Пограничник

Ладно, хорош, пора ехать и принимать отчёты из первых рук, а не слухи от прораба.

— Батюшки святые, царица небесная!.. — Прокопий побежал ко мне, споткнулся, упал. Так получилось, прям в ноги (может не случайно споткнулся? Уж очень место нужное). Поднялся, прослезился и заключил в медвежьи объятья. — Рикардо, сеньор, мальчик мой! Как без тебя соскучились! Как же без тебя плохо!

Ещё чуть-чуть, и зарыдает. Пришлось его встряхнуть, потрясти за плечи:

— Прокопий! Прокопий, алё! Всё, успокойся! Пошли, работать надо!

Нас встречала огромная делегация — человек в сто. Были и воины, сопровождавшие баронов, и гражданские, и люди непонятного сословия непонятных функций. Ингрид растерялась, но я пёр вперёд, как танк, остальные следовали за спиной.

— Пошли, твоё сиятельство. Всё расскажу-обскажу! Всё-всё! — подхватился Прокопий.

— Племяш! — А это вперёд всех выступил человек, которого я не хотел видеть, но встретиться с которым нужно было как можно скорее. Я бегал от встречи с ними, но от судьбы не уйдёшь, и хорошо, что это произошло сейчас, пока я на коне и с ореолом рубахи-парня и победителя. — Рикардо, здравствуй!

— Дядюшка! — Я раскрыл объятия и поприветствовал одного из немногих оставшихся родных людей на этом свете. Да, отношения у нас натянуты, дядюшка сам хочет стать графом. Или чтоб его сын им стал. Но всё равно мы одна семья, и он — ближайший мой родственник.

— Племяш, что же ты меня так подставляешь? — Он сжал меня сильнее, чем полагалось, типа душит, шепча в ухо угрожающим тоном. — Что же ты из меня перед всем миром дурака делаешь, и в Картагены свои сваливаешь? Нельзя так, Ричи. Некрасиво.

Через силу отстранился от него. Посмотрел в глаза.

— Дядушка, я бегал от тебя. Честно скажу. Потому, что у нас с тобой дел — выше Олимпа. А мне надо было сначала тылы укрепить. Чтобы ни одна падла не могла в спину ударить. Но теперь всё, обещаю, будем заниматься реформами. Всё-всё расскажу, обскажу и покажу, как это работает. Обещаю.

— Буду надеяться. — Кривая улыбка. — Не выставляй меня больше идиотом, богом прошу. — В его глазах засверкал огонёк угрозы.

— Конечно, дядюшка. — Похлопал его по плечу. — Сейчас, приму дела, и займёмся. Не отходи далеко, смотри, чтоб потом не пришлось лишнее рассказывать.

Виконт Атараиско. Мой дядюшка, двоюродный брат отца. Главный интриган против Пуэбло, и одновременно командующий войсками Приграничья. Я недавно на бумаге сделал его легатом-пропретором, а ещё своей волей освободил всех крестьян Лимессии, но не оставил подробных инструкций, что делать и как эту хрень разгребать. Туда надо было ехать, и работать, работать, работать… А я по окрестным землям в поход пошёл. Да, некрасиво.

Посёлок. Вдали высились стены Феррейроса. Со стен на нас смотрели сотни людей — видимо поняли, что граф приехал, и теперь хоть что-то решится. Перед стенами, в отдалении друг от друга, виднелись выкопанные форты наших, осаждающих, усиленные острыми брёвнами, в которых несли службу небольшие конные отряды. Всё, как в Магдалене, Алькатрас и бароны ничего нового не выдумывали. Только ловчие с соколами отсутствовали. А перед западными воротами раскинулся лагерь, огромный, но туда я пока не поехал. Пока — рабочий посёлок.

— М-да! — Посёлок поражал воображение. Несколько десятков гектаров, разделённых на зоны. В каких-то свозился и вываливался мелкий щебень, где-то лежали острые сколы самых разных размеров. А куда-то сваливали реально неподъёмные огроменные каменюки.

Рядом — палаточный городок человек на пятьсот, и несколько загонов для лошадей и сараев для ремонта телег. Из кузен слышались стуки молотков, над крышами поднимался дымок. Плотники что-то мастерили, колдуя над оными телегами и их отдельными элементами. Везде сновали женщины, разнося еду и воду. В центре поселения — несколько деревянных зданий. К одному мы и направились.

— Рассказывай. — Мы заполнили всё помещение. Но вокруг огромного дубового стола нашлось место для всех руководителей проекта и магистратов, а также отдельно усадили сеньоров баронов и Ингрид — рядом со мной не посадили, чай не жена. Субординация быть должна, особенно в сословном мире.

Прокопий прокашлялся, встал и приказал внести и положить на стол большую доску, где мелом были начерчены разные знаки, претендующие на статус географических обозначений.

— Прости, Рикардо, — потрепал он бородёнку, — но я не разделяю твою тягу дорогущий пергамент портить. Тем более, что мир меняется, и каждый раз после изменений новую карту рисовать — денег не напасёшься.

— Прокопий, к делу! — одёрнул я, разглядывая схематичную, но понятную схему графства с нанесёнными точками-объектами.

— Так вот… — Он склонился над доской. — Изначально нам землю под посёлок дали. — Очертил круг рядом с городом. — Вот тут мы, — тычок в обозначение лагеря — там стоял треугольник с флажком. — Но когда мы нашли в Холмах нужные места, где можно камня нарубить, городские лагерь окружили и сказали, что надо платить больше. О чём я тебе написал.

Я кивнул. Не хотел возвращаться к этой теме и мусолить, ибо «мир меняется», сейчас главные другие реалии.

— Я не знал что делать, — продолжил он. — Камень уже пошёл, я отправил в горы первых каменотёсов из кандальников, а складывать было некуда. И тут пришли сеньоры бароны и осадили, значит, город.

— По военной операции обсудим позже. Прокопий, сейчас только касательно дороги, — заранее одёрнул я. Время, сейчас важно время. По данным егерей-разведчиков, степняки готовят крупные силы, ждут сородичей — потому до сих пор не напали. Я не могу до бесконечности заниматься дорогой.

— Значится, как только дышать стало легче, мы и продолжили работы, — вернулся к теме он, перескочив очень бурную эмоциональную, но не важную для дела часть. — Мужики стали заготавливать камень. Вот только две проблемы, сеньор Рикардо. Камни для верхнего слоя и известь.

Про известь я поговорил с умными людьми, и в Магдалене, и после. В общем, её используют ровно как мы используем цемент, и она даёт такие же результаты. Но только если наш цемент сохнет быстро и сразу можно конструкцию использовать, то известковый бетон сохнет дольше, а после «набирает прочность». Опытные каменщики так и сказали — конструкции надо время постоять, и чем дольше — тем лучше. «Вот лет через двадцать будет — как камень!» — от души сказанул старенький дедушка-ремесленник в Каменной Переправе.

Двадцати лет у меня нет. Но проблема выросла знатная — нельзя сразу после мощения пускать по дороге тяжёловозы. И мосты тоже должны будут «настояться». Бли-ин! Как же всё долго получается!

— Прокопий, коротко обозначь текущую ситуацию и проблемы, — снова поторопил я, переключив на выводы.

Эдил тяжёлой промышленности и дорожного строительства прокашлялся.

— Люди, твоё сиятельство. Нужны люди.

Помолчал.

— В первую очередь — на известь. Туда посылаем всех кандальников, которых Эстебан утвердил, как пожизненных.

— Оп-па! Эстебан? — напрягся я. — УТВЕРДИЛ Эстебан? — Снова они выше отмеренной им власти прыгнули. Только я могу утверждать.

— Про то, граф, с ним сам говорить будешь, — теперь Прокопий перевёл стрелки. — Мне он людей даёт — я посылаю. Производство извести мы увеличили вдвое, но надо ещё раз в пять увеличить. Или за пределами графства закупать.

— Вдвое? В пять? — Я перманентно охренел от цифр.

— Дык, в графстве строительства-то почти не велось, — пояснил он. — В основном в Лимессию всё шло. Народцу ему много не надо, да баронам на замки — а замки все давно построены. А вот так, чтобы тысячами мер… — Сокрушённо покачал головой.

Понятно. Спроса не было — не было и предложения. Теперь есть спрос, мегаспрос — надо поднимать производство почти с нуля. Хорошо хоть известняк — распространённый материал, у нас в графстве он есть. А ведь не везде так.

— У нас есть технические возможности добыть столько извести, сколько надо? И сюда же второй вопрос — что для этого требуется?