Бремя феодала

— Парни, сейчас будете подстраховывать. И главная задача, не доставать оружия! Как поняли?

— Эй, парни, а я знаю, что означает этот взгляд, — совершенно серьёзно глядя на меня зарядил крупнокалиберным Лавр. Сигизмунд обернулся на меня, оценил, посмотрел в сторону, куда я смотрел. Присвистнул.

— Граф, нет! Мы только-только Картагену сожгли! — тихо сказал он, остерегающе подняв руки. — Нас и так все не любят! А до графства далеко — не успеем убежать. Не надо, сиятельство!

— За мной! — бросил я, убрал бинокль и пошёл к каменному дому.

Сзади послышались обречённые вздохи.

При нашем приближении из-за ограды вышло трое грвардов доспехах. Видно, дежурные. И я чувствовал, ещё несколько на подхвате.

— Сеньор Пуэбло! Сюда нельзя! Перегородил дорогу один. О как, знают, кто я?

Из-за дома со стороны города вышло ещё четверо. А за калиткой показалось ещё трое.

— Ваше сиятельство, шли бы вы к себе в таверну? — Это из подошёдших, более опытный страж в возрасте.

— А то что будет? — Это Лавр. Вышел вперёд и толкался пузом. Мы были даже без кольчуг — фигли, когда ты на плоту и тебя может снести в воду, это явный атавизм. А они были в бригах. И их больше. Но я уже говорил про безбашенность парней. Я не понимаю иногда, это они под меня безбашенностью косят, или я под них?

— Ничего. Сеньоры, разойдитесь! Вам нельзя здесь находиться. — Первый страж.

— Только нам? Или вообще? — Это Бьёрн. — Это вообще-то город герцога Бетиса. Какие у тебя здесь права, служивый?

— Я тебе вправе кишки выпустить, если будешь бузить! — повёлся на подначку гвард.

— Эй, эй, народ! — повысил я голос. — Алё, народ! Хорош! Служивый, тебе чего надо?

— Сеньор граф, удалитесь, — это пожилой воин, сохраняя спокойствие, но на пределе.

— Опасность для охраняемого объекта? — усмехнулся я, вспоминая наше с Картин расставание. — Могу наброситься и убить сестру короля?

— Вы мудрый человек несмотря на молодость, — уважительно кивнул старый.

— Вот держи. Я достал меч и протянул эфесом к нему. Пока доставал, гварды отступили на шаг и сгруппировались, но я не показывал агрессии. — Служивый, держи. На хранение! — уточнил я. — Потом отдашь.

— З-зачем? — спросил молодой воин, подошедший со старым.

— Нигде не написано, что нельзя к этому дому приближаться БЕЗОРУЖНЫМ. Написано, нет? — уточнил я. Вопрос из разряда софизмов, то бишь «засрать мозги».

Прокатило. Гварды переглянулись, ответа нет.

— Парни, отдаём сеньорам мечи, — обернулся я к своим. — НА ХРАНЕНИЕ. Все отдаём! Все-все!

Первый среагировал Сигизмунд.

— На, парень, держи. — Вытащил свой меч. — Только не потеряй! — похлопал стоящего рядом молодого воина по плечу. Воин меч взял. — Парни, подтягиваемся! — Это нашим остальным. — Так граф хочет, так надо. Он знает, что делает.

Когда мои поотдавали гвардам оружие, Сигизмунд взял за плечи ближайшего и старшего воинов, и потащил вверх по улице, прочь от реки:

— Парни, пойдёмте, надо бы кое-что по-мужски перетереть. Как телохраны с телохранами…

— Пошли, пошли, мужчины! — подключился Бьёрн.

Наших было шестеро, гвардов десять. Семь ушли с нашими, трое вернулись в дом. Я остался перед домом под балконом один. Поднял голову. Её высочество смотрела на меня вниз и улыбалась. Видно было плохо, тень, но фантазия к силуэту нужное дорисовывала.

— Ты как всегда всех обхитрил, Рикардо. Или Рома? — Улыбка в её голосе.

— Так это же я! — хвастливо ответил ей. Снял гитару с плеча. Настроил ремень — отпускал его длину на плоту, чтоб не мешала движениям. — Для тебя — кто угодно. Называй меня как хочешь, только будь со мною рядом. — На этом языке песенка не рифмуется.

— Ты отказался от предложения дядюшки? — отрезала она со сталью в голосе. О как! Она даже тут в первую очередь принцесса и бает о делах, о политике.

— Конечно. — Я провёл рукой по струнам.

— То есть ты отказался ОТ МЕНЯ! — выделила она, и голос сеньориты зазвенел.

— Нет, я отказался от идеи вытаскивать твоего братца из задницы за свой счёт, — весело парировал я. — И это справедливо. Он уже большой мальчик, пусть сам барахтается. Разве это не справедливо?

— А я ведь думала, что понравилась тебе. — В голосе наигранная грусть. Жаль отсюда выражения лица не видно, только силуэт. Но интонацию я пока ещё ловлю.

— Тупой развод, твоя милость! — Снова провёл по струнам, придавая вес словам. — Ты же знаешь, я не введусь на такие детские подначки. И да, ты мне понравилась. — Теперь у в улыбке расплылся я.

От слова «милость» её передёрнуло. Ага, больная мозоль!

— Я на тебе женюсь, принцесса. Обязательно. Но на своих условиях. А так, получается, мне тебя навязывают.

— По-твоему это плохо? — Не поняла она. — Политический брак — это нормально.

Ну да, для урождённой принцессы — нормально.

— Нет. — Покачал головой. — Я — мужчина. Охотник. Добытчик. Я должен завоевать девушку! Догнать, обездвижить, затем дубинкой ей по кумполу — и в пещеру, на брачное ложе.

Она заливисто засмеялась.

— Ох уж, охотник! — но в голосе нет иронии.

— А то. А так получается, не я тебя поймал и добился, а мне тебя братик навязал за помощь себе. При том, Карлос мне никуда не упёрся — не возбуждаюсь я от мальчиков.

Снова смех. Но смех оборвался и последовал серьёзный вопрос:

— Значит, нам не по пути?

Судя по лёгкому, но тщательно скрываемому разочарованию в голосе, она надеялась, что я соглашусь. Возможно перед Карлосом с целью давления была разыграна целая спецоперация — лис де Рекс достаточно опытен и хитёр, а Катюша достаточно хорошая актриса. Так это или нет — но мне показалась, она была бы рада выскочить за меня «по расчёту». И эта мысль воодушевила.

— Кто сказал? Я только вышел на охоту, принцесса! Только начал загонять дичь!

Но я уже начал! — с воодушевлением закончил я. — А значит ты можешь бегать сколько душе угодно, но я всё равно тебя выслежу и догоню.

— И то кумполу. — Смешок.

— Ага. И мне будет плевать на мнение твоего брата.

— А вот с такими словами не шутят, Рикардо, — покачала она головой.

— Почему? Не за бесплатно, конечно. Я помогу ему, он отдаст тебя мне. Но это будет честная сделка. И ты не отвертишься.

— Умник! — Сказано с нежностью в голосе. И тоже тщательно скрываемой. — Знаешь, Рома, как меня одновременно и бесит и увлекает в тебе эта черта? Ты до невозможности самоуверен! Я ещё не встречала таких самоуверенных мужских особей. А если у тебя не получится?

— Получится, — расслабленно выдохнул я. Снова провёл по струнам. — Принцесса, ты это, извини, если что, но я совершенно не различаю нот. А потому петь буду как осёл во время гона.

Заливистый смех. Я сегодня в ударе.

— Но человек, который меня учил играть на этом инструменте, говорил, что петь надо не голосом, а душой, а душа у меня поёт, — добавил я. Говорили мне про танец, но чем песня хуже? Пусть будет.

Она снова захихикала:

— Ты ещё и музыкант. Сколько в тебе скрытых талантов, Ромарио Ясный Пень!

Я на эту подначку не ответил, а снова провёл по струнам и заиграл. Как мог, боем.

Песня для меня была сложная, когда учил. К шаблонно-типовым «дворовым» аккордам тут добавились относительно экзотические на тот момент. Но выучил, ничего эдакого, оказывается. Чисто механически очерёдность, но я и не говорил, что музыкант. А что пальцы чуть не сломал, пока рука не привыкла — так и к лучшему. Зато теперь знаю эту песню, она реально душевная, и её многие недооценивают. И кто бы мне сказал в своё время, что пригодится она мне у чёрта на куличках, в хрен знает какой галактике находящемся мире, да ещё при признании в любви местной принцессе.

Запел. Да, конечно, не попадал в ноты, и она сначала засмеялась. Но потом замолчала и задумалась. А я всё пел, стараясь петь не голосом, а именно душой. И было плевать, что тут никто не знает русский — когда поёт душа, всё понимаешь и без слов.