Страница 23 из 61
— Поэтому нам нужно выбрать кого-то совершенно случайно.
— Это будет стоить денег.
— У меня есть драгоценности, — сказала она. Он не знал об обручальном кольце Джаспера, но видел ожерелье в виде луны с бриллиантом.
— Я думал, ты хотела воспользоваться ими, чтобы переправить нас в Шотландию?
— Так ведь ты никуда не собираешься? — прервала она. — И потом, — сказала она, — может мне тоже не стоит пока уходить.
Он снова проковылял в небольшой закуток и обнял руками ее за щеки:
— Пять минут в Просвещении, и ты заговорила как Лайла.
Она посмотрела ему в глаза: «Небесно-голубой топаз, — подумала она, — практически идеальное попадание». Ана решила, что если она расскажет ему о Тэмсин, он подумает, что она слишком эмоционально вовлечена, чтобы справиться с проникновением в Три Мельницы.
— Ты должен знать кое-что еще.
— Мы ведь просто рассуждаем, — осторожно сказал он. — Я еще не сказал «да «этому невероятно-хитроумному плану. Ты ведь поняла это?
Она кивнула и накрыла рукой его теплые грубые пальцы на своей щеке:
— В Трех мельницах есть чистая девушка из моей Общины. Не просто из моей Общины. Мы были лучшими подругами. Около года назад она пропала. — Пытаясь избавиться от эмоций, вдруг нахлынувших на нее, Ана опустила руку, отвернулась к раковине и принялась повторно споласкивать свой бюстгальтер. Перед ее мысленным взором, словно призрак, предстала Тэмсин: черные рваные волосы, обрамляющие ее полое лицо; с темными разочарованными глазами. «Пообещай мне, что ты не будешь глупо рисковать, чтобы вытащить меня… Пообещай». Голос подруги эхом донесся до нее, и неумолимая боль от того, что Тэмсин осталась в Трех Мельницах заколола в сердце. Коул нахмурился. Она заставила себя продолжить. — Психпатруль схватил Тэмсин на улице Города. Ее удостоверение личности продали. Если мы снимем ее, то сможем доказать существование коррупции среди психпатрулей, пренебрежение и лживость Коллегии, и покажем, что никто не застрахован от центров психической реабилитации, даже Чистые.
Он провел большим пальцем по ее скуле, стирая слезу. Коул видел ее насквозь. Удушающие пласты прошлого, окутавшие Ану. Он понял, что она не смогла досказать. И за это она любила его еще больше.
Ана собирала сухие палки у ближайших деревьев и кустарников, пока Коул крошил оставшиеся свежие продукты, полученные от Лайлы — кабачок, лук, помидор и картофель. Они пожарили ланч на сковороде над костром, чтобы сэкономить топливо, слишком сильно погруженные в собственные мысли для разговора.
После того, как они поели и все вымыли, Коул воспользовался шифратором на интерфейсе, чтобы проверить свои сообщения. Одно пришло от Лайлы. Она, Симона и Рафферти уехали с эвакуированными из Просвещения и поселились в разрушенном доме на окраине Лондона. Чтобы связаться с ним Лайле пришлось пройти четыре мили, и она постарается вступать с ним в контакт каждые два дня. Нэт и Рейчел остались в Просвещении.
Коул не обрадовался. Он беспокоился о брате, но Ана ощутила, что еще он чувствовал вину за то, что оставил Просвещение, в то время как Нэт предпочел остаться.
Во второй половине дня они проверили новости и прослушали репортаж. Количество людей, собирающихся за пределами Общин, росло, в то время как вход в штаб-квартиру Коллегии блокировали уже шесть сотен протестантов.
— Полагаю, не все купились на историю с подделкой, — произнесла Ана. Они сидели под полуденным солнцем, прислонившись к восьмиугольной башне.
— Пара тысяч от миллионов горожан. Капля в море.
После сообщения Лайлы настроение Коула становилось все хуже.
— Чего ты ждешь? — спросила она.
— Ты о чем?
— Ты знаешь, что Нэт и Рейчел в Просвещении. Ты знаешь, что Смотрители окружили стену. Но ты все еще чего-то ждешь.
Он вздохнул, потирая травмированное колено:
— Я хочу узнать, предпримут ли Смотрители попытку договориться. Чем дольше продолжается противостояние, тем больше вероятность, что они предпочтут налет на Просвещение разговору.
— И если они пойдут на переговоры, о чем они попросят?
— Они наверняка захотят увидеться с ключевыми участниками Просвещения для «допроса«.
— С советом?
Он кивнул:
— Так было с Ричардом. Его забрали на допрос и все. Четыре месяца спустя он был осужден за организацию взрыва Тауэрского моста.
— И?
Коул сжал челюсть:
— Учитывая характер записи, они могут запросить главного подозреваемого в смерти Питера Рида.
У нее перехватило дыхание:
— Тебя… — Коул ждал, чтобы посмотреть отступят ли Смотрители, если он предстанет перед ними. — Так ты думаешь сдаться?
— Я так не говорил.
— А что ты сказал?
— Ана, мне нужны все факты. Мне нужны все факты, и тогда я смогу принять решение.
Она вскочила и встала к нему спиной в нескольких футах, сердито уставившись в болото. Ей казалось будто внутри нее камень из-под палящего солнца.
Коул встал позади, положив руки ей на плечи:
— Они могут и не пойти на переговоры, — сказал он.
— Твоя сдача властям ничего не решит. Ты все время говоришь, что вы боретесь за правду, но какой смысл в том, что когда вы приближаетесь к ней, один из вас жертвует собой, чтобы спасти остальных и правда при этом теряется? — Коул молчал. Она повернулась к нему лицом. — Вот что случилось с Ричардом Коксом, не так ли?
Он уставился на нее так, что ей захотелось его встряхнуть:
— Ты будешь Ричардом. Его осудили за подрыв Тауэрского моста. Тебя осудят за убийство Питера Рида и подделку записи. А тот факт, что Новастра финансировала тест на Чистоту и хотела протолкнуть на рынок Бензидокс, и что Эвелин Найт была в сговоре с Девидом Тореллом, все это сметут под ковер. — Она сделала паузу. — Знаешь, почему я никогда не слышала о Ричарде Коксе, кроме того, что он лидер Просвещения и организатор взрыва? Потому что о нем никто ничего не знает; никто не знает, что пять лет назад правда была на грани разоблачения. Все ушло, все потеряно. И через пять лет, если ты не завершишь это, произойдет то же самое, только имя будет уже твое — твое.
Мышцы на лице Коула напряглись, брови, подбородок, губы сжались:
— Ладно, — наконец сказал он. — Расскажи, как ты собираешься пробраться мимо охраны Трех Мельниц.
За десять минут они убрали все следы своего пребывания в убежище на болотах. Они собрали еду, а остальную часть припасов поместили подпол вместе с одним из спальных мешков и матрасом. Снаружи Ана, закрывая, толкнула темные деревянные двери и поставила на место замок. Она вернула ключ на выступ, откуда Сетон вытащил его пару дней назад, и взвалила большой походный рюкзак себе на спину. Коул надел черный маленький, который девушка принесла из Просвещения вместе с электрошокером Домбранта, их единственным средством защиты.
Признав, что его собственный план не безупречен, Коул согласился изучить идею проникновения в Три Мельницы, что, как он несколько раз повторил, вовсе не означает, что они пойдут на это. Ожидая новостей от Просвещения и Смотрителей, у них было время подумать, смогут ли они отыскать хакера и смогут ли достать ключ к пристрою, который позволит им попасть из приемной в комплекс, где содержат больных.
Чтобы передвигаться по Городу не опасаясь, что их кто-то узнает, первым делом им следовало изменить свои лица. Они отправились в салон «Красоты, здоровья и фантазии«, расположенный рядом с Барнсхай-стрит, всего в двадцати минутах от болот. Пока они двигались к городской застройке, пейзаж быстро менялся. Ножные велосипеды, рикшы и электрические трехколесные мотоциклы с передними и задними прицепами сновали туда-сюда по дороге, в то время как на заполненных толпой тротуарах люди продавали безделушки, еду на вынос и бывшую в употреблении одежду.
Ана и Коул свернули на Черч-стрит в поисках дома номер 66. Большинство магазинов были заколочены, но когда Ана заглядывала в них, она заметила, что многие доски убраны, двери открыты, а внутри ведется торговля.