Страница 6 из 14
Вот странный же тип мне попался. Он, конечно, хочет как лучше, старается, но выходит какой-то кошмар: обучение чтению, письму и счёту с помощью солдатиков, подсадные соученики – типа неграмотные, издание газеты для меня лично. И притом ещё и «сапог» он, как папа мой в прошлой жизни таких персонажей называл. Иначе военный штафирка, который, кроме устава, ничего и не знает.
Мне его, конечно, жалко было, но раздражал меня этот дядька – сил нет. Я же внутри взрослый уже человек, а он со мной как с младенцем. Нет, всё было бы, наверное, правильным, если бы на моём месте был истинный Павел. Но мне настоящему хотелось учиться быстрее, легализовать свои знания и получать новые, набирать авторитет и опыт в этом мире, развиваться, а Бехтеев мне, по сути, мешал. Но тётушка Елизавета, как я её стал называть, менять моего воспитателя категорически не хотела, не слушая ни меня, ни Разумовского, так что пришлось мне смириться с ним, попробовать хоть как-то ускорить своё обучение. Терпеть и терпеть – стараться получить как можно больше от него.
С приходом Бехтеева решили удалить моих нянек, мол, пора учить царевича без женского коллектива вокруг. Кого куда распихать: кого помоложе – в другие семьи, а кого постарше – в монастыри на призрение. Здесь я пошёл просить за свою старую нянюшку Марфу – монастырь бы она не пережила. Приказ тёти был твёрд, никто против её слова выступать не хотел, пришлось к ней идти.
Странно было, я её прошу о старушке, говорю, как ей тяжело в монастыре будет, что жалко её, что хорошая она, а императрица только смотрит на меня таким долгим-долгим взором и молчит… Так я тогда и не понял, что же она решила, но её действия сказали за себя сами – Марфу оставили при дворце. Мы с ней иногда гуляли по саду, и старушка долго рассказывала мне про своё детство, про папеньку, маменьку и братца Петеньку…
⁂⁂⁂⁂⁂⁂
Тем временем в армии Фермор был отстранён от командования. Мало того что он руководил армией не очень удачно, так ещё и провороваться умудрился. Его сменил Салтыков16, который неожиданно у Кунерсдорфа наголову разгромил самого Фридриха. Король бежал с поля боя и впал в полное отчаянье. Но Елизавета болела всё больше и больше, интриги при дворе множились, а главным претендентом на престол оставался всё ещё, испытывающий к прусскому королю самые тёплые чувства, Пётр Фёдорович.
Боясь того, что, в случае внезапной смерти императрицы, победитель Пруссии окажется в числе первейших недругов нового государя, Салтыков начал вилять, перессорился с союзниками и отступил. После чего был заменён на Бутурлина17, который повёл себя ещё хитрее и от серьёзных боевых действий вообще уклонялся.
У меня складывалось впечатление, что власть в государстве как бы зависла, все ждали смерти тётушки, все делали ставки, кто будет ей наследовать и в какие сроки это случится. Мне же больше всего хотелось, чтобы тётушка жила подольше и чтобы она успела отпраздновать победу в войне. Эту викторию она заслужила – войну наша армия фактически уже выиграла и её окончанию мешала только эта мышиная возня.
А Бехтеева внезапно отставили от обязанностей обучать меня. Я уже давно перестал ныть и просить о его замене, так что назначение Никиты Панина18, скорее всего, было результатом интриг против клана Воронцовых, который неимоверно усилился и уже активно пытался просунуть одну из своих представительниц на место моей мамы. Панин, будучи креатурой Бестужева, был лютым врагом Воронцовых, и его назначение было попыткой уравновесить их влияние.
Вот здесь я понял, как хорош был Бехтеев, ибо Панин был просто фантастический сноб. Видимо, именно так Никита Иванович представлял себе образ аристократа, которому он хотел соответствовать. Простых людей он за людей не считал вообще. Всё, что ему не нравилось, Панин просто пропускал мимо ушей. Кошмар, а не человек. С такими работать я никогда не любил, а приходится. Хотя и на него нашёлся ключик. Он был очень тщеславен и чрезвычайно самоуверен.
В общем, учиться мне стало сложнее, и я начал лить в уши всем, начиная с самого́ Панина и тётушки Елизаветы, а также всем её приближённым, что хочу заниматься серьёзно и прошу подобрать мне преподавателя с высоким знанием науки. Но эффекта от этого не наблюдалось, пока случайно осенью не случилась огненная забава, повещённая взятию Берлина нашими войсками19. Фейерверк был неплохой, хотя, конечно, не чета тем, что я видел в старом мире…
⁂⁂⁂⁂⁂⁂
Настроение у Михаила Ломоносова 20было безнадёжно испорчено. Он в последние годы вообще редко пребывал в оптимистическом расположении духа, а здесь просто… Просто хотелось пойти в кабак, напиться до положения риз и набить морду первому попавшемуся немчуре! И он только и думал о том, как он после этого чёртового фейерверка это сделает.
В его жизни это был универсальный способ отвести душу. Прокля́тые немцы! Нет, к немцам Михаил Васильевич, в принципе, относился хорошо. Ломоносов, безусловно, уважал Христиана Вольфа, своего учителя, человека с которым он с удовольствием обсуждал свои мысли. Он очень любил свою жену Лизу, урождённую Цильх, иначе никогда не связал бы с ней жизнь. Даже лучшим его другом был покойный Рихман…
Но эти прокля́тые немцы в академии, которые не пускают русских в науку и всячески вставляют палки в колёса лично ему! При содействии своего покровителя Шувалова Ломоносов получил возможность устроить праздничный фейерверк для всего высшего общества Петербурга. Но ведь при входе встретился ему его личный враг Шумахер со своим затем, лица радостные, сияющие и наглые, криво так на него посмотрели и захохотали! Поубивал бы!
Всё зло от них, немчуры прокля́той! Ломоносов просто кипел внутри, прохаживаясь между гостей и раздавая дежурные улыбки и поклоны. И здесь к нему подошла сама императрица с маленьким Павлом.
– Вот, Павел Петрович, устроитель сего фейерверка, академик Академии наук Ломоносов Михаил Васильевич! – показала на него племяннику сама императрица.
– Михаил Васильевич! Много слышал про Вас! – заговорил с ним маленький Великий князь. Забавно было смотреть на сего курносого, темноволосого малыша, который с невероятной серьёзностью смотрел снизу вверх на высокорослого академика.
– Ваше Императорское Высочество! – вежливо ответил Ломоносов.
– Я хотел бы поблагодарить Вас за столь роскошную огненную потеху! – продолжал Павел.
– К Вашим услугам, Ваше Высочество! – настроение у Ломоносова не улучшалось, даже после привлечения внимая самых высоких персон.
Императрица со свитой отошла от них, и они остались практически наедине.
– Михаил Васильевич, мне давно очень хотелось поговорить со столь славной персоной в мире науки! Меня давно интересовало, а зачем Вы живёте и мыслите? – вопрос прозвучал настолько внезапно, что Ломоносов даже почувствовал, как на секунду у него остановилось сердце. Всё плохое настроение и все прочие мысли из головы вылетели.
– Ваше Высочество! Не понимаю сути Вашего вопроса, ибо живу по соизволению Божию!
– Я думал, что Вы Михаил Васильевич, будучи человеком просвещённым и умным, должны хотя бы ставить цели своей жизни. Признаться, когда я спрашиваю себя о смысле своего бытия, то вижу только один вариант – забота о России. Но я же будущий русский император и это моё, Богом данное, предназначение. Но и Вы, наверняка видите для себя некий путь? Что это? Забота о науке, о семье, о Родине? Что, Михаил Васильевич?
– Ваше Высочество, положа руку на сердце, я не могу сказать, для чего я живу!
– А вы подумайте, Михаил Васильевич, подумайте! Ибо хотел я простить Вас стать моим наставником в науках, но как принять мне Ваши рассуждения, если не видите Вы для чего это всё? Для могилы? Что от нас останется? Для меня – память и благодарность потомков, а для Вас?
16
Салтыков Пётр Семёнович (1698-1773) русский военный и государственный деятель, генерал-фельдмаршал, граф.
17
Бутурлин Александр Борисович (1694-1767) русский военный и государственный деятель, генерал-фельдмаршал, граф.
18
Панин Никита Иванович (1718-1783) русский дипломат и государственный деятель, граф.
19
Взятие Берлина в ходе Семилетней войны русско-австрийскими войсками.
20
Ломоносов Михаил Васильевич (1711-1765) первый крупный русский ученый и адмиистратор.