Страница 15 из 42
Глава 8
В машине Тихонов снова замолчал. Он назвал водителю адрес, а потом уставился в окно, будто забыв о моем присутствии. Вообще, возникало ощущение, майора что-то беспокоит. Я, конечно, понимаю, в обстоятельствах, которые его окружают, особенно, если вспомнить, где мы были совсем недавно, формулировка "что-то беспокоит", выглядит несколько глупо. Думаю, там у человека в голове — настоящий дом советов. Однако, имелась ещё некая определенная вещь, занимавшая Никиту Пахомовича сильнее остального. Это ощущалось очень сильно.
Снова вспомнился тот момент у двери, когда Тихонов разрывался между желанием высказаться, ответить Федору, и необходимостью уйти. Слова о грядущей войне его зацепили, однозначно.
Честно говоря, я никак не мог понять, что он за человек. Для близкого знакомства времени прошло мало, но даже общее впечатление не складывалось. С одной стороны, все предельно ясно. Майор государственной безопасности, начальник отдела, в котором ему приходится сталкиваться с тем, что, скорее всего, нормальному, обычному гражданину в кошмарном сне не приснится. Сложно представить, каково советскому чекисту иметь понимание, всякая потусторонняя дрянь — реальна.
Судя по реакции и поведению Федора, а также по его намёкам, Никита Пахомович — человек жёсткий, назовем это так. С другой стороны, задача Тихонова ясна — найти врага, обезвредить его. Кем бы этот враг не являлся. Это я, в принципе, понимаю. Но отчего-то у меня присутствовала уверенность, не все так просто. Однако, лезть ему под кожу сейчас было и не время, и не место. Да кто бы ещё дал ковыряться.
Первым делом, вернувшись в пределы города, мы действительно заехали к доктору. Им оказался средних лет мужчина, небольшого роста, с тонкой полоской усиков и бородкой "клинышком", которого Тихонов называл Сергеем Поликарповичем. Имена у них, конечно…
Здание, куда нас привез Николай, имело вывеску "Войсковой лазарет" и, похоже, являлось чем-то наподобие ведомственной больницы.
Доктор внимательно осмотрел мою голову. Особенно затылок. Ощупал его по миллиметру, потребовал вращать глазами во все стороны: вверх, вниз, влево, вправо. Я, если честно, на данный момент уже не ощущал ни малейшего дискомфорта. Если бы мне не сказали, будто совсем недавно по той самой голове били подручными средствами, никогда бы ничего подобного не подумал. Но, судя по заверениям Сергея Поликарповича так и было. Он, вздыхая, несколько раз повторил, что негоже лупить советских людей, особенно чекистов, всякими железными предметами, Голова болела и кружилась лишь утром, но, подозреваю, дело там было вовсе не в сотрясении.
Доктор выписал мне лекарства, называл их смешным словом "микстуры" и велел отлежаться хотя бы ещё несколько дней.
Тихонов в ответ заметил, что лежать сейчас точно не время, но рецепт взял лично и пообещал, проследить за здоровьем подчинённого, то есть меня. Просто отец родной, не иначе.
— Имейте ввиду, у человека — травма головы. Может путаться сознание и речь. — За эти слова я был готов пожать доктору руку.
Вот именно. "Путаться сознание и речь" — отличное оправдание для моих странностей, когда таковые будут. А они непременно будут. Пока я в ближайшее время не разберусь в происходящем. Но ещё более перспективный вариант — выяснить, что там дед натворил, исправить ситуацию и свалить обратно в свое время. У меня маньяк по городу бегает и следственный комитет бдит. Единственное, есть мыслишка, покопаться немного в деле этого Мацкевича, выяснив, почему он убил пацанов именно так. Я, конечно, не думаю, будто случаи в современной реальности связаны напрямую с тем, что происходит здесь, но на фоне случившегося со мной, уже ни в чем не уверен.
От здание больницы майор отвёз меня к дому, судя по видневшимся вдалеке башням Кремля, расположенному неподалеку от центра.
Это был тихий двор. В нем отсутствовало лишь то, что обязательно есть в старых пятиэтажках. Заметил сразу же, как только вышел из машины. Про новые современные районы с их высотками не говорю, там отдельная история. Большинство жильцов — молодые, занятые бесконечным зарабатыванием денег, люди. Но вот в старых домах присутствует один неизменный атрибут — бабушки на лавочке. Их здесь не было. Может, потому, что время близилось к вечеру. А может, в эти годы не принято собираться кучками у подъезда, дабы обгадить каких-нибудь соседей.
— Вот. Тут поселил Наталью. Постучи в первое окно рядом со входом. Откроют. И не забывай, о чем мы говорили. Жду от тебя действий. — Майор дал последние указания, а затем кивнул мне, прощаясь.
Правда, не успел отойти от машины, Тихонов окликнул.
— Иван! После чаепития иди домой. Тут неподалеку. Наталья подскажет адрес. Доктор верно сказал. Надо отдохнут. А завтра в бой.
Я помахал, прощаясь. Не орать же на весь двор "есть, товарищ майор", и направился к высоко расположенному от земли окну, о котором говорил Никита Пахомович.
Однако, не успел поднять руку, чтоб стукнуть в стекло, створка распахнулась, а через подоконник перегнулась Лизонька.
— Бабушка говорила, что ты придешь. Даже с временем угадала. Заходи. Открыто.
Не могу сказать, будто лицо блондиночки выражало радость от встречи, но хотя бы не было злости, которую она демонстрировала в хранилище. На том спасибо.
Я двинулся к двери, ведущей в подъезд, но в последнюю минуту, сам не знаю почему, оглянулся. В дальнем углу двора, где сгрудились кусты сирени, стоял человек. В нем, это даже удивительно на фоне всего происходящего, не было ничего странного. Ни клетчатых кепок, ни дурацких вуалек. Котов поблизости тоже не наблюдалось. А вот сердце маятно ёкнуло.
Серые брюки и пиджак того же цвета, светлая рубаха с воротником-стоечкой. Шляпа. Лицо, к сожалению, из-за сгущающихся сумерек рассмотреть подробно не мог. Да ещё поля головного убора создавали дополнительную тень. Но мне вдруг стало не по себе. Несмотря на большое расстояние между нами, я был уверен, гражданин точно смотрит прямо на меня. Причем, взгляд незнакомца вряд ли можно было определить, как любопытный или интересующийся. В нем чувствовалась ненависть. Обжигающая. Та, про которую говорят, что она полыхает огнем.
А ещё, словно взбесилась моя интуиция, которая сигналила красным светом и орала благим матом: "опасность!".
Я повернулся к странному гражданину лицом, потом, немного сомневаясь, сделал шаг в его сторону. Почему сомневаясь? Да потому что вдруг мне все это померещилось? За один день слишком много всего произошло, и данные эмоции можно списать на паранойю, подпитанную усталостью, а также на абсурдность, к которой весьма живенько катилась моя жизнь.
Но едва я направился к незнакомцу, он вдруг резко рванул с места и побежал к высокой арке, ведущей в соседний двор.
Вот это номер! Естественно, отбросив все сомнения, устремился вслед за ним. Конспирация конспирацией, но, в конце концов, здесь я, а точнее Иваныч, вообще-то сотрудник НКВД. Вот уж вряд ли за мной из кустов сирени следит чекист. Они всяко поумнее будут. Случайный прохожий, даже если и заинтересовался моей персоной, хотя, что уж греха таить, интересного в ней ничего нет, не стал бы вдруг из себя изображать марафонца. Значит, скорее всего, товарищ в шляпе — вовсе мне не товарищ. Может, даже один из тех самых врагов.
Незнакомец промчался через арку, я не оставал. Проскочил следующий поворот, я — следом. И вот что интересно. Во-первых, бежал, не жалея сил, а догнать странного гражданина не мог. Он тоже, конечно, не полз улиткой и пятки сверкали только так. Но на стороне Иваныча — молодое, резвое и, судя по общему состоянию, здоровое тело. Даже дыхалка не сбилась ни на секунду. Не курит что ли, дед? Хреново. Я бы так уже не отказался. Бросил где-то за месяц до всего этого дурдома, но сейчас, на фоне происходящего, есть предположение, привычка вернётся.
Пришлось напрячься ещё сильнее. Мне кажется, скорости, с которой я несся за человеком в шляпе, позавидовал бы любой олимпийский чемпион. Но расстояние между нами не сокращалось.