Страница 79 из 86
Утром я безбожно проспал, а Харальд был не в духе и мне досталось, как говорится, за себя и за того парня. Раздраженный, я решил прогуляться до Западной башни и проверить, смогу ли я войти в нее. Большая квадратная башня из розового камня находилась в хааре от города и до сих пор никого к себе не подпускала.
Дорога к главному входу полностью заросла густой высокой травой. Пока я шел, неоднократно возникало желание взлететь и приземлиться на верхнюю площадку, но я знал, что часть пространства на опушке леса просматривается Зеркалами Стражи и решил раньше времени не привлекать внимания. Большая деревянная дверь открылась от легкого толчка, и я оказался в просторном и сумрачном холле, стены которого были увешаны старинным холодным оружием. До сих пор помню тот удивительный запах, что ударил мне в ноздри — запах пыли и металла, смешавшийся с густым ароматом цветущих лугов. Я медленно поднялся на самый верх, заглядывая на каждый из пяти этажей. Меня очень впечатлило, что комнаты казались абсолютно нетронутыми, живыми, словно предыдущий владелец вышел отсюда не два года, а две минуты назад.
Мне хотелось на верхнюю площадку. Пройдя кабинет, по узкой винтовой лестнице я выбрался на крышу, защищенную прямоугольными зубцами, на которых высились гигантские каменные изваяния воронов в разных позах. Стоило мне ступить на ее, и трансформация началась самопроизвольно, но вверх я не взмыл — так и остался стоять в птичьем теле посреди площадки. Ходить в теле ипостаси оказалось весьма неудобно… я представил, что я уменьшаюсь до размеров обычной птицы и вылетел обратно в кабинет, отыскал там зеркало, приземлился перед ним и долго разглядывал свой новый облик.
Примириться с ним оказалось чертовски трудно. Через какое-то время мне надоело бояться, смущаться, сомневаться — что-то чужое, властное и странное подтолкнуло меня вернуться обратно на верхнюю площадку башни, стремительно взмыть вверх и расти, расти, пока я не понял, что все — больше не могу, предел — и ринуться в длительный полет над пространством моей земли. Я вернулся только на следующий день, приземлился на верхнюю площадку башни, спустился в кабинет Анта, чувствуя себя более уверенно и еще более странно, чем раньше. Сила клокотала во мне, но я не понимал, на что я могу ее направить. Харальд пришел через полчаса, и первое, что он сделал, это отыскал среди книг на полках толстый фолиант, переплетенный в очень древнюю на вид кожу.
— Ты можешь спросить меня, о чем угодно, — сказал он, видя, как загорелись мои глаза, когда я открыл первую страницу. — Я неплохо знал Анта Хэйгена, хотя мы чаще были противниками, чем союзниками. Но про вороново житье-бытье я знаю много. Очень много…
***
На обратном пути в Далерну мне попалась очаровательная лэйсе — рыженькая, зеленоглазая, совсем молоденькая… Тоненькая и фигуристая, с обычным для этой расы острым носиком и чуть вытянутыми ушками. Запах ее начал кружить мне голову еще до того, как я ее увидел. Вообще-то, мне-человеку постоянные обликом всегда нравились больше Двуликих, но у зверя во мне были несколько иные предпочтения. Воля Вечного позволяла мне переподчинить себе любого Двуликого, я запросто изгонял хозяина из его или ее сознания и в принципе мог делать с таким Двуликим все, что мне захочется.
Эту способность я обнаружил почти сразу же после первого принятия ипостаси и какое-то время ее испытывал. Тогда я много что попробовал… Все было вновинку — странно, дико и восхитительно. К одному сразу же привык и стал принимать как должное, но кое с чем быстро завязал, особенно с переподчинением Двуликих, воочию увидев, как складывались судьбы моих невольных жертв. Своим вмешательством мы, Вечные, ломаем им психику, приводя к гибели. К сожалению, на моей совести были и такие поступки.
Но эта лэйсе сводила меня с ума — запахом, свежестью, хитрой улыбкой, обманчивой хрупкостью… Мне ведь даже согласие ее не нужно… просто взгляд, глубокий взгляд в душу и обрыв связи с хозяином. И все — она моя. Да в общем-то, даже связь рвать не нужно, достаточно слегка надавить. Можно, наверно, даже без этого обойтись, если включить простое человеческое обаяние, но тогда потребуется некоторое время, а ждать я был совершенно не готов.
Какое-то время я шел следом за ней, потом догнал, остановил и быстро заглянул в глаза. Мы заговорили. Я чувствовал, что нравлюсь ей, и что мне достаточно немного подтолкнуть ее, лишь слегка подавив волю.
Даллах поселил меня на первом этаже одного из своих домов-террас на холме, выходящих на юго-восточные склоны Фераннона, отдав мне целое крыло. Солнце уже почти село, и на просторной деревянной террасе, ведущей внутрь моих покоев, никого не было.
Я был голоден, как никогда, а она податлива и уступчива. Желание делало меня совершенно безумным, и когда она "поплыла", на пике наслаждения теряя человеческую форму, я в тот же самый момент неожиданно почувствовал, что и сам начинаю "плыть"…
Ворон вырвался на свободу почти сразу же. Надеюсь, что я не сильно напугал бедную лэйсе.
Боль при трансформации была страшная, особенно после экстаза-то. Плохо понимая, что творю, я ринулся в окно почти инстинктивно, зная на собственном печальном опыте, что дикая птица в момент роста может разрушить жилище. Вырвавшись на волю, поначалу я даже не понял, что лечу, наконец-то лечу, заметил только, что мир стремительно уменьшается, и внезапно нахлынувшее невероятное упоение полетом полностью захлестнуло каждую клеточку тела. Ветер, ночные запахи, звезды в небе, небо черное, прохладное, огоньки внизу…
Огромный черный ворон с синими кончиками крыльев несся над своей землей. Он вырос до гигантских размеров, наращивая размах крыльев и поднимаясь в самую высь, туда, к редким в эту прохладную весеннюю ночь облакам. Он чувствовал свою землю, как себя самого, и чем выше он поднимался, тем глубже и отчетливее ощущал не только Элезию — всю Ар Соль, все ее земли. Они лежали перед ним словно ячейки — соты, и он вдруг понял, что может, если захочет, одним скачком проникнуть в любую из них. Он взметнулся еще выше и ринулся вниз, сквозь Грань, отделявшую Элезию от других земель, в теплый и цветущий, бурлящий жизнью Ар Лессен. Покружив над яркими огнями Рузанны, он взмыл ввысь и снова ринулся сквозь Грань, в жаркую и душную, непроницаемо черную ночь над уже засыпающим Самандангом, столицей Ар Шамаля. Тут его обуял голод — жажда крови, невыносимая и незнакомая человеку. Хищная птица кружила над степями и пустынями, полными оазисов жизни. В одном из них птица углядела добычу — несколько ярких, сочных огоньков, переливавшихся разными красками. Добыча не сопротивлялась — похоже, она была низкоразумной, даже не двуликой. Сильные, молодые существа, они пытались убежать, но ночной демон всегда был сильнее их. Насытившись, птица снова ринулась ввысь, и камнем упала в холодный, серый, притихший в самый тусклый час ночи Ар Ирнан. Покружив над ледяными пиками, свернув к покрытому густыми лесами южному, еще прохладному морю, птица уже на взлете прорвалась сквозь Грань в рассветное, теплое и гостеприимное океанское пространство. Над океаном вставало солнце. Ночной демон жадно погрузился в теплые синие воды, синие, как кончики его крыльев и как светящиеся синевой глаза. Тут он наконец уменьшился до средних размеров и просто плескался, ныряя и выныривая, выхватывая в воде большую жирную рыбу. Наконец, насытившись и накупавшись вволю, он снизился на один из райских иллирийских островов, на белый песок пустынного берега. Там, выше в скалах, было множество пещер — у одной из них он и приземлился. В сумрачном, сухом и теплом гроте он распластался и замер в неподвижности, погрузившись в глубокий сон.
Глава 36. Нагр
Перед вылетом Саша очень волновался. Они собирались в Ар Хойт, но в далекую и безжизненную северную часть, покрытую обледенелыми горными склонами. Шли на виммах через грузовой портал, двумя машинами, обычными гражданскими, чтобы не привлекать внимания — Кольер, Тэр, Аркен, Саша и еще двое из высшего руководства ордена. Саша удивлялся, зачем его, успешного, но не самого значительного из командиров гвардии ноа, взяли в это наиважнейшее для Ордена путешествие, и ему с трудом удавалось скрыть волнение и любопытство.