Копье Теней

Варпклык снова уселся поудобнее и стукнул кулаком по подлокотнику трона.

— Я хочу людь-типов прогнать. Я хочу грозовых-типов прогнать. Я хочу дуардин-типов прогнать и убить. Я хочу-желаю этого сейчас-сейчас. — Он ткнул когтем в горстку лейтенантов. — Вы сделаете это, да- да. И скоро.

Они поспешили прочь из норы, толкаясь и пихаясь, чтобы оказаться впереди. Варпклык вздохнул. Они ничего не сделают. Это им не под силу. Но они займут врага, запрут его, а там уж и союзники подойдут.

Он посмотрел на крыс в подвешенных клетках, которые вдруг все разом запищали. Животные словно окостенели, горла их раздулись, челюсти открылись. Из механизмов под клетками вырвались тонкие дуги искрящейся изумрудной энергии, связывая клетки в единую цепь, и вот уже все они оказались окутаны мерцающим сиянием. Писк крыс стал громче, растянулся — и перерос в новый звук. В голос.

— …слышишь меня?

— Я слышу тебя, Круш, — отозвался Варпклык. — Твой дальновизг работает лучше, чем я ожидал, изменник. Возможно, ты действительно инженер, как утверждал.

— Множество благодарностей, о самый свирепый из деспотов. Скромный скавен рад, что ты доволен, и пресмыкается у твоих ног. — Круш хихикнул. — Или нет.

Варпклык сдержал сердитое рычание. Инженер-изменник умел, когда хотел, приводить в ярость. Неудивительно, что архи-варлоки Скрайра назначили немалую цену за его шелудивую голову. Но пока он дает результаты, Варпклык воздержится от желания оторвать ему эту голову.

— Твоя боевая машина готова, изменник?

— Да-да, самый почитаемый Когтелорд. Еще пара проверок — не больше, — и мы сокрушим людь-типов, да-да. И тебя признают самым могущественным полководцем, самым коварным, самым смелым-лютым, да.

Варпклык фыркнул. Изменник обещал ему оружие, способное сокрушить огромный Бастион, защищающий Город Гроз. Но пока что никаких доказательств ему предъявлено не было.

— Меня заботят лишь стены, Круш. Разбей-разнеси их для меня, или я позабочусь, чтобы твои хозяева узнали, где тебя найти.

Круш запищал, забавляясь. Одна из крыс вспыхнула ярким пламенем и упала, истребленная текущей сквозь нее энергией. За ней последовала вторая, потом третья, пока все странные клетки не оказались полны горящих подыхающих крыс. Хихиканье Круша разбилось на отдельные звуки и затихло, потерявшись в треске пламени.

Варпклык с досадой закряхтел. Его многое раздражало, но приходилось полагаться на Круша, поскольку дело свое он знал. Вышний город падет, и его сокровища достанутся ему.

Он подал знак одному из смертокрыс:

— Достань еще крыс для клеток.

Глава третья. ВЕЛИКИЙ СОЗДАТЕЛЬ

Волькер вертел в руках флягу Маккельссона. Она осталась цела, только почернела от жара взрыва, унесшего жизнь ее владельца. Человек осторожно откупорил ее и поднес к губам.

— Пусть душа твоя опускается вечно и найдет покой в глубочайшем мерцании, друг мой, — сказал он и отсалютовал Маккельссону, прежде чем сделать глоток.

Волькер видел поле боя сверху, с края неосвященного участка Бастиона Бронзовых Когтей. Пожары блуждали по равнинам, приостановив до поры все военные Действия. Обе стороны перегруппировывались. Скавены, похоже, не собирались уходить. Свежие силы вольной гильдии прибывали в окопы, а их побитые товарищи тащились обратно в город. Сыны Маллуса, закаленные, привычные к войне, остались на своих постах. Гриил и его Железнобокие будут держать этот истоптанный клочок земли, пока там есть что защищать, но и после они не отступят, если не получат на то приказа.

Волькера это немного успокаивало. Не слишком, но все-таки. Вспорота плоть, сломаны кости, но зигмариты обороняются стойко. Он снова поднял фляжку.

— За грозу Зигмара. Да падет дождь на праведных и неправедных.

Еще глоток. Жидкость обжигала нутро.

Рядом, словно соглашаясь, прокаркал ворон. Дюжины черных птиц сидели на краю бастиона, поглядывая на траншеи внизу с острым интересом пожирателей падали. Вдруг все птицы разом взмыли в воздух и устремились прочь, к морю.

Волькер оглянулся через плечо, следя, как они исчезают во тьме. Эта часть Бастиона лежала в тени Копья Маллуса. Гигантский камень, пронзающий небеса, зазубренное воспоминание о мире-что-был. Надгробная плита погибшего мира, поглощенная Хаосом — и выплюнутая обратно. По крайней мере, так говорили люди. Волькер не знал, чему следует верить. Историй было так много, но в каждой из них, казалось бы, так мало правды…

Наверняка он знал лишь то, что без Копья Вышнего города не существовало бы. Копье источало в пространство тайны и пророчества. Говорят, если стоять в доках в полночь, можно услышать, как ветер шепчет ответы на вопросы, которые никто не задавал. Волькер не знал, как это работает, — да и никто не знал. Даже маги и предполагаемые прорицатели, стекающиеся к Копью в поисках выгоды от его безумолчных предсказаний. Вверху парящие башни и обсерватории Коллегии Колдовства плыли вокруг Копья в медленном бесконечном танце. Они были там почти с самого начала, взмыли в воздух вскоре после того, как Грозорожденные Вечные из Рыцарей Возвышенных воздвигли клин из черного железа и темного камня, назвав его Консекралиумом. Грозовая Крепость скорчилась среди западных кварталов голодным гирлевом, ощетинившись требушетами и баллистами.

Не все эти божественные приспособления были обращены за внешние стены города. Волькер кое-что слышал — например, передаваемые шепотом слухи о свирепых погромах и массовых казнях. О тысячах зарубленных или утопленных в гавани во время прилива по подозрению в ереси. О бескрайних склепах под Консекралиумом, где лежали кости предполагаемых вероотступников, допрашиваемые порой лордами-реликторами и аметистовыми магами Коллегии Колдовства. Даже мертвецы не могли избежать правосудия Азира.

Волькер поежился и еще раз хлебнул из фляжки. Иногда он задумывался, на что надеялся, явившись сюда, на окраину цивилизации. Не то чтобы в Азирхейме ему что-то светило. Провести жизнь в дымных залах Железноспаянных, возясь с поломанными механизмами… Возможно, этим путем и можно достичь высокого звания. Но, скорее, он остался бы второстепенным инженером, не заработавшим своими трудами ничего, кроме больной спины, близорукости и бороды, нуждающейся в тщательном расчесывании.

Он потер щетину на подбородке, внезапно осознав, что нужно побриться. И поесть пора. Желудок одобрительно заурчал. Запах жарящегося мяса тянулся от Жил. Внешний город пробуждался с заходом солнца.

— Так и думал, что найду тебя здесь.

Волькер обернулся.

— Мастер Йорик, — вежливо кивнул он.

Йорик Грунндрак был самым пожилым в Арсенале Железноспаянных Вышнего города — Мастером Арсенала. Именно Грунндрак направил его в окопы. Не по злобе, а чтобы убрать Волькера с дороги Херцборга и его дружков.

Кузнец был стар. Старше даже Королей-Хранителей, держащих совет в глубинных цитаделях под Вышним городом. По слухам, он видел, как Зигмар закрыл последние Врата Азира, и помогал вырезать руны, вот уже пять веков хранящие Трех Братьев нерушимыми.

Йорик прошел вдоль края Бастиона, стиснув в зубах незажженную трубку и засунув за пояс большие пальцы. Поверх толстой робы он носил тяжелые, исписанные рунами доспехи. Оружия при нем видно не было, но это не значило, что он был безоружен.

— Жалеешь себя? — рявкнул дуардин.

— Пью вот в память о друге. — Волькер тряхнул булькнувшую фляжку.

Йорик мрачно кивнул.

— Маккельссон. Я слышал. Славный инженер. Его имя будет начертано рядом с именами его предшественников, как только пушку восстановят.

На каждом относящемся к артиллерии предмете у Железноспаянных были выгравированы имена тех, кто погиб с этим оружием в руках. Или, как в случае расчета Маккельссона, обслуживая пушку. Волькер знал по меньшей мере одну залповую митральезу, оба ствола которой были исписаны так густо, что для прочих украшений и места-то не осталось.

— Херцборг хочет твою голову, — продолжал Йорик. — Он решил, что ты во всем виноват.