Падение (ЛП)

— Ты уверена в этом? — спросил он. Ана кивнула.

— Ждите здесь, — сказал он. Дверь захлопнулась, когда Смотритель исчез за ней.

Секунду спустя он вернулся с молодым человеком.

— Просто стой здесь, — передал Домбрант парню. — И дай мне знать, если прибудет судмедэксперт.

Смотритель придержал дверь для Аны и она медленно проследовала в прохладную комнату с блекло-белой плиткой на стенах и полу. В дальнем конце стоял стол для вскрытия, раковина, оборудование для взвешивания, крема, бумажные полотенца и воронка. Запах гниения и крови заглушала вонь дезинфицирующего средства. Три ряда серых металлических полок напоминали чугунную плиту, которой ее мать пользовалась в сельском доме в правой части кухни. Домбрант сжал пальцы вокруг ручки. Дверь на громоздких петлях качнулась обратно. Он подался вперед и вытянул поднос из люка.

— Подожди! — сказала она. Домбрант остановился. У нее подкосились колени, когда в голове всплыло давнее воспоминание. Беззвучно за обрешеткой кухонного окна, возле которого она ждала своего отца, опускался снег. Ей было восемь лет. Мама сказала, что пора спать — погода слишком плохая и отец не сможет приехать на выходные. Затем в темноте замаячили огни фар. Просигналил автомобильный гудок. Он приехал! Скользя по свежему хрустящему снегу, она выбежала к машине. Он открыл дверь и улыбнулся.

— Папочка! — завизжала она. Он поднял ее вверх и закружил на руках. Его щека была теплой и гладкой. Она радостно завопила и зарылась холодным носом ему в шею. — Мамочка сказала, что ты не приедешь. Она сказала, что дороги очень опасные.

— Даже огнедышащий дракон не смог бы меня остановить, — произнес он, целуя ее. Затем отец опустил ее на ноги, и она подбежала к багажнику, чтобы помочь ему с сумкой.

Ана уставилась на кафельный пол морга. Через минуту она кивнула:

— Давай.

Из люка появилось тело, накрытое белой простыней. Только с другого конца торчали ноги с биркой на большом пальце. Домбрант медленно приподнял простыню. Взглянув на лицо отца, вокруг нее сгустилась тьма. У него были тонкие губы и слегка впалые щеки. Ана прикоснулась подушечкой указательного пальца к его лбу. Он был холодным и восковым.

Небольшое движение с другой стороны подноса заставило ее взглянуть вверх. Домбрант утирал глаза. Вид его горя разбил ее. Ана сгорбилась и зарыдала. Ее сердце разрывалось на части. Она попыталась, но так и не могла вспомнить последние слова, сказанные отцу. Рыдания охватили все тело, разрывая ее изнутри. Она видела кадры с вопящими и причитающими женщинами рядом с погибшими в Бензиновых войнах США мужьями и детьми. Теперь она понимала, что им нужно было горько плакать и стенать, чтобы вытолкнуть боль. Казалось, будто даже кости налились свинцом от скорби.

— Он знал, что делает, — произнес Домбрант. — Он знал, на какой риск идет, но пытался спасти тебя. — Его голос звучал глухо и мрачно. — Он только об этом и беспокоился.

Она снова заплакала, не понимая его и не желая понимать. Ей было так же больно, как и отцу от ее выходок, и теперь она уже никогда не сможет сказать, что любила его или очень сожалеет.

В конце концов плач ослаб и горе ушло внутрь. Ана опустила голову на простыню, покрывающую его бездыханную грудь. Никакого сердцебиения. Никакого вдоха и выдоха. Она положила ладонь поверх его сердца.

— Я люблю тебя, — прошептала Ана. — Может тебе тяжело в это поверить… — Она улыбнулась, слезы снова навернулись на глаза. — Но это правда. Я люблю тебя, папа.

24

Табита

Ана выпрямилась, прижав руки к лицу. Домбрант посмотрел на нее. «Да«, — кивнула она, она готова. Смотритель накрыл голову ее отца. В отсеке лязгнуло, когда поднос на роликах вкатился обратно. Домбрант повернул рукоятку, чтобы закрыть люк, и в тесной комнате повисла тишина.

— Нам нужно идти, — сказал он. Но они медлили, зная, что информатор предупредит их, если кто-нибудь появится. Ана тяжело вздохнула. Хотя она и понимала, что внутри отсека находится лишь оболочка отца, ей было трудно оставлять его. Как только она выйдет из морга, последний узелок, связывающий их в одном мире, разорвется. Обессилев, она прижалась к груди Коула. Глаза опухли, в голове стучало. Коул провел рукой по ее волосам. Ана снова вздохнула. Все это время она считала, что мотивы отца целиком и полностью эгоистичны, что им движет лишь жажда наживы и статуса. Но на самом деле все было не так уж и просто.

Пока она стояла, прижавшись к Коулу, тихая и выжатая, неожиданно сквозь нее прошел разряд. Точно такое ощущение Ана испытала в ту ночь, когда отец при помощи парализатора пытался удержать ее в Общине. Вибрация.

Она резко вздохнула.

— Кто-то идет, — сказала она, поглядев на Коула. От шока она задрожала. Он ушел. Его лицо стало твердым и безжизненным. Ана повернулась, чтобы проследить за Домбрантом. Смотритель напоминал статую. На нее обрушилась паника. Когда дверь морга со скрипом начала открываться, она выхватила из-за пояса Домбранта электрошокер.

Она застыла возле Смотрителя, хотя было трудно унять дрожь в пальцах. Из-за двери послышались шаги. В комнату вплыла маленькая фигурка. Лицо девушки, обрамленное волосами феи, ничего не выражало, глаза были слишком большими для узкого подбородка, маленького носа и кнопок-губ. Она изучила номера на отсеках, затем протянула руку и высвободила поднос Эшби.

Рука Аны сжалась на электрошокере. «Не трогай его«.

Девушка повернулась. Инстинктивно, Ана заблокировала мысли, следя за ней на расстоянии.

Девушка пристально на нее посмотрела.

— У тебя хорошо получается, — произнесла она. Голос был таким же ровным, как гладь озера в безветренный день. Ана перестала притворяться и встретилась с ней глазами. Девушка не напоминала девочку, ей было что-то около девятнадцати или двадцати. Она была одета в черную рубашку и брюки. На шее висел золотой треугольный интерфейс с белым кругом в центре — символ Коллегии. На поясе болтался металлический прут парализатора.

— Кто ты? — спросила Ана, ей не удалось унять дрожь в голосе.

— Табита, — девушка ответила так, словно говорила о кошке или собаке или человеке. Словно имя ничего для нее не значило.

— Почему ты здесь?

— Хотела увидеть кто ты такая.

Дрожь скатилась по позвонкам Аны.

— Что это значит?

— Ты мне интересна. «Я девушка с размытым лицом«.

Ана сосредоточилась на сохранении спокойствия. Что давалось довольно трудно после таких слов.

— Кто тебя послал?

— Никто.

— Ты не заберешь моего отца. Я тебе не позволю.

— Ты мне снилась, — сказала Табита.

Странные образы вплелись в мысли Аны. Она на садовой дорожке двухэтажного дома на расстоянии вытянутой руки от девушки с размытым лицом, словно его еще не нарисовали. Ана смогла только разглядеть глаза — большие глубокие колодца черного цвета.

— Раньше я жила внутри Пульса, — бесстрастно продолжила Табита. — Мне было девять, когда мы с мамой попали туда. Нам сказали, что аренда на этих улицах дешевая и что это перспективный район. Многие молодые семьи переезжали туда. Но через несколько недель появился Пульс. Я смогла уйти, а мама нет. И куда бы я направилась без нее? — Табита моргнула — самая яркая эмоция с того момента, как она вошла в морг.

— Ты выросла с арашанами?

— Я одна из них.

— Но ты работаешь на Коллегию.

— Если я буду работать на Эвелин, она освободит мою мать. Она находит мой талант полезным и занимательным. Также как и твой.

— Мой? — каждый мускул на теле Аны напрягся. Отвращение к Эвелин Найт выплеснулось на поверхность.

— Да, она знает, что Пульс не остановит тебя.

Бросив взгляд на призрачные контуры тела отца, Ана вспомнила, как вчера он говорил о том, что не понимает причин, почему Эвелин за ней следит. Может все дело в Пульсе? Она наморщила лоб. Вибрация парализатора давила на нее, увеличивая дискомфорт.

— Почему Пульс не может нас остановить? — спросила она.