Госпожа не-мертвых

— На мой взгляд, ты рискуешь, открыто показывая свою сущность. Люди никогда не смогут забыть, что рядом с ними находится хищник.

Селеста надеялась, что её прибытие в город осталось незамеченным. Или, по крайней мере, наблюдатели за домом не поняли, кто именно гостит у предводительницы местной общины немертвых. Свита у Медеи большая, затеряться в ней проще простого. Латам, разумеется, был недоволен — ему, гвардейцам и большей части смертных, сопровождавших госпожу в путешествии, пришлось разместиться в городе, в гостиницах и домах, принадлежащих сектантам. Однако если появление одного нового вампира, выглядящего к тому же на первый взгляд безобидно, тревоги не вызовет, то сообщение о приезде десятка старших восставших всколыхнет фантазию заинтересованных лиц.

Самого Латама хитрюга-Медея к себе домой тоже не пустила. Она намеревалась посекретничать с подругой.

— Если хищник выглядит безопасным, то его не станут убивать, а посадят в клетку и начнут восхищаться, — пробурчала Медея, не открывая глаз. — Главное, успешно делать вид, что ты безопасен. И сидишь в клетке.

Ей нравилось лежать так, привалившись под бок Селесте, укрывшись с ней одним легким одеялом. Привычка осталась с тех времен, когда они вдвоем прятались в канализации, не зная, переживут ли следующий день. Пожалуй, нигде больше она не чувствовала себя настолько в безопасности, кроме как рядом с сестрой. Медея, Сладкоголосая, Ворожея, Прекраснейшая шла по не-жизни с улыбкой, стараясь не вспоминать свои страхи — но это не значит, что она от них избавилась совсем.

— К тому же, из всей общины всего пятеро живут открыто, — продолжила она защищать избранный образ жизни. После-жизни. — Остальные тридцать восемь по-прежнему в тени.

Многие люди искренне считают бюрократию злом, то же самое значительная часть населения королевств думала насчет Селесты. Их альянс был неизбежен. Организованный в аппарате управления отдел статистики учитывал одну тысячу шестьсот двадцать двух вампиров, из них всего восемь жили уединенно. Крупнейшей из общин являлась талейская, как в силу исторических причин, так и благодаря сохранившейся традиции отправлять молодежь ко двору госпожи. Кроме того, в столице находилась Школа Путей, чрезвычайно популярная в последние лет сто, Великий Архив и Зал мистерий, куда мечтал быть допущенным каждый сектант. Другие общины могли похвастаться куда меньшим количеством достижений, хотя Медея обоснованно гордилась стоящим в её городе храмом Повелителя Тьмы. Настоятелем в нём служил её ближайший помощник Эгард.

— Вам придется постараться, чтобы восстановить порушенную репутацию, — заметила маленькая восставшая. — Слухи о бесчинствах зервановой своры наверняка уже докатились сюда, даром, что другое королевство.

Медея чуть повернулась, снизу вверх посмотрела на угловатый подростковый профиль.

— Ты выяснила, почему он нас предал?

— Он хотел безнаказанности, — неохотно ответила Селеста. — Его не устраивали наложенные мной ограничения. Предпосылки к срыву имелись и раньше, но мы — я — предпочитали их не замечать. Идущие Путями Зверя всегда склонны к простым и понятным решениям, в них есть своеобразная естественная жестокость, на которую я списывала случавшиеся инциденты.

Непосредственным толчком стало знакомство с тем беглецом из Семиречья. Помнишь, мы экспедицию собирали?

— Конечно. Мне про неё все уши прожужжали!

— Она не состоится, я отменила подготовку. Некого теперь посылать. Изначально предполагалось, что в её состав войдут восставшие, наименее подверженные влиянию Солнца. Всё-таки им предстоит долгий переход через степь, да и как на месте обстоятельства сложатся, неизвестно. Местные вампиры вряд ли спокойно отреагировали бы на появление двух десятков сильных чужаков. Кто у нас самый устойчивый к свету? Зерван и его свита. Были.

Кальдеран передал все собранные им материалы по Семиречью Зервану, вдобавок у Саттара в тюрьме сидел пойманный в Ласкарисе нарушитель. Примерно раз в пять-десять лет с запада приходят восставшие, ведут себя, как дома привыкли, их обычно либо на месте уничтожают, либо, если ничего серьёзного не успели натворить, отправляют в Талею. Наш главный разведчик решил, что этот Гурбан-огун может быть полезен в качестве источника сведений, и отдал его Зервану.

— Кальдеран, конечно, умница, только очень уж он… — Медея защелкала пальцами, подбирая формулировку. — Слишком хитрый временами. Не всегда вовремя замечает очевидные вещи.

— Да, есть у него такой недостаток. Специфика избранного рода деятельности, — сухо согласилась Селеста. — Как бы то ни было, Гурбан-огун рассказывал Зервану про Семиречье, отвечал на его вопросы, говорил, как живут тамошние восставшие. И в какой-то момент Зерван понял, что ему те обычаи нравятся и он хочет жить также. Ходить среди людей, не скрываясь. Убивать всех непонравившихся. Принимать жертвы из младенцев и юных девочек, впервые уронивших кровь. Открыто править племенами, не только сектантами. Ходить в походы, развлекать себя пытками врагов. Или просто встреченных по пути смертных.

Знаешь, там, в моём мире, — Селеста неопределенно мотнула головой, — существовало такое понятие как «искушение». Считалось, что демоны подталкивают людей к греху, чтобы после смерти получить их души.

— Подталкивают? — удивилась Медея. — Странная концепция.

— Любая вера нелогична. Так вот, я бы сказала, что искушения Зерван не выдержал. Слишком уж услышанное совпадало с его внутренними мечтами.

О прошлой жизни до перерождения в нежить Селеста старалась не вспоминать. Было и было, зачем растравливать себе душу? Знаниями — пользовалась. В свою очередь, Медея тоже не часто расспрашивала сестру о прошлом, хотя всегда жадно ловила обмолвки о мире без магии, где не верят в богов. Певица боялась, что Селеста однажды захочет вернуться туда, — и у неё получится.

— Ты не виновата, — помолчав, попыталась утешить Ворожея. — Каждый выбирает сам, помнишь?

— Я упустила ситуацию, не заметила, когда он изменился. Мне следовало жестче контролировать его. А если бы печать не устоялась окончательно полгода назад, что бы мы делали? Вполне возможно, гвардейцы потеряли бы четверть состава. Или если бы Зерван оказался умнее и догадался отсечь связывающий со мной канал? Мы могли бы искать его десятилетиями.

— Ему бы жадность не позволила, — фыркнула Медея. — В любом случае, случилось так, как случилось, и хватит переживать. Всё закончилось.

— Ничего не закончилось, — в голосе Селесты лязгнул металл, заставив сестру удивленно замереть. — С Семиречьем надо кончать. Гнойник под боком нам не нужен.

— Что с ним поделаешь? Он за степью лежит, до него с нашими силами не добраться.

— Пока не знаю, — согласилась маленькая госпожа. — Буду думать. Но я твердо уверена, что существование культуры восставших, выстроенной на противоположных нашим принципам, является серьёзной угрозой. Их необходимо уничтожить ради нашей собственной безопасности.

— Не прямо сейчас, надеюсь? — капризным тоном протянула Медея. — У меня постановка в Королевской Опере, не хочу отвлекаться.

— Я подожду, пока ты закончишь, — наконец-то улыбнулась Селеста.

За время пути в Цонне она вернулась в привычное уравновешенное состояние и примирилась с происшедшим. Тем более что дела складываются не так плохо, как госпожа думала изначально. Действия Зервана, судя по докладам шпионов, не отразились на преданности сектантов, чего она боялась больше всего. Потеря значительной части контроля над криминальными группировками неприятна, но не смертельна. Денег они, конечно, приносят немало, зато головной боли доставляют на порядок больше. Самые полезные в плане добычи информации куски подберет Кальдеран, контрабандисты давно под колпаком у структур Гардомана. Кроме старейшин, ещё остались бывшие подельники Зервана, не пошедшие следом за ним — из страха или верности, надо смотреть. Старшим среди них, кажется, Алат, вот он и займется постепенным «упорядочиванием» общественного дна.