Страница 18 из 81
– Идея! - подхватил Таран и, не моргнув глазом, прибавил: - Время все равно есть, билеты на девятичасовой сеанс взяли, а сейчас только пять.
Жора от удивления заморгал глазами.
– Вы это серьезно?
– А чего же? - ответил Борис. - Мы тебе тоже, как родному, рады.
– По меньшей мере оригинально, - пожал плечами Жора. А впрочем, в компании даже веселее. Я вас представлю по всей форме. Пошли. Нам на "тройку".
Ребята гурьбой двинулись к остановке троллейбуса.
В просторном и светлом вестибюле больницы ребята заметили невысокого человека в очках и белом халате. Его окружили несколько женщин и наперебой задавали вопросы.
– Дежурный врач, - определил Жора. - Давайте наведем справку.
Всей гурьбой они подошли к человеку в халате, и Жора через головы женщины громко спросил:
– Доктор, как Назаров себя чувствует, из шестнадцатой палаты?
– С переломом ноги?
– Нет, другой, которого ножом ранили.
Женщины испуганно умолкли, а одна жалостливо спросила:
– Как же это его, сердечного?
Доктор осуждающе пожал плечами.
– Жертва собственной неосторожности. Не надо ввязываться в драку с пьяными.
– Пусть делают, что хотят, - совершенно серьезно, в тон ему прибавил Таран. - На то они и пьяные.
Врач сделал вид, что не слышал этой ядовитой реплики, и, обращаясь к Жоре, сказал:
– Ваш Назаров выписывается через два дня.
В гардеробной пожилая нянечка наотрез отказалась выдать халаты.
– У него, милые, уже три человека сидят. А собрания у нас проводить не полагается.
Ребята переглянулись. Первым нашелся Таран.
– Правильно, мамаша! - горячо воскликнул он. - Режим есть режим. Но мы его, между прочим, нарушать и не собираемся.
– А в таком разе куда пришли? - подозрительно спросила нянечка.
– Тоже в шестнадцатую палату, к Назарову. Но к другому. Наш ногу сломал.
Старушка, видно, почувствовала какой-то подвох в словах этого плутоватого парня.
– А от того только что жена с дочкой ушли.
– Именно! - подхватил Таран. - А мы с работы. Страхделегаты.
– Делегаты еще какие-то, - проворчала старушка.- Дам вот тоже три халата, и все. У меня и нет больше.
Таран хотел было продолжать диспут, но Илья Куклев сказал:
– Ладно. Мы тут с Борисом подождем.
На том и порешили.
Жора, Николай и Таран, накинув халаты, двинулись вверх по широкой лестнице.
Хирургическое отделение занимало весь второй этаж, и шестнадцатая палата находилась в самом конце коридора. На высокой белой двери виднелся синий стеклянный квадратик с цифрой "16". Жора, не стучась, уверенно распахнул дверь. За ним вошли Николай и Rаран.
В небольшой, очень светлой, вызолоченной последними лучами солнца комнате стояло четыре кровати. На одной из них, у окна, лежал светловолосый паренек, возле него сидели двое ребят и девушка. Таран бросил на нее восхищенный взгляд.
– Юрка, приготовься, - торжественно объявил Жора. Представители трудящихся Заводского района хотят тебя приветствовать за отвагу и геройство, проявленное...
– Жора Наседкин в своем репертуаре, - насмешливо сказал плотный румяный паренек в сером костюме и красной тенниске, выглядывавших из-под халата, - Андрей Рогов, - просто добавил он, протягивая руку Николаю.
Ребята познакомились.
Второго парня, очень высокого и худого, в сером с черными полосками заграничном джемпере и пестром галстуке, звали Валерий Гельтищев.
– Марина, - с улыбкой представилась девушка.
Она была хороша собой - черноволосая, стройная, с ярким румянцем на нежных щеках и большими темными и ласковыми глазами. Синяя вязаная блузка туго обтягивала ее высокую грудь.
Николай, пожимая руку Назарову, сказал:
– Мы, конечно, никакие не представители. А так, покомсомольски зашли проведать. Хороший вы пример нам дали...
– Ну что вы... - смущенно отозвался больной. - А вообще очень рад.
– Нет, не что вы! - горячо вставил Таран. - Мы еще в нашей заводской многотиражке об этом деле напишем.
– Юра, тебя ждет мировая слава, - иронически заметил Гельтищев.
Андрюша Рогов метнул на него сердитый взгляд.
– У тебя дурацкий тон, - резко сказал он. - Печать большая сила. Сам редактор, понимать должен.
Гельтищев снисходительно усмехнулся:
– У нашей газеты другое предназначение. За это нас, как известно, и преследуют.
– Преследуют? - вскипел Андрюша. - Не публикуйте глупых статей!
– Мыслить оригинально не значит мыслить глупо.
– Иногда значит! Один девиз ваш чего стоит: "Я мыслю, следовательно, я существую!" Сплошной идеализм разводите! Тоже мне Декарты двадцатого века!
– А что за газета такая? - поинтересовался Николай.
Андрюша досадливо махнул рукой.
– Да наша, факультетская. Вот доверили им, - и сердито прибавил: - Ленина читать надо!
– Не меньше тебя читал, - отрезал Гельтищев.
– Ну, об этом мы еще поговорим. И не здесь, а на бюро. Надо в конце концов оргвыводы делать. А то нашли себе, понимаете, трибуну! Воду мутить!
Гельтищев иронически усмехнулся и поправил галстук.
– Полная демократия, значит, и свобода слова? А между прочим, можно было бы с вами поспорить, к примеру, о так называемом идеализме.
– Долго спорить не пришлось бы! Поповщина сейчас не в моде!
– С ней в космос не полетишь, - авторитетно вставил Таран, вспомнив бесконечные рассказы Коли Маленького. - И другие миры не откроешь.
Присутствие хорошенькой девушки явно вдохновляло его.
Андрюша обрадованно подхватил.
– Слыхал? Это тоже не последний аргумент. Они, - он кивнул на Тарана, - умеют спорить. Народ там знающий и зубастый. Я как-то был у них на собрании, отчет в "Ленинскую смену" писал.
– А я в этой газете ваши стихи читал, - улыбнулся Николай. - Про любовь. Здорово написали.
Андрюша покраснел и украдкой бросил взгляд на Марину.
– Это так, первые опыты, - смущенно ответил он.
– Скромность украшает человека, - засмеялся Жора.
Андрюша зло прищурился.
– Много ты в этом понимаешь!
– А я во всем понимаю. Специальность такая.
– Мы твою специальность знаем!
– Андрей, что ты сегодня такой воинственный? - улыбнулась Марина. - Лучше стихи нам почитай.