Брошенка для депутата

Тридцать восемь и пять.

*16*

До самого вечера я, как могла, пыталась сбить температуру и облегчить состояние ребенка, но все оказалось тщетно: становилось только хуже.

Когда температура поднялась еще на градус, я сдалась и вызвала "Скорую".

А потом завертелось: приезд врачей, уколы и сборы в больницу — нас безотлагательно определяли в стационар. Я пыталась дозвониться до мужа, обезумев от беспокойства за девочек и Ваню. Лиза и Еська испуганно жались ко мне, малыш от бессилья лишь тихонько хныкал.

— У вас есть кого попросить побыть с дочерьми? — спросил меня фельдшер, хмурясь от творившейся вокруг сумятицы.

— Я… Я позвоню сейчас сестре, — кивнула я. — Я не могу их бросить тут одних…

— А ваш супруг?

— Я не могу дозвониться, он на работе.

Пока разговаривала с фельдшером, набрала Сашке, быстро объяснила ей ситуацию, и она сказала, что Денис как раз едет с работы и сейчас приедет за девочками.

Я кинулась собирать сумки для нас с Ваней и дочек.

Фельдшер пока заговаривал перепуганных Лизу с Еськой, а я носилась из комнаты в комнату, пытаясь сообразить, что нам может понадобиться.

Через несколько минут приехал Сашин муж, помог быстро с вещами и забрал заревевших в конце концов дочек.

Сердце рвалось на куски, голова гудела от беспокойства и напряжения, я кое-как заставила себя успокоиться, подхватила сумки и потянулась за Ваней, но фельдшер сам взял его на руки и широкими шагами вышел с ребенком из квартиры. Я рванула следом, едва вспомнив, что надо закрыть дверь на ключ.

Пока оформляли бумаги в больнице, я еще несколько раз набрала мужу, но его телефон упорно повторял, что абонент вне зоны действия сети… Пришло сообщение от Сашки, что все хорошо, девочки успокоились и лопают торт с близнецами. Я чуть спокойнее выдохнула.

Когда нас определили в палату, позвонила взволнованная мама — Саша ей все рассказала. Я быстро переговорила с ней, пока Ваню осматривал педиатр.

— У мальчика очень сильный отек горла. Мы поставили антигистаминное, скоро должно стать получше.

— Из-за чего это может быть? Он не кашлял, не простывал.

— Ребенок не жаловался на горло, не говорил, что что-то болит? — удивилась женщина, вешая фонендоскоп себе на шею.

— Ваня не говорит, — вздохнула я.

— Есть врожденные патологии? — спросила она, еще раз пересматривая историю болезни.

— Нет, мы прошли всех специалистов, но все говорят, что физической проблемы нет.

— А в младенчестве он плакал? Издавал какие-то звуки? — нахмурилась женщина еще больше.

— Не знаю, — пожала я растерянно плечами и поспешно добавила, увидев ошарашенные глаза врача. — Мы усыновили Ваню несколько месяцев назад.

Понимание и сочувствие мелькнули в голубых глазах.

— Психологи занимаются с ним?

— Да, — кивнула я.

— У нас хороший детский психолог при отделении. Если хотите, я попрошу его заглянуть к вам через пару дней, когда мы стабилизируем состояние ребенка.

— Я буду вам благодарна, — выдохнула я, прижимая сына к себе.

Врач кивнула и пошла к двери, но на пороге обернулась.

— Вы большая молодец, что решились на это, — улыбнулась по-доброму она. — У вас есть свои дети?

— Да, две дочки, — не удержавшись, улыбнулась я в ответ.

— Тогда вы вдвойне героиня! — кивнула она и вышла.

На душе стало немного теплее от участия этого незнакомого, по сути, человека.

Ваня мирно сопел у меня на руках, я чувствовала, что температура спадает, от этого стало полегче. Я потянулась за телефоном, но тот, тихонько пиликнув, выключился в моих руках. А зарядное-то я как раз забыла…

*17*

Когда я уже готовилась ко сну, в дверь тихонько постучали.

Я прокралась к ней и аккуратно повернула ручку, слегка приоткрыв.

На пороге стоял… смущенный фельдшер, который приезжал на наш вызов.

— Доброй ночи, Марина… — он осекся, позабыв мое отчество.

— Просто Марина, — махнула я рукой, выскальзывая в коридор и прикрывая за собой дверь.

— Как вы? — тихо спросил он. — Как сын?

— Спасибо, кажется лучше, — вздохнула я.

Я неловко облокотилась на стену, недоумевая, что ему нужно.

— Ах да, — спохватился он и полез в карман рабочей формы. — Вы обронили.

Мужчина протянул мне маленького плюшевого мышонка — все, что осталось на память у Вани от биологической матери.

Видимо, ему настолько плохо, что он даже не вспомнил о нем, хотя дома всегда и везде таскал с собой, а потеряв из поля зрения, моментально закатывал молчаливую истерику.

— Спасибо, — благодарно посмотрела я на фельдшера, принимая игрушку, но никак не могла вспомнить, как мужчину зовут… Да и вообще, представлялся ли он…

— Виктор, — улыбнулся понимающе тот и протянул мне широкую ладонь.

— Очень приятно, — осторожно ответила я на рукопожатие.

— А я после вас на вызов собрался, в машину сажусь, смотрю, лежит на полу этот мышь. Как только освободился, сразу к вам, — по-доброму улыбнулся он.

— Спасибо, — еще раз поблагодарила его я, слегка кивнув.

— Вы дозвонились до супруга? — слегка нахмурился Виктор, на мгновение метнув взгляд на дверь нашей палаты.

— Нет, — покачала я головой. — Телефон разрядился, а зарядное я оставила дома.

— Какая у вас модель?

— Эммм… не помню, — стушевалась я.

— Покажите аппарат, — с улыбкой протянул руку фельдшер.

— Он в палате, сейчас, — я тенью шмыгнула в палату, которую сгустившиеся за окном сумерки сделали темной и неуютной.

Нашарив на тумбочке телефон, взяла его, поправила одеяло на Ване, отметив, что температура есть, но не такая страшная, как та, при которой мы вызвали "Скорую".

— Вот, — протянула я гаджет, вновь прикрывая дверь.

— У меня такой же разъем, — вынес вердикт мужчина, глянув на гнездо зарядки. — Сейчас принесу зарядное.

— Спасибо, — неловко улыбнулась я, отчего его улыбка стала шире.

— Марина, а какой кофе вы любите?

*18*

Леша пришел в больницу наутро. С виноватым лицом и бегающими воспаленными глазами. У меня даже не было желания спросить, где и с кем он был. Я вообще вышла из палаты, пока он разговаривал и играл с Ваней.

Неожиданно я поняла, что даже находиться рядом с ним мне противно. Будто могу затронуть ненароком дурно пахнувший пакет со старым смрадным мусором.

Когда Леша выходил из палаты, молча передала ему список со всем необходимым и прошла к сыну.

Пару минут смотрела на задремавшего ребенка, вытирая невольно скатившиеся слезы. Ване заметно было лучше. Да, темные круги под глазами жутко контрастировали с синюшно-бледной кожей, но дыхание было ровным, без хрипов, а температура с утра не поднималась выше отметки в тридцать семь и пять.

Неожиданно я что-то увидела под кроватью. Стараясь не шуметь, наклонилась и вытащила мышонка.

Мысли метнулись к Виктору. Он вчера исчез ненадолго, а потом вернулся с зарядкой для телефона и двумя высокими стаканчиками с кофе. Минут пятнадцать мы беседовали ни о чем, он рассказал о паре интересных случаев, заразительно смеясь и сверкая карими глазами, и я невольно поймала себя на мысли, что впервые за последнее время искренне улыбаюсь. Незнакомому человеку.

Потом у него сработало какое-то устройство вроде пейджера, и мужчина, грустно улыбнувшись, извинился и уехал на вызов.

Уже много позже, когда я задремала, в дверь кто-то осторожно постучался, но я уже была на полпути в страну Морфея и не нашла в себе силы встать и посмотреть, кто там. Возможно, это был Виктор, но я этого уже не узнаю. Утром я передала его зарядное на пост, попросив медсестру вернуть устройство фельдшеру по имени Виктор и, убедившись, что девушка поняла, о ком идет речь, и согласно кивнула, вернулась к сыну.