Займемся с... самбо?

Вот это ты зря!

Рука сжалась в кулак, собираясь приложить дебила в челюсть, но Арина нежно обхватила мою ладонь, мягко останавливая. Жалеет его или не хочет мараться?

— Сколько меня не было? Двух недель еще не прошло, как ты себе нашла двухметровый шест! Или, скажешь, что это твой брат?! — продолжал этот психованный.

— Не скажу!

— Давай так! Я тебе и это прощу, если он сейчас же уберется из твоего дома! — выдвинул условие.

— А если нет? — обнял Арину. Холодная, как лед. Подавлена настолько, что даже не стала отстраняться.

— Арин! — мерзко взвизгнул бывший крендель. — Выбирай! Я готов мириться с твоими несовершенствами, а вот он сбежит через неделю! Потому что ты — стремно одеваешься! Ты не красишься! И в постеле ты- бревно! — завопил на всю улицу, брызгая слюной.

Тварь последняя, а не мужик!

— Арин, иди в дом. Я сейчас, — осторожно чмокнул Арину в висок, отправляя в тепло. Сами разберемся.

Она деревянно сделала шаг к крыльцу, но почему-то стремительно вернулась:

— Думаю, ты понял, что это конец! — сказала Вадиму сухо. — Что будешь делать с цветами?

Почему она спрашивает про цветы? Хочет слупить этого пижона розами?!

— В-выкину, — заикнулся. Я тоже начинаю заикаться, когда она агрессивно приближается.

— Отдай букет! — неожиданно протянула руку и с цветами зашла в дом.

Зачем ей цветы от этого отморозка?! Имею ли я право осуждать ее поступок и просить вышвырнуть цветы бывшему обратно?! Пожалуй, нет. У ее действий всегда есть простое логическое объяснение.

Сделал пару шагов навстречу Вадиму, сверля его убийственным взглядом. Начал пятиться от меня. Молодец.

— Ищешь повод, чтобы подраться?! — вздернул подбородок, строя из себя бесстрашного. Кусок дерьма.

— Нет! — резко протянул к нему руку, отчего он вздрогнул. — Хотел сказать тебе спасибо. Благодаря твоему свинскому поступку я нашел свое счастье, — криво улыбнулся.

Он недоверчиво протянул руку для рукопожатия. Хорошо, что боишься. До хруста сжал его руку, глядя в глаза:

— Я благодарен тебе за Аринину свободу, но вот за оскорбления моей девушки ответишь! — его же рукой угодил ему в нос.

Вадим дико взвыл, хватаясь за «исправления» в харизме.

— Сорян! Кривовато сидело! — почти искренне извинился и вошел вслед за Ариной в дом.

С улицы заорали:

— Вы одинаковые! Психи! Она и тебя скоро бросит, когда вдоволь начпокается! Ненасытная стерва в секонд-хэнде! — пытался сделать больнее оскорблениями.

На втором этаже открылось окошко и из него высунулась прехорошенькая азиатка с кукольным личиком. Лелька втихаря прокралась в Аринину комнату, чтобы посмотреть, кто там так шумит в этот час! Иначе ей ничего интересного не расскажут.

Лелька хитро улыбнулась, когда брат скрылся в доме.

— Ты еще кто?! — заметили ее снизу. — Тройничок мутите, что ли?! — нес околесицу мужик, обиженный в лучших чувствах.

Лелька с сожалением покосилась на зеленую огуречно-авокадную маску, наведенную в миске. Своих в обиду не дают! — справедливо рассудила мелкая прелесть.

В следующий момент миска прицельно отправилась в полет!

Лелька же послушала приятные сердцу душераздирающие крики и с чистой совестью поспешила в свою комнату.

Глава 61. Разговор в темноте

Феликс

Зашел в дом, увидев веник Вадима в вазе с водой. Один вид этих престарелых роз раздражает.

Абсолютно понятно, что поесть Арина не спустится.

— Лель, иди покушай, — свистнул сестру на кухню. — Только пол вымой потом, ладно? Арине…не очень хорошо, я к ней пойду. Если пустит…

— Я все слышала, — выдавила сочувствующую улыбку сестра. — Думаю, весь жилой район слышал. Можешь не объяснять, — наморщила аккуратный носик.

Когда она успела вырасти?!

Спустился на кухню, разложив пельмени со сметаной по тарелкам, поставил на поднос и поднялся к Арининой комнате. Высвободив руку, два раза стукнул в дверь.

— Открыто, — разрешила войти.

Повернул дверную ручку и замер на пороге, всматриваясь в темноту.

Свет из коридора немного обозначил комнату, давая представление, куда идти. Арина сидела на полу возле кровати, обняв колени.

Поставил на стол поднос с едой и закрыл за собой дверь, погружаясь в темноту вместе с ней. Глаза постепенно привыкли к отсутствию света, и я стал различать предметы в комнате. Уличные фонари тускло светили в окно.

Сел рядом с ней на пол, шутливо толкнув плечом. Не знаю, чем можно утешить, или какие слова для этого подобрать. Меня самого никто никогда не утешал. Родительское утешение в детстве не в счет, я давно вырос.

— Арин, я — не мастер утешений, но если ты хочешь что-то сказать — я выслушаю, если хочется плакать — плачь. Я останусь с тобой, пока не станет легче.

— Да, мне есть, что сказать, — приподняла голову, не поворачиваясь ко мне.

— Во-первых, прости. Я не думала, что он вернется, — сказала глухо. — Во-вторых, мне жаль. Жаль, что ты стал свидетелем такой некрасивой сцены. В-третьих, мне очень стыдно, — смотрела в пустоту перед собой. — Не представляешь насколько. Не думала, что он опустится до такого. Он никогда не был образцом порядочности, но и свиньей себя не выставлял.

— Если поплачешь- станет легче…наверное… — предположил.

— Плакать?! Шутишь, Мистер Икс?! — неожиданно ухмыльнулась. — Единственное, что я могла бы оплакать- это свое потраченное время! Мне очень жаль, что я могла испытывать симпатию к такому человеку. Мне жаль, что я потратила свои полгода жизни на того, кто меня не ценил. Как знать, возможно, я могла бы встретить человека, которого полюблю и это было бы взаимно.

Арина! Ты уже его встретила, как ты не поймешь?!

— То есть, ты хочешь сказать, что сидишь здесь сейчас не потому, что тебе больно из-за предательства, расставания и оскорблений?! — решил все же уточнить.

— Именно, — подтвердила.

— Тогда почему в темноте? Разве не для того, чтобы спрятать слезы?!

— Слез ты от меня не дождешься! Кончились…еще в детстве. Возможно, я расскажу тебе об этом, но не сегодня. Ладно? — неожиданно положила голову мне на плечо.

— Я подожду, когда захочешь поговорить, — склонил к ней голову, соприкасаясь. — Так почему, говоришь, без света?!

— Мне стыдно смотреть вам в глаза. Мне безразлично, что Вадим думает обо мне и все его слова мне до задницы, уж извини. Но то, что вы это слышали — меня ужасно коробит. Очень стыдно.

Удивительная девушка.

— Брось. Это ему должно быть за себя стыдно, — взял ее за руку и начал плавно рисовать узоры на ее ладони. — Еще хочешь что-нибудь сказать?

— Я могу понять его измену. Правда, могу. Она эффектная, красивая и молоденькая. Я и рядом не стояла. Но есть то, чего я совершенно не понимаю.

— Что же?

— Если я его не устраивала по всем параметрам — почему он мне об этом не сказал? Я бы попыталась прислушаться к нему, чтобы сохранить наши отношения. Если бы и это не прокатило — мы могли бы просто и мирно разойтись по обоюдному согласию, даже остались бы друзьями. Отношения не у всех клеятся, зато осталось бы уважение.

Просто нет слов.

— В любом случае, следующего своего парня буду предупреждать сразу: задумал изменить — признайся. Расстанемся с улыбкой, чтобы никому не было тошно и больно. Тошно может быть мне, а вот больно будет ему! За обман! — усмехнулась.

Моя драчунья. Даже не мечтай о следующем парне! У тебя буду только я!

— У меня есть к тебе вопрос.

— Давай. Задавай, — кивнула.

— Почему ты взяла его букет?! У тебя нет гордости?! Или думаешь, что это малое утешение за его поступки?! — снова вышло грубее, чем планировалось.

— Феликс, у меня есть гордость, — подняла голову с моего плеча, и мы встретились глазами. — Да, я люблю цветы, хотя он мне их не дарил. И я бы не забрала их у него, если б у него было намерение кому-то их отдать. Он же собирался их выкинуть. Жалко розы, завянут. Просто…цветы не виноваты в том, что человек он гнилой.