Страница 7 из 12
И я к своему ужасу реально ощущаю, как его твердость упирается мне живот.
Музыка вдруг заканчивается, и мы останавливаемся, я отшатываюсь, ноги трясутся. Только бы в обморок не упасть – сознание плывет. Тогда точно позору не оберешься, прослыву идиоткой, и так на сегодня хватит строить из себя посмешище.
– Привет, дорогой! – вдруг к Самойлову подлетает очень странный тип, вместо рукопожатия – обнимает, что явно не слишком приятно боссу. – Какая красивая пара! Смотрел за вами весь танец и любовался! Так рад встрече! Как поживает Антонина Григорьевна? Представь же меня своей даме! Привет, красавица. Я – Паоло.
Все это он тараторит будто из пулемета, я успеваю лишь хлопать глазами. Очень колоритный персонаж, никогда бы не подумала, что у Германа Самойлова могут быть такие друзья. Одет в ярко-зеленые штаны, хотя назвать их штанами получается с огромной натяжкой – больше похоже на лосины. И длинную оранжевую рубашку-тунику. На голове повязка, яркая, разноцветная, впрочем, ему идет. При всем латиноамериканском колорите одежды и имени, Паоло явно мой соотечественник – чистейшая русская речь без малейшего акцента и очень светлый, даже можно сказать бледнейший, тон кожи. Возраст мужчины уже далеко за сорок, что тоже колоритно, то есть, ну понимаете, мало кто после четвертого десятка столь смел в одежде. Явно человек из богемы, театрального мира, или что-то близкое в этому.
Самойлов еще не успевает ответить, а Паоло выдает очередную порцию вопросов:
– Это же вы были Снегурочкой? Я вас сразу узнал! По глазам! Какие они красивые у вас, а ресницы! Я приглашаю вас в свой салон. Хочу поработать с вами.
– С-сп-пасибо, – выдаю, заикаясь. – Да… Снегурочкой была я.
– Это стилист моей матери, – обретает наконец дар речи Самойлов. – Ты, Настя, похоже произвела своей ролью на него неизгладимое впечатление.
Слово «ролью» он произносит так, будто имел в виду «своей грудью».
Честное слово! Чем вгоняет меня в краску.
– Боже, она еще и краснеть умеет! Герман, где ты такое сокровище откопал? – восклицает Паоло.
– Это новогодний подарок, – усмехается босс. – Ты, между прочим, прервал наш танец.
– Да, такая женщина – несомненно подарок, – кивает Паоло. – Деточка, мы сидели с Антониной Григорьевной в вип-зоне и гадали, откуда Герман нашел столь прекрасную Снегурочку.
Еще сильнее краснею. Значит, на корпоративе был этот яркий человек? Интересно, я и не заметила! Хотя у меня в тот момент все плыло перед глазами, а потом сверкало из-за вспышек фотоаппаратов. Я, наверное, и слона бы не заметила… Значит, были и родители Самойлова? Про отца – основателя холдинга, ходит много интересных историй. Довольно жесткий и суровый руководитель, говорят, что Герман более лоялен. Хотя и строгим бывает. Его опасаются, уважают.
И мама Самойлова тоже присутствовала. Как я могла понравиться пожилой женщине своим развратным костюмом и едва не вываливающейся грудью. Паоло явно насмехается надо мной!
– Спасибо большое, но я не актриса. И не думаю, что когда-нибудь решусь снова на подобное.
– Скромница! Нет, ты правда прелесть. Герман, если упустишь…
– Заткнись, Паоло, – морщится босс. – Играй роль сводника для кого-нибудь другого. Я и сам в состоянии справиться…
– Ты ужасный грубиян, – фыркает Паоло, разворачивается и уходит.
– Это и правда было ужасно грубо, – заявляю боссу.
Да, наверное, не стоит делать замечания начальству. И я очень трясусь за свое место. Но когда на моих глазах происходит несправедливость, я закипаю! Не могу молчать.
Меня так разозлил грубостью босс, что не говоря больше ни слова, хотя «извините» вполне можно было буркнуть под нос, проплываю мимо него. К бару. Там скучает Венедиктов, явно недовольный что меня у него украли.
– Можно мне бокал вина, – спрашиваю бармена.
– Наплясалась? Долго ты, – кривится Венедиктов.
– Слушай, ты так это говоришь, будто я по своей инициативе тебя бросила!
– Самойлов явно к тебе подкатывает, – мрачно констатирует Вадим.
– И что? Тебе то какая разница?
– Ты мне нравишься, Настя.
Только сейчас замечаю, что парень держит руку возле скулы, что-то прижимая.
– Что это с тобой?
– Ничего. Психичка Вика.
– Ты смотрю даром тоже время не терял, – усмехаюсь.
– Так мне ее Самойлов толкнул, когда тебя выдернул. Я ей на ногу наступил случайно. А она меня лупанула. Дура.
Мне хочется смеяться, но Вадим так зол и расстроен, что сдерживаюсь.
– Мне очень жаль. Зря она так…
– Давай уйдем уже отсюда, а? Я тебя провожу, Насть.
– Куда? – отвечаю со смехом. И тут вдруг осекаюсь. Вспоминаю, что изначально собиралась переночевать после корпоратива у Веры. Та живет недалеко. Домой мне добираться час, да и я знала, что выпью. Поэтому, сразу договорилась с подругой, и маму предупредила. К тому же у мамы тоже гости, подруги две из города приехали. Будут до утра, спать мне негде… Домик у нас маленький.
Что же делать? Лихорадочно ищу в сумочке телефон и пишу Вере покаянную смс. Мне ужасно стыдно, я ведь напрочь про все забыла. Из-за Самойлова!
Вера не отвечает. На часах три ночи. Может спать уже легла. Понимаю, что не смогу набраться наглости и заявиться в дом подруги уже. У нее семья большая, дочь, внуков двое. И я такая в четыре утра – здрасьте, с гулянки.
Но и я Венедиктовым нет никакого желания никуда идти. Вон, глушит уже виски, движения плавные, вот-вот уснет. Не хочу я возиться потом с пьяным. Придется вызвать такси… Денег конечно куча уйдет до деревни моей. Но свою машину могу и вовсе не завести.
Пока размышляю, как мне до дома добраться и где переночевать, проходит еще пара медленных композиций. Музыка медленная, грустная, так что и я заряжаюсь меланхоличным настроением. И тут, едва не сбив меня с ног, подлетает растрепанная Васильева.
– Что случилось, Лен? – спрашиваю встревоженно.
– Никифоров напился, – кипит от злости подруга. – В таком состоянии он ужасен. Все нервы мне вытрепал. Приревновал, видите ли. Так что я ухожу! Такси вызвала… А все ты виновата!
– Почему я? – удивляюсь до глубины души, не понимая, каким боком могу быть причастна к ссоре влюбленных.
– Венедиктов с горя, что тебя босс увел в танце, а Вика по морде ему заехала, меня потащил на танцпол. Вот и доплясались… Теперь там разборки.
– Где там?
– Кажется уже здесь, – мрачно говорит Ленка. Мне надо выпить.
Подружка тащит меня обратно к бару, я ничего не понимая кручу головой, слыша раздраженные голоса.
Ленка заказывает бокал вина, тем временем раздраженные голоса все ближе.
– Пожалуй, успокоить Никифорова только большой босс сможет. Может попросишь его, Насть?
– С ума сошла?
– Вы вместе танцевали…
– И что?
– И то, явно он на тебя имеет виды.
– Мне это не интересно! С чего ты взяла что я могу так запросто подходить к боссу?
– Ну и ладно, пусть дерутся! – пожимает плечами Васильева, делая глоток. И тут разборка добирается до нас.
– Вот ты где! – ревет пьяный Никифоров, делая шаг к своей возлюбленной. Ленка испуганно пятится. Неудивительно, Никифоров выглядит так словно попал под поезд. Правый рукав пиджака оторвал и болтается на нескольких нитках, на рубашке не хватает половины пуговиц. Он взъерошен и жутко зол. А следом за ним к нам приближается не менее злой Венедиктов.
– Иди сюда! Ты думаешь если ты архитектор, я позволю себе морду бить? Сюда сказал! Пошли на улицу! Там нормально поговорим.
– Успокойся, ты все неправильно понял! – кричит Ленка.
Но мужики уже сцепляются, вижу, что к нам спешит охрана, и стараюсь удержать Васильеву, которая забыла о такси и теперь рвется разнимать драчунов.
Забыв, что у Ленки в руках бокал, вино из которого плещется мне прямо в лицо и на грудь.
– Ой, Насть, прости пожалуйста.
Кашляю и моргаю, получив этот отрезвляющий душ, ни за что…
– Ничего… не страшно, – бормочу расстроенно. Пропало мамино платье. Обидно до слез. Почему я такая невезучая?