Прости себе меня

— Это дело времени, — Яна достала из багажника мяч и летающую тарелку, — мама похлопотала, и через три недели права будут у меня на руках.

— Мой отец отказывается учить меня сам. Тебе повезло.

Дани совсем немного завидовала. По-доброму. Радуясь за Янку. Потому что папа Даниэлы не отличался нежностью по отношению к дочери. Иногда ей казалось, что она его раздражает. Мешает. Что ему всегда мало того, что делает его дочь. Даже если она добивается в чём-то успеха, отец всегда найдёт к чему прицепиться. Такое чувство, что он находится в вечном поиске идеала. Совершенства, которого не существует.

— Просто твой отец боится за тебя...

— А твой нет?

— А у моего есть ещё одна дочь! Запасная! — Яна звонко смеётся, откидывая голову назад. Её смех заразителен настолько, что Дани тут же подхватывает его. Свободной рукой откидывает волосы с лица и оглядывается на собачий лай.

Молли заметила своих четырехлапых друзей.

— Молли! — Яна забирает у подруги поводок и притягивает собаку ближе к себе, — потерпи, девочка. Сейчас дойдём до твоей площадки и отпущу тебя с поводка.

Даниэла накинула на плечи лёгкий кардиган и достала из кармана шорт вибрирующий телефон.

Мама.

— Ты где? Я забежала домой кое-что взять, а тебя нет.

Дани опустила голову, задерживаясь возле калитки, ведущей на игровую площадку для собак. Да, она не стала никому ничего говорить. За один час её родители не вернулись бы домой.

— Мам, ты только папе не говори...

— Ты так говоришь, будто он тебя взаперти держит. Где ты, Даниэла?

— Я выпила таблетку... мы с Яной и Молли вышли в парк прогуляться. Немного развеяться.

— Я поняла. У вас всё хорошо?

— Да, мам. Всё отлично. Мы потом Молли домой отведём, и с Яной к нам придём. Хорошо?

Дани опустилась на скамью, наблюдая за тем, как Яна одним ловким движением отстёгивает от собаки поводок.

— Хорошо, приходите конечно. Там, кстати, где-то Егор должен быть. Кажется, он договаривался в парке встретиться с друзьями. Может, он вас подбросит?

Егор?

Только его не хватало!

Даниэла расправляет плечи и озирается по сторонам. Парк большой, но в зоне досягаемости этого кровососа она не увидела. И слава богу.

— Мам, — замялась. Знала, что та не одобрит вождение без прав, — Яна на машине.

— Даниэла! — ласковый тон мгновенно сменился, наполняя голос строгими нотами, — ты же знаешь, как я к этому отношусь?

— Мам, Яна отлично водит! Через пару недель у неё права уже на руках будут...

— Гришин совсем избаловал свою дочь, — подытожила Марина, тихо негодуя в трубку.

— Мам...

— Я позвоню Егору.

— Мам! — подавилась паникой. Какой Егор?!

— Не мам! Дани! Я, конечно, всё понимаю. Я продвинутая мама и всё такое. Но вождение без прав, знаешь ли!

— А при чём тут Егор?!

Только сейчас она понимает, что ничего не понимает. У него ведь не было автомобиля!

— Он заберёт тебя! А Яна пусть отгоняет машину домой и только потом приходит в гости!

— У него ведь нет машины!

— Если бы ты пошла с нами в гости, то узнала бы, что уже есть, Даниэла.

— Я не хочу ехать с ним, мам!

— Тогда я говорю обо всём отцу!

Чёрт!

Это что, шутка такая?!

Глава 4

Остервенело ковыряя на пальцах заусеницы, Дани боялась поднять взгляд. От одной мысли о том, что он появится здесь с минуты на минуту, в жилах стыла кровь. Неизвестно, что он может выкинуть на этот раз. Хотелось верить, что хотя бы малая доля его совести достигла черты взросления. Но что-то ей подсказывало, что в данном случае её надежды так и останутся неоправданными. С ним всегда так.

— Хочешь, я поеду с вами? — Яна участливо провела ладонью по плечу Даниэлы.

— А обратно как? Думаешь он повезёт тебя в парк снова? Тебе придётся пешим ходом туда возвращаться за машиной.

— Ну, пройдусь. Ничего страшного. Ну сколько тут идти? Пятнадцать минут, если срезать. Тем более, я с собакой.

Данила достала из кармана шорт резинку для волос и стянула слегка вьющиеся пряди в крошечный хвост. Всё ещё непривычно. Такие короткие...

— Спасибо, — понуро опустила голову, копошась в собственных мыслях, — ну вот скажи? Почему я не могу вызвать такси? М? Что в этом такого? Или дойти пешком? Почему мне ничего нельзя? Что со мной нет так? Туда не ходи... это не делай, там опасно. Господи, — протяжно вздохнула, — будто мне до сих пор шесть лет.

— Они волнуются, Дань, — Яна похлопала по своему бедру, подзывая к себе Молли, — думаю, что их можно понять. Вряд ли им хочется пережить то же, что и тогда.

— Но ведь мне уже восемнадцать? Или я что-то путаю?

Противоречит, злится, но сама до сих пор с содроганием вспоминает тот день, когда незнакомая тётенька слёзно просила помочь ей достать котёнка, что забился ей под машину.

“Я с одной стороны его спугну, а ты с другой перехватишь! Чтобы не убежал? Я его к себе домой хочу забрать”.

Даниэла по сей день видит во сне лицо этой женщины. Она мерзко хихикает, придвигая к Даниэле железную миску с каким-то варевом, отдалённо напоминающим застывшую кашу. Дани провела там неделю. В пустой комнате, где была только койка с панцирной сеткой и вонючее отсыревшее одеяло. Её кормили два раза в день, а в туалет она ходила там же на старый советский горшок. Она постоянно плакала и просила отпустить её. Ей тогда снилась мама. Каждый из семи проведённых там дней. Парадокс. Тогда ей снилась мама, а сейчас: та самая женщина, а иногда и мужчина, что похитили её двенадцать лет назад.

— Блин, — Яна подняла голову, глядя вперёд, — вон он.

— Блин... — повторила Даниэла, нервничая. Чем ближе он приближался, тем яростнее в её глотке вибрировало нечто, похожее на маленький мотор. Ладони взмокли, и девушка спрятала руки под кофтой, обхватывая собственную талию.

— Бесит, что на него так таращатся тупые овцы, — Яна озвучила мысли Дани и нагнулась к Молли, пристёгивая поводок к ошейнику, — два метра дурости и ноль человечности.

— Кажется, он очень счастлив, что на его голову свалилась я, — Даниэла сглатывает ком в горле делает глубокий вдох. Он был всё ближе, и она могла рассмотреть явный скепсис на его лице. Недовольство, помноженное на неприязнь. Что ж, это взаимно.

— Скажи мне, муха? Я что, нанимался к тебе в няньки? — остановившись от девушек в метре, Егор беззастенчиво опустил взгляд на ноги Даниэлы. Даже не постеснялся, — какого хера я должен катать тебя?

— Я тоже не в восторге, знаешь ли, — слегка растерялась от его агрессии. Хотя, уже должна была привыкнуть и быть готовой к такому отношению. Поднялась со скамьи, перетаптываясь на месте и чувствуя жутчайшую неловкость.

НЕ СМОТРИ НА МОИ НОГИ, ТЫ!

Егор раздраженно скривился и огромной ладонью провёл по своему лицу. Тяжело вздохнул перед тем, как отвернуться и произнести:

— Давай резче, — пошёл вперёд, но остановился, когда понял, что на его команду никто не отреагировал. Обернулся, — ты глухая?!

— Пошли, — Дани потянула Яну за локоть, и та поднялась со скамьи.

— Идём, Молли, — произнесла, оглядываясь на собаку, — идём, девочка. Проводим Сеню...

— Не понял, — Гордеев насупил тёмные густые брови и перевёл недоумевающий взгляд на собаку, — а ты куда?

Яна слегка замешкалась, когда поняла, что вопрос адресован ей. Замерла, лихорадочно подбирая нужные слова. Так, чтобы заткнуть за пояс этого выскочку. Но на ум не приходило ничего дельного.

— Она со мной, — Даниэла решительно притянула к себе подругу, — мы вместе.

— Эээ, нет, милочка, — парень качнул головой. Он назвал её милочкой? Серьёзно? Судя по выражению его лица, он хотел её оскорбить, — псина в моей машине не поедет.

— Но они со мной!

— Ты тупая что ли, муха? — Чуть тише произнёс, возвращаясь на пару шагов, — я не позволю суке залезть в мою новую машину.

Он бы позволил. Он обожал собак и даже сейчас едва сдерживался, чтобы не потрепать за морду псину. Но если дело касается Ксенакис — увольте. Достаточно того, что он вообще муху сажает к себе. Таксиста, блять, нашли.