Костяной Скульптор 6

Глава 188

Раньше, когда я был нежитью и использовал только энергию смерти, во время воспламенения Усиления моё тело начинало разрушаться из-за слишком активной работы мёртвых мышц и связок. При этом тепло получалось в качестве побочного эффекта и это было скорее механическое воздействие, ведь энергию смерти я тогда использовал на довольно примитивном уровне. Теперь же все четыре запретных энергии во мне были доведены до крайне высокого уровня, являясь не только источниками силы, но и носителями уникальных черт своих прародителей. И воспламенение, к обычным жару и огню в привычном смысле больше не имевшее никакого отношения, стало процессом немного иного рода, чем просто избыточное напряжение организма с целью выдавить из него больше боевого потенциала.

Тёмное пламя внутри меня заставляло человеческую плоть, а по сути я всё ещё был человеком, проявлять невероятные свойства. Кровь первого монстра, не королевы нечисти, что была заперта на пятьдесят первом этаже, а самого настоящего бога всех тварей, давала мне стойкость и живучесть. Изначальное пламя, самый горячий огонь в мире, готовое поглотить и сжечь всё сущее, наделяло удары неистовой силой. Вековечная тьма укрепляла душу, из-за становления телесной магии заключённую также и в каждом уголке тела. А сила забвения, которая существовала ещё до создания этого мира и которая будет существовать много после его конца, защищала тело.

Конечно, на ранге Живой Крепости, когда эти силы только-только обрели свою истинную форму, их эффект не был так заметен. Но у меня был способ использовать их с максимально возможной эффективностью. Боевая форма, созданная с помощью способности Жадности из частичек убитых мной тварей, представителей трёх из четырёх родов монстров, могла раскрыть потенциал чёрного огня почти полностью. Эффект энергии тьмы проявлялся не так значительно, но пока что мне не встречались противники, что умели атаковать напрямую душу, так что это и не было столь важно.

Однако всегда можно было зайти ещё дальше. Используя Усиление и скрытый в нём чёрный огонь, дополнительно простимулировать частички того же огня, заключённые в моём теле. Каждый аспект, даруемый мне запретными энергиями, при этом становился в разы сильнее, однако само тело уже не выдерживало подобного давления и начинало разрушаться. Благодаря энергии крови разрушение шло куда медленнее, чем могло бы, а энергия смерти не дала бы процессу уничтожить меня окончательно, в любом случае оставив способное к восстановлению ядро. Но разрушение всё равно шло, и чем дальше, тем быстрее, а сражаться в форме бестелесного энергетического центра, легко уничтожимого внешним воздействием — не лучшая идея. Так что мне всё-таки нужно было закончить с этими кровососами как можно быстрее.

Когда поток исходящей от меня энергии стал в несколько раз плотнее, а туман Усиления — губительнее, вампиры поняли, что ситуация кардинально изменилась. Если раньше мы сражались более-менее на равных, то теперь я меньше чем за минуту полностью захватил инициативу, подавив оставшуюся троицу и заставив их уйти в глухую оборону. Их когти, покрытые проклятьем, были куда прочнее всего остального тела и даже Гуйару не удавалось сразу их разрушить, а регенерация у кровососов была даже быстрее моей. Так что защищаться они всё ещё могли, однако я отчётливо видел, насколько тяжелее стало вампирам выдерживать мои атаки.

Особенно это касалось одного из них, которому до этого я успел отрубить правую руку. Даже скрываясь за спинами товарищей и прячась в тучах нетопырей, он продолжал получать от меня удары, блокировать которые одной рукой точно было не лучшим решением. В результате на исходе первой минуты действия воспламенения он лишился сначала второй конечности, а потом и головы.

Вампиров осталось всего двое и, похоже, они поняли, что безнадёжно проигрывают. Потому тот из пары, что был на поздней стадии Живой Крепости, вдруг, открыв пасть, издал не обычный яростный рёв, а странный, словно он и правда был летучей мышью, высокочастотный писк, от которого мои уши чуть не свернулись в трубочки. Поначалу я не понял, что это было и для чего, парочка продолжила старательно отражать мои атаки как ни в чём не бывало, но потом со стороны замка я почувствовал ещё три приближавшихся ауры, Живые Крепости, одну на поздней и две на средней стадии. Кровосос вызвал подкрепление.

С одной стороны, это было плохо. Против стольких противников я бы, скорее всего, не сдюжил, ну или по крайней мере воспламенение точно закончилось бы быстрее, чем я закончу. Однако, с другой стороны теперь становилось более-менее понятно, почему Веск до сих пор не справился с поставленной задачей. Пусть даже он был дивом, на начальной стадии Живой Крепости он ни за что не смог бы провернуть достаточно эффективную диверсию под носом у стольких сильных вампиров. И теперь, когда троица покинула замок, решив заняться мной, у бывшего охотника появлялся отличный шанс всё-таки закончить начатое. Так что мне нужно было продолжать сражаться. К тому же, хотя для поднятия силы мне нужно было куда больше энергии, чем обычному человеку, буквально в десять раз больше, после убийства стольких разумных Живых Крепостей я чувствовал, что приближаюсь к средней стадии ранга. Ещё парочка кровососов — и рубеж будет взят, а тогда я и сражаться смогу эффективнее.

Так что я решил рискнуть, поставив большую часть оставшейся энергии на кон. Лучше было сжечь всё вдвое быстрее, убив при этом необходимых двух вампиров, чем оттягивать неизбежное поражение, в итоге так ничего и не добившись. Однако, когда я попытался продавить ещё больше Усиления в своё тело, неожиданно оказалось, что теперь я уже не мог делать это без ограничений. Лишний туман способности Гнева просто отказывался впитываться. Скорее всего это была своего рода предохранительная система, что не давала слишком сильно себе вредить. И с моими навыками в манипуляции душой её наверняка можно было обойти. Но разбираться посреди боя было некогда, так что пришлось временно отложить эту проблему.

Однако Усиление нужно было куда-то девать, в качестве тумана оно было мало эффективно, а при таком уровне перенапряжения тела управлять сложными структурами было крайне сложно. И тогда я придумал гениальную идею, в другой момент вряд ли пришедшую бы мне в голову. Если драголич был связан с моей душой неразрывной связью, не исчезнувшей даже после того, как я превратился в человека, могло ли случиться так, что Карадор унаследовал мою способность к поглощению разных энергий?

Рассуждать не было времени и я просто приказал оставшемуся туману Усиления влиться в драголича. На секунду немёртвый конь замер в воздухе, из-за чего я чуть не вылетел вперёд с его спины, был вынужден в очередной раз испытать прочность своей брони против когтей кровососов и уже было подумал, что своим поступком сломал что-то в драголиче. Но потом вдруг зеленовато-голубое некротическое пламя, исходившее от тела Карадора, сменило цвет на иссиня-чёрный и я почувствовал от тела своего скакуна невиданную ранее вспышку энергии. Того объёма Усиления, что я в него влил, точно не могло быть достаточно для подобного. Так что, скорее всего это означало, что моё тёмное пламя вступило в резонанс с чем-то внутри драголича. Моё предположение оказалось даже более верным, чем можно было подумать.

Карадор вдруг рванул с места в два, а то и три раза быстрее, чем раньше, и один из вампиров, не ожидавший такого ускорения и не успевший вовремя среагировать, лишился головы. Я почувствовал, как вливалась в тело энергия и на этот раз, обратив её в Усиление, почти всё его отправил драголичу. Сказать, что он был доволен такому подарку — значит ничего не сказать. И увеличением скорости дело не ограничилось. Меня на его спине теперь удерживала не сила моих же ног, а энергия Карадора. При этом практически сразу стало понятно, что гравитация теперь действовала на драголича довольно условно и он резко научился бегать по создаваемым энергетическим платформам вниз головой.