Безмолвный король

Прежде чем я успеваю сдержаться, из моего рта вырывается смех. Я невероятно зла на каждого из них, но обязана начать с нее.

– Ты знаешь, последние несколько секунд я провела, надеясь, что причина, по которой ты инсценировала свою смерть, причина, по которой я провела месяцы, оплакивая тебя, заключалась в том, что тебя держали в плену против твоей воли. Потому что какая мать сделает такое со своей дочерью, верно? Но оказывается… – Мой взгляд снова метнулся к ее часам, а затем скользнул вверх по ее телу, замирая на свисающем с ее тонких рук шелковом топе и жемчужных бусах, ниспадающих на ее шею. Не обойдем вниманием и то, как выглядит ее лицо, покрытое изящнейшим – предположу, что это «Шанель» – макияжем. Нет, здесь нет смазанной подводки. Никаких запавших от усталости глаз, синяков или шрамов. Просто очередная домохозяйка, которая тратит слишком много денег и притворяется, что ей не наплевать на окружающих. – Ты сама – мошенница.

– …Мэдисон… – Она шагает вперед и тянется ко мне, но я отдергиваю руку.

– Не смей! Я не хочу тебя видеть и с тобой разговаривать.

– Мэдисон.

Голос раздается где-то позади меня, и я замираю. Все мои мысли, все движения парализует этот властный тон.

Обернувшись, я смотрю на отца.

– Ты знал?

Он смотрит мне в глаза, и я с трудом пытаюсь разглядеть выражение его лица в свете автомобильных фар.

Он тяжело выдыхает.

– Поехали домой. Я все тебе объясню.

– Мэдисон… – Бишоп решает вставить свои пять центов, касаясь моей руки.

Я отшатываюсь.

– Не смей меня трогать, и пусть все остальные заткнут свои гребаные рты и перестанут повторять мое чертово имя!

Челюсти Бишопа сжимаются, и он опускает руки. Медленными шагами я направляюсь к машине отца и сажусь на пассажирское сиденье.

– Котенок, хочешь поговорить?

Нейт, должно быть, сел в машину следом за мной.

– Нет.

Это все, что я могу ответить. Иногда мне просто хочется быть нормальным подростком. Переживать из-за высыпаний на коже накануне торжественного мероприятия вместо того, чтобы жить в этом бесконечном аду.

Захлопнув за собой входную дверь, я игнорирую обеспокоенные взгляды отца и Нейта и направляюсь прямо к лестнице. Перепрыгивая через две ступеньки, я хочу лишь одного – поскорее добраться до своей спальни. Мое убежище. Оно никогда меня не подводило. Даже если сейчас мне не хочется находиться под одной крышей с некоторыми из моих домочадцев.

Я чувствую, будто мой разум крутится на бесконечном колесе обозрения. Все, что я осознала, все, что наконец встало на свои места, превратилось в бессмыслицу всего за одну ночь. Мне казалось, что я наконец начала что-то понимать. Но теперь вся моя жизнь снова разлетелась на мелкие кусочки – и у меня нет ни малейшего представления, как собрать их воедино. Как и обычно – стоило мне подумать, что я нашла все осколки и могу их склеить, они тут же вылетели у меня из рук и утонули в морской пучине. Меня точно кто-то проклял.

Открыв кран в душе, я опускаю взгляд на свои руки. Мою кожу покрывает темно-красная кровь. Тяжело дыша, я начинаю чувствовать медленно охватывающую меня панику. Без лишних раздумий я захожу в душ и встаю под обжигающе-горячую воду. Прямо в одежде. Проведя ладонями по лицу и откинув волосы, я вижу, как вода у моих ног начинает медленно краснеть. Слезы, выступившие на моих глазах, начинают медленно стекать по щекам. Раздраженно смахнув их рукой, я медленно раздеваюсь и бросаю одежду на пол. Сегодня вечером я помогла убить человека. К горлу подкатывает тошнота, и я прижимаю руку ко рту, чтобы сдержать рвоту. Быстро выбежав из душа, я в последний момент успеваю склониться над унитазом.

– Котенок… – Нейт входит в ванную как раз в тот момент, когда я вытираю со рта остатки рвоты.

Он закрывает за собой дверь и прислоняется к дверному косяку, скрестив ноги. Нейт столько раз видел меня без одежды, что я и глазом не моргнула, когда он вошел. Думаю, он видел меня голой куда чаще, чем следует старшему брату. Неважно, родному или сводному.

– Нейт, пожалуйста, – умоляю я, хватая жидкость для полоскания рта, делая большой глоток и выплевывая ее в раковину.

Я закрываю крышку унитаза и сажусь сверху.

– Сегодня вечером я помогла убить человека, мой парень лжец, и, кажется, у него есть свой личный шкаф в Нарнию, только вместо львов, колдуний и прочего дерьма там прячется мое темное прошлое, полное тайн и вранья, – и все это он решил от меня скрыть. А еще моя мать, которая на самом деле не моя мать, но я всю свою жизнь думала, что она ею является, которая, ко всему прочему, спала с моим так называемым парнем. Я что-то пропустила? Ах да, я чертова Венари, а не Монтгомери, так что вся моя жизнь – гребаная ложь.

Нейт подходит ближе, берет меня за руку, а затем, прежде чем я успеваю возразить, обхватывает мое бедро, поднимая меня с пола.

– Иди в душ, котенок.

Я больше не могу сдерживать рвущиеся наружу рыдания. Это не милый плач, это ужасная, уродливая истерика. Добрые люди сделали бы из нее мемы.

Нейт рычит и крепче прижимает меня к груди, а затем шагает под воду, все еще держа меня в объятиях.

– Почему ты такой? – спрашиваю я сквозь икоту, приподнимая голову с его плеча, чтобы посмотреть ему в глаза.

Сверху хлынул поток воды, но я проигнорировала жжение от обжигающих струй, заливающих мне глаза, потому что, глядя на него, я чувствовала себя как дома. Нейт был моим домом больше, чем это чертово поместье. В этот момент я точно знала, что все будет хорошо. Что я справлюсь. Главное, чтобы рядом со мной был Нейт. Я бы никогда не смогла его потерять.

Он делает паузу, видимо, обдумывая свой ответ.

– Я такой… не со всеми.

– Только со мной? – спрашиваю я, точно зная ответ.

Все так или иначе знали ответ на этот вопрос. Нейт был… разборчив в том, кого он впускал в свою жизнь. Это и делало его таким притягательным. По правде говоря, все Короли были такими, и я начинаю думать, что это как-то связано с их происхождением.

– И…

Я знаю, что он собирается сказать «Тилли», и слегка улыбаюсь, чтобы ему не пришлось произносить ее имя вслух. Я знаю, что он любит меня. Однажды он признался мне в этом, и хотя я не уверена, что он до сих пор это чувствует, я без тени сомнения могу сказать, что в его сердце всегда есть место для Тилли. Между ними что-то было, что-то общее, что-то, что я могла понять лишь потому, что испытывала то же с Бишопом. Когда Тилли исчезла, ему было больно. Так мучительно больно, что он никогда об этом не говорил. В каком-то смысле это нас связало.

– Я знаю, – шепотом обрываю его я, проведя рукой по его бицепсу. – И сейчас ты можешь меня опустить.

Он подчиняется, медленно ставя меня на ноги. Оказавшись на полу, я шагаю под воду, беру мыло и выдавливаю его на руку.

– Сними это. – Я щелкаю резинкой его баскетбольных шорт, но его рука тут же меня останавливает.

Наши глаза встречаются, и по моей спине пробегает холодок. Его глаза потемнели, сохранив усталое выражение, но в них еще виднелся огонь, и именно сейчас я поняла, что нам нужно провести черту – снова.

– Извини, – бормочу я, поворачиваюсь и ополаскиваю волосы, стоя к нему спиной.

– Ты знаешь, как сильно я хочу тебя, Мэдисон, но этого никогда не произойдет. Нам лучше не дразнить друг друга намеками.

– Я знаю, – шепчу я в ответ, поворачиваясь и скручивая свои длинные волосы в один большой пучок.

Я тянусь к его щеке, а затем нежно прижимаюсь к его губам. Это должен был быть тот самый поцелуй, которым вы одариваете свою первую любовь перед расставанием, безобидный, неуверенный, теплый, мягкий, нежный, родной, горячий, чувственный, сексуальный… о-о-о…

Я отстраняюсь назад, чувствуя, как мое тело отозвалось на поцелуй, и смотрю ему в глаза.

Он болезненно стонет, схватившись рукой за промежность.