Страница 26 из 42
— Побежали! — Девчонка вдруг сорвалась с места и помчалась к очередной остановке трамвая, а прошли мы их за разговорами уж пять или шесть.
Я бросился следом, потому что это не блажь и ролевые игры с ее стороны, а вагон вот-вот должен был тронуться с места.
Но мы успели. Заскочили на порожку и прошли внутрь.
Людей было немного. Поэтому забились в самый конец, и оба молча смотрели в окно. У каждого нашлось о чем подумать.
Лиза, так понимаю, переживала заново свою боль. Я же, что в последнее время стало уже традицией и необходимостью, вспоминал Иваныча. Но главная мысль, крутившаяся в голове, как бы хотелось увидеть деда, хлопнуть по плечу, а потом просто поговорить.
За этими размышлениями не заметил, как мы добрались до нужной остановки. Лиза толкнула меня в бок и кивнула на дверь.
Я послушно выскочил из вагона трамвая.
Район, куда мы попали, выглядел точно так же, как и тот, где находилась моя квартира или жилье Лизоньки с Натальей Никаноровной. Разница была лишь в том, что в бо́льшей мере дома вокруг имели два-три этажа.
Блондиночка резво направилась к нужному нам зданию. Она больше не грустила, снова вернулась та самая стерва с высокомерным взглядом.
Жилье Федора располагалось в полуподвале, но зато вход в квартиру был отдельный.
Девчонка сразу подняла руку и дернула бумажные ленты закрывающие дверь. Я только открыл рот, собираясь поинтересоваться, а как попадём внутрь? К адресу, озвученному майором, не мешало бы получить и ключ. Однако, Лиза просто толкнула створку, которая с тихим скрипом отворилась.
Круто. Типа социализм и все такое?
— Ленты посмотри. Видно же, что НКВД. Кстати, совсем свежие. Похоже, сегодня тут были. Несколько дней квартира оставалась закрыта. Они ее сознательно так оставили. Товарищ майор предполагал, что жилье Федора захочет посмотреть кто-то из нас, или я, или бабушка. — Лиза поймала мой взгляд. — Слушай, Иваныч, у меня два вопроса. Первый — почему ты Иваныч? Молодой же. Откуда это прозвище? А второй — ты иногда так смотришь, будто вообще не понимаешь, что происходит.
Ох, какая скользкая тема. Причем обе. Ответа на первый вопрос я не знал. Ожидаемо. А на второй, конечно знал. Вот только сказать не мог.
— Так вышло. — Неопределенно пожал плечами.
— Это к какому из вопросов можно отнести? — Лиза наблюдала за мной с любопытством во взгляде.
— К обоим. Идём. — Я осторожно отодвинул с дороги девчонку и переступил порог.
Квартира отличалась и от моей коммунальной, и от шикарной жилплощади Лизоньки. Она была в разы меньше, всего лишь две комнаты, кухня, санузел. Но зато отсутствовали соседи.
Блондиночка прямиком направилась в спальню, где творился форменный бардак. Определить назначение помещения позволила кровать, плательный шкаф, письменный стол, этажерка для книг. Причем, вещи валялись на полу, явно выброшенные целенаправленно. Книги, развернутые страницами вверх, лежали прямо под ногами. Чекисты искали все, что можно найти.
Лиза подошла к кровати, постояла пару минут, разглядывая ее, а потом наклонилась и вытащила из-под скомканного шерстяного одеяла майку. Обычную часть нательного мужского белья.
— Если ты опять будешь ее нюхать, надеюсь она хотя бы чистая…
Блондинка обернулась, но вместо ожидаемого и привычного раздражения, которое выливалось в резкие ответы, вдруг улыбнулась.
— Чистая. Не успел надеть.
— Ну, хорошо, если так. Ты смотри, что тебе надо, я гляну другие комнаты. Ради интереса. Думаю, тут и до меня хорошо все прошли, но хочу сам убедиться.
Лиза кивнула, а потом сосредоточенно уставилась на вещь Федора.
Я покинул спальню и переместился в кухню. Однако, не успел даже оценить общую обстановку, как вдруг рядом с окном, наполовину ушедшим в землю, появилась сначала тень, потом ноги, а потом вообще мужская башка в шляпе.
Мацкевич?! Да ладно!
Я выскочил из комнаты и рванул к двери. Правда, стараясь производить как можно меньше шума. Не хватало, чтоб девчонка опять побежала за мной. Уж не знаю, почему Наталья Никаноровна сказала прошлым вечером, будто никто не сможет причинить блондиночке вреда, но в одном уверен точно. Будь она хоть ведьмой, хоть самим дьяволом, при желании голову пробить можно и тому, и другому.
Глава 13
Ситуация была настолько тупая, что тупее придумать невозможно. Меня вырубили ударом по голове. Меня. Пошло и банально. Позорище просто. Ладно, понимаю, рефлексы тела Ивановича отличаются от рефлексов моего, родного тела. Мышечная память и все такое. Но твою мать! Это было даже обидно.
Главное, как последний осел, выскочил на улицу из квартиры Федора, не проверив наличие засады, не убедившись, что все чисто. Решил, ну, а чё. Я же в 1941, тут одни дураки и чекисты. Вот осел, так осел.
Удар прилетел ровно по затылку. Земля моментально поплыла под ногами, но надо отдать должное, Иваныч, то бишь я, не сразу упал. Успел обернуться и увидеть того самого мудилу в шляпе с увесистой палкой в руке. Следующий удар прилетел почти в висок. Как он меня не прибил там, не понимаю. Только после этого я упал и отключился.
Хотел бы сказать, что-то героическое и красивое в свою пользу. Типа, на грани улетающего сознания, мелькнула мысль… Но не было там ни грани, ни улетающего сознания, ни мыслей. Хотя, нет. Одна успела проскочить.
Ой, деби-и-и-и-ил….
Глаза пришлось открыть из-за того, что в лицо совершенно беспардонно плеснули ледяной воды. Ведро, не меньше.
Проморгался, пытаясь сбить капли с ресниц. Я бы и утерся с удовольствием. К сожалению, какая — то сволочь связала руки за спиной.
Взгляд сфокусировался, наконец, и я смог разглядеть прямо перед собой довольно улыбающегося мужика в шляпе. Рядом стояли ещё двое, но были они моложе, чем этот индивид, да и радости в глазах тоже поменьше.
Так понимаю, вот и состоялась наша встреча с гражданином Генрихом Эдуардовичем Мацкевичем. Я тряхнул головой, а потом с интересом, насколько это возможно в сложившейся ситуации, принялся рассматривать человека, который, пусть не полностью, но в достаточно большой мере заварил всю эту историю. Да, помню слова Натальи Никаноровны. Черные ходят, белые отвечают и всякая подобная философско-религиозная тема. Но по факту, именно Мацкевич разыскал книгу, именно он вызвал первого демона. Вообще столкнул эту телегу, полную вонючего дерьма, именно он. Короче, если искать крайнего, то золотая пальмовая ветвь достается Мацкевичу.
— Где книга? — Выдал он вдруг.
Я с очень большим удивлением уставился на Генриха Эдуардовича. Эмоция эта была искренняя, совершенно от души. Потому что ни о каких книгах относительно деда разговора не было до сего момента.
— Куда дел книгу, гадина советская? — Повторил Мацкевич, а затем подскочил, двинул мне в челюсть и так же быстро отпрыгнул.
Что показательно, боится Иваныча товарищ, даже в состоянии, когда руки связаны. Опасается отхватить обраточку.
Удар вышел вскользь и сильно болезненным не был. Но все равно неприятно. Не для того мне досталось лицо деда, чтоб всякая гнида его своими погаными ручонками трогала.
— Какая книга? — Голос немного сел.
Пришлось откашляться. Ещё сплюнуть кровь. Губа, похоже, лопнула. Попробовал языком сначала нижнюю десну, потом верхнюю. Вроде, все тридцать два на месте. Вот тварина. Ну, выкручусь когда из этой задницы, а я почему-то был совершенно спокоен и уверен, что в роли жертвы быть мне недолго, все зубы выбью скотине.
— Ты дурака из себя не строй. Где, спрашиваю, моя книга? Тебе придется сказать правду. — Даже голос у Генриха Эдуардовича был отвратительный. С проскакивающими бабскими нотками.
Это начало подбешивать. Неужели нельзя выражаться более конкретно? Или он думает, я способен читать его неадекватные мысли? О какой книге идёт речь? За все время пребывания здесь если я что-то и держал в руках печатного формата, то это только "Демонологию", которую дала Лиза. Сдается мне, тут вряд ли применимо слово "моя" и уж тем более, за библиотеку чекистов если кто и может лупцевать, то лишь сами чекисты.