Страница 35 из 38
Выглянувшую из своей коморки перепуганную Пурниму она стегнула таким яростным взглядом, что несчастная служанка поспешила нырнуть обратно и не попадаться на глаза разгневанной госпоже.
Злость на Иванилду и даже отца полыхала в ней, выжигала вены неукротимым огнем и толкала к действию.
Вот только Исабель не знала, что делать. Первый раз в жизни она не знала, что делать и как поступить, но в одном была уверена — герцогиня Визеу никогда не войдет в их дом в качестве мачехи, не станет здесь хозяйкой и непременно поплатится за порку Витора и ее — Исабель — унижение.
Постепенно стихли крики и свист кнута, Исабель даже не сразу это заметила, а осознав, захотела немедленно проведать Витора.
К дьяволу, что отец запретил поить и кормить его, пока еще она здесь хозяйка, она графиня де Сильва.
— Пурнима!
Исабель старалась, чтобы голос звучал твердо, но он дрожал, выдавая волнение. Первый раз ее не слушался поставленный часто отдаваемыми приказами голос!
— Что угодно, сеньорита? — трясущаяся, словно лист на ветру, Пурнима выглянула из своей каморки.
— Немедленно приведи меня в порядок, — велела Исабель, откинув с лица спутанные волосы.
— Слушаюсь, сеньорита, — Пурнима изобразила неловкий поклон и вылетела из комнаты.
Исабель проследила за ней задумчивым взглядом — значит, комната не закрыта.
Вскоре, с чаном горячей воды, вернулась запыхавшаяся Пурнима. В ее глазах застыл ужас, словно предстояло приблизиться к голодному тигру, но под сверкающим взглядом некогда томно-бархатных глаз, она принялась обтирать и душить стройное тело, расчесывать и заплетать в косы блестящие волосы, закалывать гребнями и шпильками, украшенными самыми дорогими камнями.
Иса, казалось, готовилась предстать перед противником во всем блеске красоты и богатства, чтобы подчеркнуть, что даже сиятельный титул не обеспечит ни того, ни другого.
— Ожерелье не трогай, — велела она, прикрыв рукой поблескивающий от ее дыхания и словно сам дышащий камень.
— Сеньорита, но оно сюда не подходит, — Пурнима встряхнула светлое, подобающее благородной девице платье.
— Мне наплевать, подходит оно сюда или нет! — взвизгнула Иса. — Это мое ожерелье!
— Конечно, ваше, — прошелестела Пурнима, помогая госпоже надеть тонкую сорочку, а поверх нее платье легкого шелка и нежного палевого оттенка.
— За дверью никого нет? — Исабель грозно уставилась на служанку. Вдруг отец оставил слуг, чтобы они не выпустили непутевую дочь.
— Н-нет, — помотала головой Пурнима. — Но куда же вы? Вам запретили выходить.
— Я у себя дома, и никто не посмеет помешать мне увидеть отца! — Исабель гордо вздернула подбородок и толкнула дверь.
За ней, и правда, никого не оказалось. Карлос де Сильва слишком понадеялся на безоговорочное послушание дочери.
Без всяких препятствий она спустилась на первый этаж и направилась к кабинету отца. Редкие, попадавшиеся на пути слуги, поспешно исчезали, не желая попадать под гневный взгляд или тяжелую руку графини.
Даже сейчас, развенчанной и униженной госпожой, она не утратила власти над слугами.
Иванилда еще не успела заработать такой же грозный авторитет, никто не знал, что от нее ждать и станет ли она новой хозяйкой, а вот в неотвратимой и жестокой расправе Исабель никто не сомневался, и старались лишний раз не попадать ей на глаза в это неспокойное для всех домочадцев время.
Легкой девичье поступью, по решительности не уступающей маршу надвигающейся на врага королевской армии, Исабель подошла к кабинету, но, услышав гулкий отзвук голосов, замерла и немного, совсем чуть-чуть, приоткрыла дверь.
Оставаясь незамеченной беседующими, она внимательно слушала разговор.
— Я рада, что относительно нашего с вами брака, у вас не возражений, — расслышала Иса холодный голос Иванилды, — но что вы будете делать с дочерью? Она повела себя непростительно.
— Я знаю, — всегда звучный голос Кралоса прозвучал глухо и отрывисто, затем последовал шумный вдох. У него иногда бывали одышки, и тогда граф бледнел и тер левую сторону груди. — Придется отправить в монастырь кающихся грешниц. Я не могу очернить имя де Сильва, отдав в знатный род испорченную жену, и отдавать в менее знатный — тоже удар по нашей репутации. Иного выхода нет.
— Полностью с вами согласна, — голос Иванилды напоминал урчание довольной кошки, но вот в нем прорезались хищные нотки. — А что с рабом? Его тоже необходимо наказать.
Графиня предпочла бы, чтобы паренька отправили на тяжелые работы, тогда она со временем смягчила бы гнев супруга и проявила свою милость, облегчив наказание, за что мальчишка был бы ей благодарен до конца жизни и исполнял малейший каприз. А капризов у вдовствующей герцогини накопилось много.
— Заслуживает, — снова тяжело вздохнув, согласился Карлос. Зашелестела одежда, словно он снова потирал грудь, забулькало наливаемое в кубок вино, и послышались шумные глотки. — Я не прощу посягательства на свою дочь. Сначала его кастрируют, а потом продадут в бордель.
В изумленном восклицании герцогини смешались ужас и воодушевление — не меньше физических удовольствий она любила наблюдать за экзекуциями, разжигающими в ее крови огонь, почти погасший от долгого воздержания.
Подслушивающая Иса отшатнулась от приоткрытой двери.
В голове шумело, острые ногти впивались в нежные ладони, перед глазами все плыло.
Так искалечить Витора? Ее Витора?! Ее собственность?!
Пухлые губы плотно сжались. Герцогиня Визеу слишком зарвалась, пора ее укоротить. Что же, вскоре у Эдуарды появится новая подружка, а потом Исабель потихоньку смягчит гнев отца, и никуда он ее не отошлет. Вместе придумают, как обмануть будущего мужа, и она все-таки станет герцогиней…
Мечты Исы прервал ехидный голос.
— Теперь отправишься в монастырь, сестрица. Там будешь корчить из себя герцогиню.
Из-за дверей столовой показался болезненно-блестящий глаз Жуана, его бледное худое лицо, а вскоре и вся щуплая фигура.
— Так ты говорила, что я ни на что не гожусь и буду кланяться тебе? — он ехидно захихикал. — Теперь сама всю жизнь проведешь на коленях.
— Так это ты?! — Иса еще крепче сжала кулаки. Она вышибет дух из мелкого недоноска! — Ты, ублюдок, донес герцогине?!
Исабель так быстро оказалась рядом с братом, что он даже моргнуть не успел, и вцепилась в волосы, словно дикая кошка.
Рыча от злости, повалила Жуана на пол, уселась сверху и отвесила сильную и звонкую пощечину, затем вторую и еще.
Голова Жуана моталась из стороны в сторону и иногда постукивала об пол, когда пытался подняться.
Исабель уже разбила брату нос, губы, под глазами от камней в кольцах краснели рваные царапины. Ее руки были все в крови, на светлом платье алели брызги, но Исабель не могла остановиться и продолжала бить ненавистное бледное лицо.
Жуан визжал, хрипел, извивался, стараясь сбросить более сильную сестру, пытался оттолкнуть, но его руки и тело были слишком слабы.
А Исабель не могла остановиться — это он! Он во всем виноват! В страданиях Витора, в ее рассыпающейся на глазах привычной и удобной жизни, в том, что мечта стать герцогиней может так и остаться мечтой, а ее запрут в гадкий монастырь, что Иванилда одержала над ней победу. Над ней! Над Исабель Линьярес де Сильва!
Она убьет этого мерзкого слизняка! Сначала его, а потом всех, кто стоит между ней и ее мечтой!
Избивая брата, Иса не заметила, что ноги потеряли опору, а руки исступленно молотят воздух.
— Исабель де Сильва! — грянул над ухом голос отца. — Не позорь меня и себя еще больше, чем уже сделала!
Обхватив дочь под мышками, Карлос де Сильва приподнял ее над обмякшим телом сына, но это усилие оказалось чрезмерным для утомленного переживаниями сердца.
Ослабевшие руки не смогли удержать дочь.
Больно ударившись о пол, Исабель снизу вверх наблюдала, как отец хрипит, хватается за грудь, его глаза закатываются, а ноги подкашиваются.
— Лекаря! — закричала Иса и бросилась на грудь отца. — Что вы застыли?! Ведите скорее лекаря. Или отец мало жертвовал на больницы?!