Госпожа Печалей

— Верьте в Зигмара! Воодушевитесь благородством нашего дела! — подбадривал бойцов генерал. — Не забывайте, за кого вы сражаетесь, кого спасаете от зла!

И тут, перекрывая его возгласы, над Морем Слез прокатился новый звук. Из глубины раздался скорбный колокольный звон, от которого задрожал, завибрировал мост, словно при землетрясении. Вьючные животные завизжали, срываясь с постромков, самые обезумевшие проламывали каменные барьеры и летели кувырком в темные глубины. Небо почернело, дневной свет отступил, скрывшись за невидимыми тучами. Повеяло холодом, превращающим рвущееся изо рта дыхание в клубы пара.

Немыслимый подводный звон усиливался. Колокола всех затонувших храмов и святилищ присоединяли свои голоса к погребальному напеву, перерастающему в адский грохот. Языки колоколов давно рассыпались ржавой пылью, но призрачный перезвон не стихал.

А из Утопленного Города начали выныривать фигуры в изодранных, истлевших до черноты саванах, обвивающих устремившиеся к поверхности скелеты. Темнее теней, сквозь которые они плыли, ночные охотники видны были совершенно отчетливо, будто каждого освещала отдельная свеча. Кошмарный легион поднимался из катакомб и храмовых гробниц древнего Бельвегрода, призванный леди Олиндер на службу.

— Когда они достигнут поверхности, стреляйте! — приказал Яхангир лучникам.

Некоторые спустили стрелы слишком рано, и те без толку вонзились в воду. Но большинство стрелков дождалось, когда призраки покажутся над волнами. Стрелы — закаленные после ковки в святой воде, с выгравированными на древках молитвами из священной «Книги Зигмара» — посыпались с моста. Когда они попадали в призраков, неупокоенные испарялись или расплывались, оставляя после себя лишь покачивающееся на волнах маслянисто-темное пятно.

Чародеи и жрецы тоже вступили в бой. Копья золотистого света пронзали туман, испепеляя поднимающиеся фигуры священным гневом, сжигая привидения в саванах на магических погребальных кострах. Гремящие цепями корчились и дымились, стянутые искрящими лентами энергий эфира.

Десятки призраков были уничтожены у самой поверхности, но то была лишь крохотная часть легионов, извлеченных из водных могил. Яхангир видел сотни — тысячи — рвущихся вверх фантомов. Леди Олиндер и шпиль, с которого она командовала своим войском, вновь материализовались над морем. Повинуясь мановению костлявой руки, гигантская волна, поднявшись на дыбы, окатила мост в нескольких ярдах от Яхангира и его авангарда, обдав людей жалящими ледяными брызгами. Но угрозу несла не волна, а то, что она оставила после себя на мосту.

Перед Яхангиром предстали люди — с искаженными отчаянием лицами, с глазами, полными ужаса, мужчины и женщины, старики и дети, аристократы и чернь. Огромная толпа, охваченная ужасом, сокрушенная катастрофой. Это были вызванные Госпожой Печалей духи последних мертвецов Бельвегрода, тех, кто пытался спастись, когда Море Слез подступило к их домам. И слезы подступили к глазам Яхангира, ощутившего тоску и боль, до сих пор терзавшие духов.

В первом ряду призрачной толпы возвышалось привидение всадника в роскошных доспехах. Лик его был благороден, глаза сияли, лучась состраданием. Яхангир уловил историю этого мужчины. Герой Бельвегрода, он мог бежать из тонущего города, но вернулся. Вернулся, чтобы отвести других к безопасности. Он возвращался снова и снова, и каждый раз все больше и больше его сторонников, поддавшись страху, покидали рыцаря, пока наконец он не вернулся один. Вернулся, чтобы погибнуть при последней тщетной попытке.

Призрак героя вызывал сочувствие, но это было отравой. Черви сомнений зашевелились в душе Яхангира. Если тебе суждено потерпеть поражение — к чему же тогда надрываться? Зачем рисковать собой ради тех, кто недостоин твоей отваги?

— Нет, — прошипел Яхангир привидению. — Я не такой, как ты.

Лицо духа, мужественное и благородное, исчезло мгновенно, едва Яхангир отверг героя. И вся толпа на мосту тут же изменилась. Плоть сползла, обнажая кости, лица превратились в ухмыляющиеся черепа, одежда обернулась заплесневелыми клочьями саванов. Всадник на лошади предстал истлевшим трупом в черных доспехах, а скакун его — разложившейся тварью, из-под копыт которой рвались клубы дыма.

Рыцарь грозно уставился на Яхангира. Лишенные плоти челюсти разошлись, выпуская на волю вызов-вой, и кошмарный скакун ринулся вперед, явно намереваясь сбить и растоптать противника.

И фантомы пошли в атаку вслед за своим давно почившим чемпионом. Зачарованные щиты в руках азиритов разрывали Гремящих цепями в клочья дрейфующего тумана. Обретенные, потрясая талисманами и оберегами, пронзали призраков копьями, нанося им страшные раны, источающие дымящуюся протоплазму. Но никто из воинов, защищаясь благословенными щитами или древними традициями, не сумел задержать продвижения черного рыцаря, мчащегося прямо на Яхангира. Двух бойцов сбили с ног дымящиеся копыта призрачного скакуна. Еще одного солдата проткнул зазубренный наконечник копья. Насаженное на древко дергающееся тело рыцарь-фантом с легкостью поднял в воздух. По лицу воина разлилась мертвенная бледность, но ужаснее всего было отсутствие на теле каких-либо ран — копье пронзило не плоть и не броню, оно вошло в самую душу человека.

А призрачный рыцарь продолжил скакать вперед, размахивая телом умирающего как флагом, расчищая своей жертвой путь сквозь ряды обороняющихся. В пробитую им брешь тут же хлынули низшие духи, набрасываясь на солдат, не давая им восстановить строй.

Привидения стекались со всех сторон. Низших духов защитные чары кое-как отгоняли. Однако другие фантомы, основательно напитавшиеся темной энергией некромантии, просачивались сквозь преграды, курясь призрачным паром от соприкосновения с защитными заклятьями. На мосту солдаты встречали врага благословенной сталью. Но на место каждого зарубленного и растаявшего мертвеца приходил новый. Еще хуже дела обстояли там, где паникующие животные проломили ограждения. Порушенные чары не мешали проходу призраков, и мост здесь буквально кишел ночными охотниками. Чародеи маяка и жрецы храма спешили туда, пытаясь сдержать натиск врага магией и молитвами.

Дальше следить за развернувшейся на мосту битвой Яхангир уже не мог — последний воин его авангарда отлетел в сторону, сбитый с ног черным рыцарем. Взгляд героя прошлого обжигал. Презрительным жестом всадник стряхнул с копья тело пронзенного человека прямо к ногам Яхангира. И мучения души воина прекратились. Труп стремительно усох, рассыпавшись пылью.

Яхангир вскинул меч и ринулся на всадника. Зачарованный клинок рассек призрачное копье и врезался в шею коня-привидения. Отрубленная часть копья, мгновенно утратив даже подобие формы, развеялась, слившись с туманом. Раненый конь поднялся на дыбы, едва не потеряв голову-череп. Скакун взбивал дымящимися копытами воздух, но Яхангир поднырнул под них и вонзил меч глубоко в грудь призрачной твари.

Конь расплылся, растекся лужей испаряющейся эктоплазмы. Но из лужи поднялся рыцарь. Он взмыл над Яхангиром, и сломанное копье в его руке запузырилось, изменяя форму и становясь зловещим обоюдоострым мечом.

И вновь Яхангир ощутил терзающую его разум чужую злую волю, пытающуюся уничтожить его изнутри. Командир презирал это чудовище, ненавидел его и питал к нему отвращение, какого не испытывал никогда. Он стыдился того момента, когда пожалел призрака, когда-то бывшего человеком, вернувшимся спасти невинных из обреченного города. В поступке рыцаря не было благородства. Он вернулся не для того, чтобы спасать, а чтобы поднять собственный престиж и упрочить свою славу. А потом, испугавшись, что не сможет выжить и пожать плоды своего героизма, он бросил тех, кто искал в нем спасения. Улицы Бельвегрода были усеяны растоптанными телами тех, кто не успел убраться с дороги, по которой он гнал своего коня в последней отчаянной попытке сбежать.

На пике ненависти Яхангир снова услышал шепот. Коварный намек на то, что Яхангир и этот рыцарь очень похожи. Разве сам Яхангир — не тщеславец, цепляющийся за образ героя? Достаточно надменный в своей гордыне, чтобы позволить людям объявить себя избранным судьбой спасителем? Вопросы впивались в мозг, а сердце сжимало отчаяние. Опусти меч. Прими свою участь.