Улыбашка

Соседка посмотрела на меня и говорит ласково так:

– Такахаши-кун, у тебя учебника нет?

– Нет, – говорю, – не получил ещё.

– Сенсей! – это она учителю, – у Такахаши нет учебника! Можно мне объединиться с ним?

– Да конечно, Кунишиге! Будь добра!

Значит, её Кунишиге зовут! Ну и она, значит, придвигает свою парту к моей и прежде чем я очухаться успел, её узенькое плечико упёрлось в моё плечо. А пахнет она! Никогда я ещё не чувствовал, чтобы девчонка так пахла! По правде сказать, у меня даже мой дружок в штанах зашевелился! В душе то я понимаю, что интересен ей не больше чем дикий зверь какой-нибудь! Небось, она в жизни таких уродов, как я не видала! Умом понимаю, но поделать с собой ничего не могу. Я её только тут рассмотрел, кожа белая, словно фарфор, глаза как две большие миндалины, губки алые и припухлые, волосы длинные, чёрные, плотные и блестят, как шёлк. Одним словом принцесса! О таких девчонках мы в бараке мечтали перед отбоем и знали, что таких ни у кого из нас никогда не будет! Не того полёта эти птицы, для нас смертных! Краем уха я слышу, что читают «Ворота Расёмон». У меня с этой книгой связаны очень «хорошие» воспоминания! Я как-то две недели в одиночке просидел, за…неважно за что! Короче, в течение этих четырнадцати дней, или тринадцати, не помню уже, у меня была в камере только одна книга, тоненькая книжечка, вот эти самые «Ворота Расемон» Дадзая. И я читал их без конца и выучил так, что могу с любой строчки цитировать начать. Могу процитировать не сначала до конца, а, наоборот, с конца к началу. Я когда пацанам, это продемонстрировал, то прямо фурор вызвал! Короче говоря, хвалили, восхищались! Минута славы, в общем! Краем уха я слушал «Ворота», а мозг мой весь был занят запахом этой самой Кунишиге. Но полностью я контроль не терял. В тюрьме быстро привыкаешь за всем в пол глаза следить, кто не привыкает у того проблемы начинаются. Кунишиге ко мне наклонилась, как-будто что-то в книге рассматривает и шепчет:

– Тебе, правда, 1#?

– Да, – говорю. Странный вопрос, я же сказал, когда представлялся.

– Ничего себе! У моего отца есть охранники, так ты выше любого из них! И шире!

Я плечами пожал. Ну и что мне с того?

– Хочешь узнать, почему тебя сюда взяли? – продолжает она заговорщицким шёпотом и голос у неё, прямо как кошка мурлыкает. Глупость, конечно, но приятно, короче у меня стояк уже в полный рост.

– Ну, – говорю.

– У нас две недели назад, ученица с собой покончила. С крыши спрыгнула после занятий! Прямо в лепёшку! Кровищи было! Ну и они решили, что нужно имидж школе поправить!

Это понятно, о чём-то таком я и думал. Но странно другое, когда Кунишиге мне всё это рассказывала, мне почудилось, что она вроде как даже радуется что ли? Тут она поглядела вниз на мои брюки, и у неё вырвалось что-то вроде:

– О!

Нужно срочно брать себя в руки, пока хуже не стало! Только успел я обуздать свои «чувства», как слышу:

– Дальше читает Такахаши-кун!

Выбрался я с трудом из-за парты, это смешно, наверное, было, Кунишиге мне учебник протягивает, я его отложил и начал тарабанить, как по писанному, глядя на учителя. Все аж рты разинули от удивления! Смотрю, даже учителешка улыбается.

– Спасибо, – говорит, – Такахаши-кун! Мы поняли, что тебе очень нравится Дадзай!

Я пожал плечами и сел. Хватит, так хватит.

– Ничего себе! Да ты его наизусть помнишь! – восхитилась Кунишиге, глаза у неё аж блестят.

– Ага. И с зада наперёд могу, – отвечаю.

– Ты специально выучил?

– Был повод, – говорю.

Не стал я дальше углубляться в эту тему, не для её маленьких ушек такие истории. Короче первый урок мне понравился, ничего так. Думал, хуже будет. Они все богачи конечно, но в школьной форме, когда она у всех одинакова это не так заметно. Кстати, у девчонок здесь юбки едва коленки прикрывают! Благодать! Да и люди они в общем нормальные, такие же, как и везде. А если что я ведь и двинуть могу! После урока Кунишиге проводила меня в библиотеку и я, наконец, получил учебники. Зовут её, Харука, между прочим! Я в журнале подглядел. Прилепилась она ко мне как банный лист, еле смог отвязаться от неё в обеденный перерыв. Мне с этими мажорами есть не с руки. У них если бенто, то такие все элитные! А большинство из них в столовку ходит. Я туда заглянул, цены там, как в дорогом ресторане! Мне это не по карману! Маманя мне онигири наготовила с разными начинками, я их страсть как люблю! Сунулся я на крышу – закрыто, ничего не поделаешь, нашёл я место позади спортзала, куда не ходит никто, у них тут, кстати, спортзалов то ли три, то ли четыре! Спортсменов они тут готовят что-ли?! Ну вот, уселся я прямо на травку, но газетку подстелил, брюки-то дорогие и сижу себе онигири лопаю. Думаю где бы мне подработку найти. Дома-то у нас с маманей нет почти ничего, даже телевизора нет. Она все деньги что зарабатывала мне в колонию отправляла, себе не оставляла почти ничего! Короче, теперь моя очередь о ней позаботиться. Задумался я, но контроля не теряю! Мало ли что! И тут слышу сверху знакомый голос:

– Так вот ты где, Такахаши-кун! Попался! – и точно это Кунишиге. Вижу, голова её в окно второго этажа высовывается.

– Никуда не уходи! Я сейчас приду! – и убежала.

Да я и не собирался никуда уходить. Куда мне идти? Что-то с ней не так. Может, у неё друзей совсем нет?

Прибежала Кунишиге и уселась прямо на траву рядом со мной.

– Юбку испачкаешь, – говорю.

– Плевать!

Ну да, она же богачка.

– Что ты ешь? – спрашивает.

– Онигири.

– Вкусные? Можно попробовать?

– Можно, – говорю, – выбирай! Но это просто онигири с начинками из водорослей в основном.

– О, так много! Ты их все один съешь?

«Да нет, с тобой!» – думаю. Она выбрала один и с аппетитом так схавала. Облизала пальцы и говорит:

– Очень вкусно! Это твоя девушка тебе приготовила?

– Мама, – говорю, – нет у меня девушки.

Она мою рожу внимательно разглядела?! Или у неё близорукость? Кунишиге улыбнулась и говорит:

– Можно ещё один? А взамен, я поделюсь с тобой своим бенто!

– Давай.

Глупо это, но очень уж мне было любопытно, что там у неё в коробке. Ну как я и ожидал, креветки, кусочки кальмара, чёрная икра, прямо как в шикарном ресторане! И палочки чёрного дерева! Блиин! Хорошо быть богатым!

– Ты ешь, не стесняйся! – и опять за мой онигири принялась.

Я съел где-то половину примерно и говорю ей:

– Кунишиге-сан, тебе не стоит со мной сильно сближаться!

– Это ещё почему?

Она так искренне удивилась, что я почти пожалел о своих словах.

– Все здесь знают, что я тут человек случайный, не вашего круга, короче говоря! Зачем тебе общаться с таким как я?

Она помолчала, глядя в землю, и говорит:

– Я создаю тебе проблемы Такахаши-кун? Если это так, то я больше не буду!

И голос у неё такой, словно она сейчас заплачет. Знаете, когда такая красивая девушка произносит твоё имя, это до жути приятно! Ну и купила она меня своим сладким голоском и слезами, которые, казалось, вот-вот польются из её глаз! Я то тогда ещё не знал, что она за человек, эта Кунишиге Харука!

– Нет! – говорю, – я ничего такого в виду не имел! Мне ты нравишься! Просто я …

И тут я понял, что сболтнул лишнего и прикусил язык. Кунишиге посмотрела на меня своими большими глазами, и я заметил, что один глаз у неё чёрный, а другой коричневый. И в этих её разных глазах стояли слёзы.

– Просто я подумал, что у такой красивой девушки, как ты наверняка полно друзей и …

– Друзей?! – она фыркнула, как рассерженная кошка.

– Эти тупорылые дети? Они просто молокососы! Мне с ними скучно! – заявила она.

«А со мной тебе значит весело?» – подумал я. Но кажется, я начал немного понимать Кунишиге. Она из таких зажравшихся вусмерть мажоров, которым жить невыразимо скучно и они всё время ищут, чем бы себя развлечь.

– Кунишиге-сан, мне не разрешают об этом рассказывать, но я отсидел три года в колонии для несовершеннолетних за убийство сожителя своей матери! – сказал я.