Страница 4 из 30
— Ты видела её?
— Лично я — нет, но при том моменте присутствовала Лидия, невеста Тайрена. Она описала графиню, как очень юную особу с необычной внешностью. В свете ходит слух, что она вроде как жрица Лотры, но в столичном храме её ни разу не видели, а она в городе уже второй год, за столько времени хоть раз да заметили бы.
— А какие ещё… слухи ходят о ней?
Тирна посмотрела в глаза Ханне, вздохнула…
Тирна знала очень много слухов. Сложно не знать, когда твой отец — руководитель Тайной канцелярии, каким до этого был его отец, как и многие мужчины в роду, и каким станет старший сын. Даже единственная дочь семьи служила государству на этом поприще, хотя и давала в детстве клятву верности Бранъярну, как и все студенты. Но Бранъярн являлся королевской академией и полученные там навыки с успехом применялись выпускниками на благо государства.
— Тирна, мне придется помогать жене графа вступать в наследство. Анахор, Тирна. Я еду туда, в Тинию. По приказу ректора. Я не хочу облажаться из-за какой-нибудь ерунды, которую мне забудут сообщить или решат, что она не важна. Я понимаю, что… слухи могут быть… Что это небезопасно, но как мне иначе подготовиться?
Тирна понимающе кивнула и тихо начала говорить:
— Этот брак называют странным. Граф больше, чем вдвое старше жены. Второй брак ему не был особо нужен, первая графиня нарожала ему шесть дочерей и четыре сына и благополучно скончалась. У всех детей есть тётушки и няньки, тем более, что старшие дети графа почти ровесники новой графини. Говорят, что всё имущество этой Лилавати в Тинии или где-то ещё, тут у её семьи владений нет, так что она, по сути, бесприданница. Зачем граф на ней женился — вопрос.
— По любви, возможно? Вдруг она редкостная красавица?
— Аристократы не женятся по любви, Ханна, — посмотрев на подругу скептическим взглядом, фыркнула Тирна, — тебе ли не знать. В нашем мире нет места бракам по любви.
Ханна со вздохом кивнула. В этом Тирна права, что аристократия, что маги, что жрецы… Никто из них не мог позволить себе этой роскоши.
— Тем более, с деньгами графа купить любую красавицу не составит проблем. Тем более, в Тинии, говорят там с этим сложностей нет.
— А о родителях этой Лалавати что-то известно?
— Лилавати, не ошибись. Нет. Был слух, что они вроде бы были послами или ещё как-то связаны с дипломатией, потому как Лилавати говорит на нашем языке идеально, без акцента, и умеет носить платья по нашей последней моде. А это значит, что она или росла в Санкии, или получила отличное образование, но на это нужны средства. В любом случае, у её родителей они явно были, но откуда — вопрос.
— Ты её даже не видела, а столько всего о ней разузнала…
— Я умею слушать, — просто пожала плечами Тирна, — и анализировать услышанное, ты же знаешь.
— Тебя этому учили, — вздохнула Ханна, зная, что подруга не очень-то рада своей доле, — к этому готовили.
— Если б я могла решать, выбрала бы себе иную судьбу. Хотя, знаешь, умение по поведению людей понять, что у них на уме, полезная вещь. Эмпатов и менталистов мало, а людей много. И такие, как я, очень полезны.
— Это да, — безрадостно протянула Ханна, на что Тирна легонько толкнула её в плечо, улыбаясь:
— Эй, тебе выпала возможность отправиться из одной экспедиции в другую всего через два неполных месяца, ты должна быть довольна. Обычно ты раз в полгода выбираешься.
— Ты всё-таки за мной следишь, — покачала головой Ханна, в очередной раз дивясь осведомленности подруги.
— Я просто собираю слухи, — рассмеялась Тирна и добавила: — Но в последней командировке что-то пошло не по плану? Ты же обычно рассказываешь, как приезжаешь.
— «Не по плану», это, мягко говоря, — горько усмехнулась Ханна, качая головой. — Я была уверена, что всё пройдет хорошо, но ошиблась лишь в одном… Понятия «не распространяться об этом» у меня и тети Карлы слишком разные. Я просила её договориться с Калами, мне нужно было в их катакомбы, и она всё устроила, но держать язык за зубами и не подумала, хорошо хоть в газеты не рассказала, куда я еду. А знающему человеку не сложно навести обо мне справки.
— То есть в катакомбах тебя поджидал конкурент?
— Не совсем.
— Он шел по твоему следу?
— Н-нет. Не думаю, что мы вообще бы встретились, просто я…
Ханне одновременно было и стыдно, и обидно, и смешно.
— Я немножко не заметила ловушку. Она сработала и пол проломился. И я упала.
— Ты не пострадала?! — в глазах Тирны мелькнул испуг.
— Нет.
— Высота была небольшой?
— И высота небольшая, и упала я в руки своему конкуренту.
— Прямо в руки?!
— Прямо в руки!
— Ну и какие они… эти руки?
— Сильные и надежные, но я не планировала с ним и дальше встречаться, а вышло всё наоборот. И он мне помогал. С этими грибами светящимися, и картинку подсказал, и барьерами закрывал, и перебираться по… Мне бы, дуре, ещё тогда заподозрить, но он шел своей дорогой, а я своей и…
— И так вышло, что шли вы вместе, — хитро улыбнулась Тирна.
— Получилось, что так, — вздохнула Ханна, а потом, чувствуя, как злость снова поднимается, процедила: — Я почти взяла её в руки, я уже поверила, что достигла цели, а этот ублюдок сковал меня барьером и ушел с моей Чашей! Зная, как она мне важна!
— Чашей? Той самой Чашей слёз, которой ты бредила все эти годы?
— Да! Тирна, да, этот сукин сын унес мою Чашу у меня из-под носа! — Ханна не выдержала, соскочила со скамьи на ноги. — Но думаешь, я только от этого бешусь?! Как бы не так! Этот засранец оказался эмпатом! Самым настоящим чертовым эмпатом, и ни словом, ни жестом не дал понять при знакомстве! То есть, ты понимаешь, да? Он читал меня, каждую эмоцию, каждое чувство, которые я и не думала скрывать и отзеркаливал, а я развесила уши и даже не поняла, почему так хорошо и комфортно!
— Ну, ты же понимаешь, что нет закона, обязывающего эмпатов и менталистов при знакомстве обнаруживать себя, — резонно заметила Тирна.
— Есть этикет! Правила, нормы приличия! И самое ужасное, что я не знаю о нём ровным счётом ничего, даже имя он мог назвать ненастоящее, как мне его найти? — Ханна со злостью пнула маленький камушек, который по красивой дуге пролетел над клумбой и булькнул в прудик.
— Я понимаю, что ты зла, но смысл его искать? Чашу он давно передал заказчику и имени его не скажет. Предъявить ему обвинения не в чем. А вот тебе стоит подумать о другом: ты полезла в катакомбы, никому не сказав, встретила там неизвестного мужчину, который мог сделать с тобой всё, что угодно. Никакая Чаша не стоит твоей жизни!
— Я уже не первый раз лазаю в катакомбы, и меня никто не убил, как ты видишь, — отмахнулась Ханна, хотя в памяти и шевельнулось противное воспоминание.
«— Да подавись своим «спасибо»! Ты у меня часть жизни забираешь сейчас!
— Могу забрать всю».
Клаус так легко это сказал тогда, словно отнять человеческую жизнь — плевое дело. И сразу Ханне вспомнилось то ужасное чувство: стоя в клетке блокирующего барьера, она не могла использовать магию — ни заклинания, ни артефакты, она никак не смогла бы себя защитить в тот момент. В этом Тирна, сама того не зная, оказалась права. Но сообщать ей об этом, конечно же, не надо.
— Когда-нибудь это может плохо кончиться. Я ведь переживаю за тебя.
— Обещаю, я буду осторожнее, — мягко улыбнулась Ханна, возвращаясь на скамейку.
— И почему я тебе не верю? — подняла глаза к небу Тирна и серьёзно произнесла: — Могу попросить отца поискать твоего знакомого. Вижу же, что он тебя очень интересует.
— Конечно, интересует! Интересует, куда он дел мою Чашу, и интересует возможность съездить ему по физиономии!
— И возможность снова оказаться в сильных и надёжных руках, я полагаю.
— Тирна, юным аристократкам не пристало заводить такие разговоры.
— Ну, пора моей юности почти прошла, это первое. И я не Келана, чтоб падать в обмороки от одной мысли о мужских руках. И не только о руках. Это второе. Ты же знаешь, как порой приходится добывать… слухи.