Соль

Даже когда хор уйдёт,

Я в любом случае буду петь: "Аллилуйя",

Я не буду плакать

И вот теперь то самое место, которое я так любила слышать от Би. Тут нужно встать с места и выйти на свет.

Все эти чувства,

Что я подавляю,

Ты должен убрать их из моей груди.

Я погибаю,

Наверное…

Это факт?

Или это все в моей голове?

Теперь я не в себе..

Не могу избежать пустоты, паранойя во мне!

Я не буду плакать.

Я не буду плакать,

Когда моя душа собьется с пути.

В любом случае я буду петь: "Аллилуйя!"

От Би это была печальная молитва. От меня это жалкая исповедь.

Но кого-то я тронула, зритель вытирает слезы, многие помнят, как длинноволосая рыжая нимфа Брайт, стояла тут такая красивая и выделывала музыкальные пируэты так, что души заворачивались.

Кайд подходит ко мне, когда я начинаю спускаться со сцены, и смотрит на меня не решаясь… обнять? Поцеловать? Взять за руку?

Вероятно, да.

А ещё в обед мне казалось забавным, что у нас всё так непонятно.

"Опасные связи" интригуют только у Шадерло Де Лакло…

Глава 36. Про покер и до кладовки со швабрами

— Как настрой? Боевой? — его голос меня парализовал. Я не помню, чтобы брала в руки телефон, как это часто случается со мной с утра, поэтому просто подскакиваю от того, что в ухо мне говорит мистер Ли.

— А…

— Что? Ты ещё не проснулась? Ничего, что сегодня важный день?

— Н-не… Что?

— Соль, уже почти шесть утра!

— Я… не встаю… раньше… десяти, — выдыхаю я. Даже поднять веки не выходит, просто мотаю головой, чтобы они как-то сами расклеились, но тщетно.

— Эм… а как ты успеваешь сделать утренние дела?

— У меня нет утренних… дел, — сил нет даже зевать, чувствую себя героиновой наркоманкой (да, в моём представлении они такие: "Ааа, я не могу открыть глаза и не чувствую тела!")

— Тебя нужно перевоспитать, — вздыхает он. — Будь готова к шести, соня.

— Ут… ра? — язык опух.

— Шесть утра наступит через десять минут, — отвечает мне Ли.

— Как… - я хочу спросить: “Какого чёрта?!” Но не могу.

— Вообще хотел пожелать удачи. Не бойся, ты лучше всех тех, кого встретишь сегодня.

Просыпаюсь к одиннадцати, будто украденные у меня пять минут сна, окончательно лишили сил на всё утро. Кое-как открываю глаза и плетусь в душ, давненько я не воскресала с таким трудом, а всё эти бессонные ночи.

Всю ночь я думала о том, где границы моей победы. Что можно считать за первый приз? Его руку в моей руке или обручальное кольцо на моём пальце? Чего мне будет достаточно? Где я соскочу?..

Шальная мысль: "А может маме рассказать?" в очередной раз посещает, но я решительно её отвергаю. Пока нет времени. Поэтому, выхожу из душа и печально плетусь собираться на вечер, который мысленно нарекла "решающим".

Уйду! Возьму, развернусь и, гордо вздёрнув нос, уйду.

Когда выхожу на крыльцо дома в тонком бордовом платье, меня охватывает сырой прохладный воздух. Вечер насыщен дождём и туманом, приближающаяся ночь полна обещаний и шепота, прошедший день уже умер в безвестном ожидании волнения. Остановившись на секунду, я перевожу дух, наслаждаясь тем, как холодит обнаженные ноги в босоножках сырой камень крыльца. По-детски сказочно ощущается сейчас мир. Предвкушения, предвкушения, я вся в них. Хорошее или плохое, но этой ночью должно что-то случиться. Старые синяки хорошенько замазаны. Волосы максимально просто убраны. Платье безукоризненно соблазнительно, но строго. Я готовилась, мистер Ли!

Обещанная машина уже ждёт, и я быстро спускаюсь вниз к уже открытой дверце. Кайд там же, очевидно пытается удержаться от комплимента. Мне нетрудно заметить его взгляд на себе, и тут же обдаёт холодом: "Да что тебе мешает, чёрт побери?"

— Добрый вечер, мистер Ли! — разглаживаю на коленях ткань.

Я хочу разрядить обстановку, хочу чтобы его взгляд от меня не отрывался, хочу, чтобы он меня обнял, и я почувствовала его руки сквозь ткань платья. Хочу правды, хочу прочитать его мысли и хочу вложить в его голову мои. Хочу, чтобы он меня любил! Я слишком уверенно сказала: "Полюбишь", а как это устроить не знала сама. Моя самоуверенность разбилась о его… спокойствие. Не равнодушие, не упрямство, не отчуждение. Спокойствие. Влюблённый не спокоен! Он не сидел бы и не пялился на меня вот так, не прикоснувшись. Он бы уже непременно поцеловал.

Я краснею.

Я хочу, чтобы меня целовали, но что я могу? Кто я такая? Что во мне особенного?

Я чёртова Белла Свон, скучная и обычная! Таких любят только в романчиках!

Когда по радио начинает играть музыка мы оба узнаём песню. Я подпеваю, Кайд стучит ладонью по колену. Припев он поёт со мной, и мы смеёмся. Интересно, для него это странно или обычно?..

Улыбаемся друг другу, но я тут же себя одергиваю. Нет, я же не шут, чтобы его веселить. Он должен влю-бить-ся! Возжелать моей души и сердца!

Мы проезжаем мимо клуба Кайда, и я невольно на него оборачиваюсь.

— Я чем только не занималась! Не стану заставлять своего ребёнка туда же ходить! — не к месту вздыхаю я, прижавшись лбом к окну.

— А куда?

— Пусть сам решает, — жму плечами. — Меня не спрашивали, хочу ли я, скорее давали понять, что это необходимо, если я планирую для себя счастливое будущее. У меня был полный набор маленькой принцессы, а я хотела выжигать по дереву. И лошадь.

— Сейчас ты можешь выжигать. И можешь кататься на лошади, когда пожелаешь, — становится чуть теплее, это Кайд немного передвинулся.

— Да, но это же уже не совсем то.

— Почему?

— Просто я же уже не стану лучшей наездницей, не буду получать награды. Это будет так, для души и от скуки. А мне не скучно.

— А как же удовольствие?

— Лицензия пилота, вот что я теперь для удовольствия хочу, — я отрываю взгляд от окна и выпрямляюсь. — А вы?

— Cafe Racer!

— Это же не великие деньги, в чем проблема? — спрашиваю у него, не глядя в глаза.

— Мне некогда и некуда на нем ездить. И у меня нет прав, чтобы им управлять!

— За чем же дело стало? — наконец смотрю ему в глаза и невольно сцепляю пальцы, потому что он зачем-то их касается. Теперь наши пальцы переплетены.

— Приехали, — произносит он так, будто в горле у него пересохло. Я киваю.

— Ага, да, — Бойд паркует машину, а мы сидим глядя друг другу в глаза и слушая нашу личную тишину.

Бойд огибает капот и приближается к моей двери, чтобы открыть её. Кайд как-то нервно сглатывает, в его выражении уже нет нарочитой небрежности и показной вежливости, в которой прошла вся наша незатейливая беседа. Он порывисто оборачивается. Бойд сменил траекторию, потому что пошёл дождь и теперь нужен зонтик, он открывает багажник и на секунду оказывается отрезан от нас. Я смотрю, кажется, как преданная псина, другого слова не подобрать. Часто-часто дышу и вздрагиваю от каждого микродвижения Кайда. Бойд шарит в багажнике в поисках зонтика. Я мелко качаю головой.

Ты теряешь время, чёрт бы тебя побрал! Неужели я не заслужила поцелуя?

Рука Кайда зависает в миллиметре от моего бедра, выглянувшего из длинного разреза платья. Его пальцы теперь уже скользят по коже, и глаза в глаза, не отрываясь друг от друга, мы оба замираем. Я всхлипываю, втягиваю живот и таю, поддаваясь «чему-угодно-только-не-останавливайся». Бойд уже вытянулся, чтобы закрыть багажник, когда Кайд на секунду запустил свободную руку в мои волосы и потянул на себя. Один короткий поцелуй, но такой сильный и многозначительный, что мы сидим, уставившись друг на друга в недоумении.

Ледяной воздух пробирается в машину, и запах сырого города воцаряется вокруг нас. Мы сидим ещё пару мгновений вот так, а потом я улыбаюсь, киваю ему и выхожу на улицу.

Так. Это он признался, что я прекрасна и его сердце моё навеки или так, разминка?

Я знаю это место, была тут бесчисленное количество раз. Когда тут проходили отцовские «вечеринки», в моём распоряжении было несколько комнат, а когда этот «дворец» снимали для меня в честь дня рождения, я становилась принцессой и правила безраздельно всеми комнатами сразу. Очень удачно расположенный в живописном месте коттедж, с огромной приёмной залой, предназначенный для того, чтобы удовлетворять самые притязательные вкусы. Я так хорошо знала это красивое место, что мне на секунду показалось, будто меня вернули в детство, домой. Тут всегда пахнет высококачественной едой и дорогим парфюмом, тут всегда приятно посидеть во дворе в тёплый денёк, тут всегда можно допоздна не ложиться спать.