Страница 10 из 13
Каждый месяц нам дают паек, так что я в мясе, масле не терплю нужды. Пишу это к тому, сынулечка, чтобы тебя не тревожил мой быт. Единственное, кого мне не хватает, так это вас, моих детей. Не хватает ваших будней. Очень бы хотела быть вам чем-нибудь полезной. Знаю, что и Вике сейчас тяжело. Я только стала выходить из своих болячек, еще у меня мало сил, постепенно их накапливаю. Конечно, одиночество не способствует ускорению в этом смысле. Но что поделаешь – от судьбы не уйдешь.
Женя, Натали! Ведь в июле вы можете уже приехать в отпуск, как вы планируете? Ведь все мои помыслы и мечты – быть побольше с вами. Напишите, предварительно все продумав. Не знаю, как быть с Анютиными экзаменами – приехать ли мне? Волнуюсь очень. Наташа, ты ее периодически накачивай, она тебя слушается! Ее подружки доведут до провала, так как она им нужна для помощи им.
Целую, обнимаю вас, желаю вам успеха, здоровья и всех земных благ. Привет Евгению Павловичу, Нине Антоновне, Тане и клану Ефремкиных».
2 июля 1980 года
«Здравствуй, дорогой Мамлюк!
Очень по тебе скучаем, хочется к тебе, в Сочи. Или чтобы ты сюда приехала. Но у тебя лечение, и, вообще, тебе, видимо, в Москве неудобно. Хорошо хоть Анюточка у тебя погостит, проведает тебя и заодно отдохнет.
Она здорово потрудилась. Представляешь: третий аттестат в школе из двух классов! А у них ведь очень сильная школа – это не 4-я школа в г. Сочи. Только одна четверка, да и та осталась с восьмого класса. В общем, мы все в восторге.
Теперь все зависит уже от нас. Пусть отдохнет, выбросит из головы химические формулы, устройства моторов и даты битв пятого века до нашей эры. А затем с середины июля мы займемся нужными вещами. С литературой и математикой проблем я не вижу – и знания у Анюты есть, и преподаватели хорошие. С географом тоже занимается, но не уверен, что он достаточно эффективный педагог. Английским сам займусь с Анюткой.
Все должно быть нормально. Документы с Анюткой сдали. Подробности она тебе сообщит.
О наших делах. У меня остался один экзамен по философии, 4 июля (перенесли с 5-го). Два экзамена – по французскому и советской дипломатической службе – сдал на отлично. Остальные были зачеты. Возникает вопрос: что делать после экзаменов? Нас с месяц назад предупредили, что с 5 июля по 5 августа мы будем работать переводчиками на Олимпиаде. Почти все отвертелись, сославшись на заранее приобретенные путевки на июль и прочие полууважи-тельные причины, но я не стал. Не стал, потому что взамен обещали освободить от практики в Баку, намеченной на август. Ведь мне в августе надо быть в Москве – у Анютки с 20 августа экзамены.
Но вот подходит 5 июля, а до сих пор неизвестно, буду ли я (и еще четверо моих однокурсников) работать. МИД решает: разрешать это дело или нет (ведь мы были дипломатами за рубежом и вдруг переводчики – может получиться огромный международный скандал, который сведет на нет весь пропагандистский эффект Олимпиады). Думаю, все выяснится после экзамена, 4-го числа. Если я работаю, то август свободен. Если нет, то свободны и июль, и август, так как на практику я в любом случае не могу ехать из-за института (Нина Антоновна берет на себя юридическо-правовое оформление моих намерений уклониться от участия в увлекательной поездке по знойной и братской республике).
Итак, откладываем решение об отдыхе до 4 июля. Вместе с тем кое-что уже можно сказать сейчас.
Во-первых, я очень занят переделкой книги. Ее надо 1 сентября сдать в редакцию, предварительно перепечатанной. То есть должен все сделать за июль. Задача сложная, но очень важная. Ее, конечно, можно делать в Сочи.
Во-вторых, Наташа опасается ехать в Сочи из-за жары. Она со страхом вспоминает духоту прошлого августа, а в этом году, судя по твоим данным, еще жарче. Натали, которая может взять отпуск как в июле, так и в августе, предлагает поехать в какой-нибудь подмосковный дом отдыха или покататься на пароходе. Считает, что тебе хорошо к нам присоединиться, чтобы не быть в жаре и интересно провести время (и приятно).
Викуля же категорически против твоих прогулок на пароходе и вообще считает, что тебе тяжело путешествовать, ездить.
Вот я и не знаю, что делать. Мне очень хотелось бы приехать к тебе, или чтобы ты приехала сюда. Но давай подождем решения вопроса о моей работе на Олимпиаде. Тогда будет проще рассуждать. Как выяснится – тут же позвоню.
Мамулька, с Анюточкой ничего тебе не посылаем. Вика говорит, что нет в багаже места, плюс Анюта все теряет. Но у нас кое-что накопилось: красивый календарь, курицы, мыло и т. д. Только что позвонил Викуле – разрешила вложить в багаж кусочек мыла плюс платье для тебя от Нины Антоновны. Ты, как я понимаю, в курсе, что это за платье.
Мы все еще пытаемся обменять квартиру, хотя потихоньку этим занимаемся, особенно я. Один вариант нашли, но слишком далеко, да и квартира, хоть и трехкомнатная, не очень смотрится.
Ремонт, соответственно, не делаем, но Натали здорово разгрузила квартиру, привела ее в божий вид. Правда, у меня по-прежнему рассыпаны книги на полу – использую их в написании своей книжки.
Веду переговоры с «Молодой гвардией» о другой книге, по Западу США. 15 июля вроде дадут ответ. Посмотрим, что скажут. Очень хочется сделать ее – ведь масса материалов, информации в голове. Сдам экзамен – начну пробивать ее энергичней. А то время идет, материалы стареют.
Заговорил я тебя, пора закругляться. Лечись, Мамлюк, следи за собой. Гуляй с Анюткой, ходи на море (но не в жару!!!). И сообщи, что нужно тебе послать (или привезти). Деньги пошлю чуть позже – после возвращения Анютки. По тактическим соображениям.
Целую тебя. Целует тебя и Натали. Твой сын Женя»
Июль 1980 год
«Дорогие мои, Натали и сынулечка!
Как всегда, у меня не хватило времени написать вам подробное письмо. Посылаю вам небольшой «натюрморт» – банку с маринованными грибами, не знаю, в каком виде дойдет! Это мне из Львова прислали, их можно есть совершенно безбоязненно. Знаю, что для Натали это лучший «натюрморт».
Я лечусь, думаю, что довольно успешно, хотя и медленно! Пересылаю вам 55 рублей для Нины Антоновны. Очень сожалею, что в июне не состоится наша встреча.
Наташа, насчет пальто и маек: это не котируется, не модно и продать невозможно. Посмотрим, может быть, все изменится.
Ну вот, на этом заканчиваю, так как тороплюсь все уложить девочкам.
У нас огурцы – по 30 коп. за кг, помидоры – 80, картофель – 35, яблоки – 50 коп. за кг. Это – магазинная цена.
Не ругайте, что такая бедная посылка.
Привет Евгению Павловичу, Нине Антоновне, Тане и клану Ефремкиных.
Целую, обнимаю, желаю всех благ. Ваша мама»
В июле сдали Анютины документы в институт, интенсифицировали ее подготовку к вступительным экзаменам. И, как заметил я в дневнике 13 августа, наступила «пора тревог». Из Сочи в помощь Анюте приехала мама. Из-за московской Олимпиады экзамены начались позднее обычного – 22 августа. В канун первого экзамена я сделал такую запись в дневнике: «Страшновато. Завтра все решится. Это – главное дело, все остальное по сравнению с поступлением в институт – незначительно. Все последние дни занимались с Анечкой. Но ведь конкурс – семь девочек на одно место!»
Рано утром (в 4 часа) в день экзамена я продолжил: «Проснулся посреди ночи, не спится. Через несколько часов первый Анечкин экзамен в МГИМО. Очень волнуюсь. Идет дождь, и хочется, чтобы он оправдал на сей раз свою репутацию предвестника хороших новостей, удачи.
Быстро пролетело время. Еще недавно мы с Наташей были абитуриентами, а Анютке тогда едва исполнился годик. И вот в институт поступает уже Анечка!»
Увы, затем наступило расстройство. 23 августа в своем дневнике я констатировал: «Вчера был ужасный день. Пять (!!!) часов прождали Анютку у входа в МГИМО. Наконец она вышла и… четверка. Как она, бедненькая, плакала. Особенно обидно то, что большинство девочек отхватило вчера по пятерке, в том числе и те, которые, по свидетельству Анечки, отвечали просто безобразно.