Страница 15 из 42
Цедя сквозь зубы добрый русский мат и стоны, я поднялся, на висках выступила испарина. Что со мной будет завтра? Без лекарств я не поднимусь. Придется звонить в город и заказывать доставку лекарств, потому что в этой глухомани такой услуги не предоставляли. Попросить кого-то не получится, наш разговор с братом воробушка должен остаться тайной. Натянул самую свободную футболку и домашние штаты, ноги сунул в шлепанцы и поплелся в кухню. Возле двери изобразил беззаботное настроение. Привалился к косяку, так мне легче было стоять.
Она стояла у окна в золоте лучей уходящего за горизонт солнца. Красивая. Вновь ощутил жар в теле. Захотелось сократить расстояние, подсадить ее на подоконник… Блин, я сейчас еле на ногах стою!
— И о чем это ты хотела поговорить? — голос не слушался.
— Я тебе обед принесла – еще теплый, если хочешь, можешь поесть, — смущенно отводит взгляд. Обратил внимание на контейнеры, стоящие на столе. Ладно, за то, что принесла обед, не буду ее дразнить.
Я был зверски голодным. Со вчерашнего дня ничего не ел. После «разговора» в клубе я выпил лишь воду, в холодильнике было пусто, а топать до кафе или магазина не было сил.
— Поухаживаешь? — серьезно спросил, потому что мне нужна была ее помощь.
— Где у тебя посуда? — после секундного раздумья.
Я кивнул на шкаф над раковиной. Быстро разложив еду, Лена села напротив. Пахло замечательно. Настолько вкусно, что я как собака Павлова готов был закапать стол слюной. Воробушек не мешала мне есть, сидела молча. То ли воспитание не позволяло разговаривать во время еды, то ли поняла, что я не буду отвечать, пока не опустошу контейнеры. Долго ждать не пришлось, я был очень голоден.
— Извини, угостить тебя нечем. Могу предложить чай, но к нему ничего нет, — произнес, когда все смел подчистую.
— Я не хочу. Да и времени нет, — она посмотрела время на дисплее телефона. — Ты через окно вылез?
— Как догадалась? — говорить правду я не собирался.
— Тебя никто не видел? — только заметил, что воробушек нервничает. Крутит кольцо на среднем пальце и закусывает губу, на меня не смотрит.
— Боишься сплетен? Их не будет, — не врал, а выводы она пусть сама делает.
Понимал, почему Матвей не хочет ее расстраивать. Я ведь тоже делаю все, чтобы она не догадалась о нашей с ним встрече. Мне не хотелось видеть ее грустной. Смущенной, боевой, веселой… Хотя веселой я еще воробушка не видел.
— Извини, что Матвей твою машину отправил на штрафстоянку, я ничего не могла сделать.
— Извиню, если будешь каждый день оставлять мне обеды, — серьезно произнес. Решил нагло воспользоваться ситуацией. — По твоей вине я остался без домработницы, ты моя должница.
— Ты невыносим, Робнер, — она резко поднялась из-за стола. Я себе такого позволить не мог. Меня даже касание ткани к воспаленным местам на коже напрягало, я с трудом сдерживал стоны.
— Воробушек, договорились? — за ней я бежать не мог, но и сдаваться не собирался.
— Сам будешь забирать из столовой свои контейнеры! — бросила она недовольно, а я с трудом удерживал губы от довольной улыбки.
— На свидание со мной пойдешь? — крикнул, когда она уже неслась по коридору к двери. То ли отпускать не хотел – с воробушком было хорошо, то ли желал брата ее позлить – он ведь обязательно узнает, то ли мне действительно хотелось провести с ней время, хотя понимал: ничем хорошим наше свидание не закончится. Ругаясь сквозь зубы, поднялся и дошел до двери. — Лена, на нормальное свидание, — она уже была на крыльце… Держала в руках мою футболку, на которой остались следы крови. Прочесал бок о канат уже в самом конце. Пятно небольшое, едва заметное. Футболку снял и бросил на перила, когда вернулся домой. Планировал выбросить, но не успел.
— Это что? Кровь?..
******** ********
Лена
Робнер меня смущал, но при этом я не могла сказать, что мажор был мне неприятен. Он всем своим видом, поведением, словами давал понять, что серьезные отношения ему не нужны. Конечно, девушкам нужны любовь и романтика, мы любим воображать то, чего нет. Рады обманываться. С Робнером не так. Он ведет себя так, что наделить его благородством невозможно, за его поступками стоит лишь похоть, не припудренная ни граммом романтического флера. И это честнее, чем поведение того же Дагарова. Никаких надежд, иллюзий, разбитых сердец. По крайней мере, я говорила за себя, другие девушки наверняка будут рады обмануться.
Пока мажор одевался, я несколько раз прокрутила все эти доводы у себя в голове, чтобы не забыть. Было в этом гаде что-то притягательное, и меня помимо воли к нему тянуло.
Приготовленный мною обед он с удовольствием уминал. Ел быстро, но при этом очень аккуратно. Пока смотрела на него, у меня проснулся аппетит, захотелось перекусить, но отобрать еду у голодного мужика не решилась. Я не мешала ему, хотя мне очень хотелось задать несколько вопросов. Нервно посматривала на время. Вдруг Матвей уже проснулся? Если еще немного задержусь, брат начнет звонить. Я украдкой посматривала на Робнера и замечала, как иногда он морщится. Если бы ему не нравилась еда, он бы ее просто есть не стал. Тогда почему? Ответ был только один – у него что-то болит. Если он не спешит делиться и всячески старается этого не показывать, значит, не стоит интересоваться, может, у мажора геморрой. О таком с малознакомой девушкой не поговоришь. Хотя Робнер бы не постеснялся, а вот я не готова была обсуждать столь щекотливые болезни. На мои вопросы мажор ответил, но что-то спокойнее мне не стало, будто осталась какая-то недоговоренность. Пора уходить, а то подумает, что я рада тут задержаться.
Вот же гад! Стоило извиниться, он не постеснялся обыграть ситуацию в свою пользу. Ну и ладно, пусть берет обеды, все-таки по моей вине он остался без помощницы. Изобразив недовольство, чтобы он не расслаблялся, потопала к двери. Чуть не споткнулась, когда он предложил сходить на свидание. Еще и голос такой... серьезный, спокойный, с каплей надежды. Отказать сложно, поэтому лучше всего – проигнорировать. Бежать отсюда. Бежать.
Я уже стала спускаться, когда мой взгляд зацепился за ткань, испачканную кровью. Вернулась, взяла в руку белую футболку с серым вензелем на рукаве. Ту самую, которую утром видела в руках Робнера.
— Это что? Кровь? — вывернула ткань. — Покажи бок! — приказала я. Все органы чувств обострились, я подозревала самое плохое – Матвей его избил.
— Воробушек, что с тобой? — удивленно выгнул бровь Вадим. — Кровь никогда не видела? Или нашла повод, чтобы на меня голого еще раз посмотреть? Так ты заходи в дом. Только уговор: снимаем по одной вещи. А то нечестно получается, ты меня всего рассмотрела, а я тебя… лишь в пижаме. Хоть она и скрывала немного…
Вот как у него так получается? Несколько слов – и я похожа на вареного рака, даже в зеркало смотреть не надо, чувствую, как горит моя кожа.
— Тебя Матвей ударил? — все-таки я не собиралась быстро сдаваться и должна была убедиться в своих подозрениях.
— Меня ваш погреб ударил, когда я пытался выбраться, дверца упала и расцарапала кожу, — спокойно произнес он, глядя мне в глаза. — Но я готов изображать больного, если ты согласишься за мной поухаживать, воробушек. Я мечтаю почувствовать на своем теле твои пальчики, хотя бы втирающие какую-нибудь вонючую мазь, — и все это он говорил таким тоном, что у меня мурашки по телу побежали.
— Не называй меня воробушком! Меня зовут Елена! — зацепилась за его оскорбление, чтобы хоть что-то ответить и не сбежать позорно.
— Ты меня тоже называешь мажором, Леночка.
От этого «Леночка» стало только хуже, поэтому я уже убегала. Забыла вернуть футболку, пришлось развернуться и кинуть ее в Вадима. Уходила я гордо – задрав высоко подбородок, спину держала прямо, а на слова Робенра «Что там насчет свидания?» я ничего не ответила.
Дома мои подозрения только усилились. Матвей вышел из душа в футболке. Он так даже перед гостями не делал, забывался и появлялся в одних шортах, а тут оделся. Я замечала, что Матвей морщится, когда думает, что я не вижу. А еще меня смущала едва заметная припухлость на его скуле, вряд ли она выльется в синяк, но я не сомневалась, что это след от удара.