, у него раны на руках, а у Королькова нет. Это потому что убийца ударил его по руке, чтобы он выронил пистолет. Затем тут же прирезал. У него было два ножа.
Белокрылова покачала головой.
— Каким же дьявольски ловким надо быть, чтобы вот так быстро убить двух вооруженных милиционеров? Если все было так, как ты говоришь, это не человек, а какой-то демон из преисподней.
Я кивнул.
— Он как-то догадался, что у дома выставлена засада. Я не знаю как, но догадался. Он наверняка заходил проверять в подъезд. Вы должны были видеть его, Витя!
Терехов приложил ладонь к голове, как будто его ударила молния.
— Да чтоб его разорвало пополам! Ночью заходил какой-то старик, сказал, что перепутал подъезды. Это что, получается, он был? Рем еще сказал, что тут что-то нечисто. Он показался ему подозрительным.
— Вы видели его в лицо? — спросил я. — Сможете опознать?
Но Терехов покачал головой.
— Какой там. Он стоял внизу, на другой площадке, даже не поднимался. На голове кепка, как я заметил. Там лампочки не горели, всюду полумрак.
Вот зараза. Они упустили его. Упустили. А ведь был такой прекрасный шанс разом придавить эту змею.
— Я же просил, чтобы меня пустили вместе с ними, — сказал я злобно. — Если бы я тоже был в подъезде, то наверняка опознал бы его! И ваши люди остались бы живы.
Но Белокрылова тоже была удручена смертью коллег и не собиралась церемониться.
— Если бы мы пустили тебя, неизвестно, кто бы погиб, — сказала она запальчиво. — Мы до сих пор не знаем, какого хера ты путаешься у нас под ногами и все вынюхиваешь! Может быть, тогда погибли бы Рем и Витя, и еще все Савинковы, откуда мне знать?
Я уже был сыт этим по горло. Они не собираются верить мне. Так и будут думать, что я заодно с маньяком. Такова их натура, подозревать всех и каждого.
— Ага, значит, я путаюсь у вас под ногами? — в бешенстве спросил я. Белокрылова упрямо смотрела мне в глаза, а Терехов потупился. — А ничего, что я помог вам раскрыть дела, а сегодня даже рисковал своей жизнью ради спасения заложников? Знаете что, идите вы ко всем чертям со своими подозрениями! Я сам организую на него охоту и обойдусь без ваших кривых взглядов исподтишка. Все, к черту все! Сами разбирайтесь со своими делами!
Я развернулся и в ярости зашагал прочь по улице.
— Иди, иди! — закричала мне вслед Белокрылова. — Вот только не смей уезжать из города, скоро тебе придет повестка на допрос!
Не ответив ей, я продолжил быстро уходить по улице. Прошелся немного, потом сообразил, что ухожу еще дальше на территорию острова, в то время как мне надо совсем в другую сторону. Развернулся и отправился к мосту через реку.
Шел и сердито бормотал под нос. Действительно, чего ради я вообще связался с милицией. Можно прекрасно обойтись без них.
Мне бы просто засечь этого психопата, а дальше я могу подключить этих дуболомов. Пусть арестуют его и раскручивают по всем параметрам. С меня останется только помочь раздобыть им улики. А я могу в это время выступать на эстраде и зарабатывать много денег.
Перейдя мост, я поймал такси и поехал домой. К черту все. Теперь буду обходиться собственными силами. Но сначала лягу в постель и хорошенько отосплюсь.
Когда я вернулся домой, в городе уже занимался ранний рассвет. Полумрак отступил, небо светилось багровыми лучами солнца. Я отчаянно зевал.
Но едва я улегся, как затрезвонил телефон. Я застонал, встал с постели и взял трубку.
— Ну, что там еще? — спросил я.
В трубке раздался знакомый девичий голос.
— Ян Юрьевич, а когда мы можем приступить к занятиям? — задорно спросила абонентка.
***
В тот же вечер участковый Димитров поселения Усть-Славянка Невского района Ленинграда, позвал двух дружинников Синявского и Рыбкина и вручил им повестки, которые надо было двум свидетелям из Рыбачьего для вызова на допрос.
— Отдайте им сейчас же, пока они дома, — сказал Димитров строго, хотя дружинники были ребята ответственные и до сих пор четко выполняли все поручения. — А то я уже неделю как не могу их поймать.
Время уже было позднее, но все равно еще светлое. Ребята вышли от участкового и отправились по Советской улице. Одеты по последней моде, брюки клеш, длинные волосы, а у Рыбкина даже борода. На руках красные повязки с надписью «Дружинник», а у Рыбкина еще и значок на груди.
— Ну, и что она сказала? — продолжал любопытствовать Синявский. — Оттолкнула тебя с криком: «Да как ты посмел, за кого ты меня принимаешь?»
Перед тем, как отправиться по поручению участкового, Рыбкин рассказывал, как познакомился с весьма симпатичной девушкой Ольгой на недавнем концерте художественной самодеятельности.
Она работала в местной библиотеке в Усть-Славянке и благосклонно отнеслась к ухаживаниям комсомольца. Вчера Рыбкин сходил с ней в кино и подарил цветы, а потом даже умудрился поцеловать на прощание.
— Нет, все было совсем по-другому, очень даже хорошо, — счастливо сказал Рыбкин. — Мы с ней договорились завтра встретиться. Ты даже не представляешь, как я рад.
Неподалеку раздался звон стекла и ругань. Парни поглядели в сторону шума и обнаружили трех ровесников возле заводской столовой. Они разбили стекло в одной витрине и явно собирались сокрушить все остальные.