Страница 12 из 17
Ну, сказал и сказал, а спустя полгода, я уже в правительстве, получаю письмо от Фила: с удовольствием принимаем Ваше великолепное приглашение, пусть моя дочь поживет у вас полгода, а потом мы готовы принять вашу.
И вот приезжает Кэтрин, а мы живем на госдаче, это где «До Медео 5000 м», и она с нами. По-русски – ни слова, но вот (что значит – американский ребенок) на моих «Жигулях» она по незнакомому городу сразу начинает разруливать только так. Обучение языку, что называется, сначала на кухне – Наталья старается, а потом уроки у преподавателя. И вот где-то месяца через два Катя, коверкая слова, все-таки начинает изъясняться.
В ответ в Вашингтон едет Лена, тоже пытается учить. Месяц проходит, второй, она пишет – ничего не получается. Однако через полгода приезжает уже с английским. И сейчас он у нее профессиональный.
Кстати, о дочерях: участие в их профориентации и трудоустройстве я принимал самое минимальное. Маша с самого начала решила, что будет химиком, после восьмого класса сама выбрала химико-технологический техникум, и мы решили отправить её в Кинешму к родителям Натальи. Потом (мы уже вернулись в Алма-Ату) подала на химфак КазГУ. Как отличница сдавала только один экзамен, тоже на «отлично», я при этом лишь присутствовал. Получила красный диплом, осталась на кафедре, по ходу защитила кандидатскую диссертацию (мы с Натальей присутствовали – очень научно, я понимал только связующие слова), все хорошо, но… Совершеннейшие копейки и полное отсутствие перспективы. Поэтому обратился к Виктору Григорьевичу Язикову – тогдашнему руководителю «Казатомпрома». Машу взяли простым инженером в Институт высоких технологий при КАП, сейчас она там же заместителем директора по науке.
Лена же закончила строительный техникум, потом пошла в АлИИТ, на факультет автоматики. Через пару лет стало ясно: не ее, и тут (по требованию Натальи) все мое содействие – договорился о переводе в Нархоз. Окончив его, уехала в США, а после возвращения устроилась (при содействии нашей хорошей знакомой и моем) в «Прайс Уотерхауз», на начальную позицию. Остальное, включая международную аттестацию АCCА, – она сама.
В ГАК на визирование потоком шли проекты президентских указов и правительственных распоряжений о создании разного рода АО, не только холдингов. И все – на базе госсобственности, конечно. Точнее, их приносили заинтересованные лица. Я всех принимал сам, что-то сразу подписывал, что-то откладывал, на чем-то сразу писал категорическое несогласие. Отложил, например, проект передачи магазина «Восток» (это по Абая около Ауэзова, сам его знал, жил рядом, хороший в советские времена был магазин) фирме «Акцепт». Тогда ко мне зашел Нурлан Каппаров, рассказал, как хочет построить торговлю по-современному, убедительно – я сразу подписал.
А вот Лейла Бекетова (впоследствии Храпунова) не приходила – как раз настойчиво приглашала к себе, тогда это называлось ГТРК или как-то так, в высотке на Новой площади, где потом обосновался «Хабар», а теперь КТК. Я уже после работы поехал, с ней была Гульнара Иксанова, дочь легендарного Уральского первого секретаря. Мы распили бутылку коньяка, я распушил перышки и стал учить их, как правильно делать телевидение. Они поддакивали моим ценнейшим советам, а под занавес Лейла и говорит, наконец: вот проект указа, не посмотрите ли, да не завизируете ли?.. Я, конечно, пообещал – сразу с утра и посмотрю, и повез Лейлу сдавать с рук на руки Виктору Вячеславовичу – часа, наверное, в два ночи.
Сам же дома сразу и посмотрел: там выходило, что через полгода казахский государственный теле- радиокомплекс станет частным и наполовину иностранными – в пользу какого-то турецкого товарища. Ну, я с утра и позвонил – в приемную президента.
А на телефоне сидел Имангали Тасмагамбетов: глава государства, говорит, сейчас сильно занят, раньше, чем через неделю или две принять не сможет, а какой у Вас вопрос? По ГТРК, говорю, и по «Казыбек».
А по ГВЭК «Казыбек» в те же дни была такая история.
Нам на согласование пришло закрытое распоряжение премьера по продаже через фирму «Казыбек» редкоземельного металла (осмия, кажется) из стратегических запасов еще СССР – тогда таких решений принималось довольно много. Я автоматически отписываю в соответствующее управление – проверить на соответствие мировым ценам. А начальница мне и сообщает с расширенными глазами: проверили, недооценка получилась в столько-то сотен… миллионов долларов. Но дело не в этом, а в том, что, когда дожидавшимся об этом сказали, они ничуть не расстроились, только попросили ускорить заключение с новой ценой и даже поблагодарить пообещали. Я тогда попросил разобраться с самой фирмой, и она приходит с еще более широкими глазами. Фирм «Казыбек», оказывается, две – частная и государственная. В остальном это те же люди, сидящие в том же помещении. Лицензия на внешнеэкономическую деятельность у государственной, конечно. Но распоряжение премьера выписано на частную…
Так вот: через несколько минут Имангали перезванивает: президент Вас ждет. Приезжаю и благополучно сдаю и Лейлу, и фирму. Президент внимательно выслушивает и спрашивает: что, по-моему, надо делать. Отвечаю, что Лейлу лучше всего освободить от должности, тем более что там у них сейчас голодовка (действительно, у нее после назначения тянулся острый конфликт с коллективом). Что же касается фирмы, то я по должности уже все сделал, теперь надо компетентным органам передавать. Президент говорит: «Я так и сделаю».
Кстати, когда я о двух одинаковых «Казыбеках» докладывал, он ахнул и меня спрашивает: «А кто учредил?» «Минвнешэкономторг, получается…», – отвечаю. «Сыздык!» – еще раз ахает глава государства.
Короче, поблагодарил меня Нурсултан Абишевич, сказал: если еще что обнаружу – немедленно к нему, проводил до самых дверей.
Чем все закончилось?
Через пару дней вышел указ президента – о внесении поправок в прежний указ по ГТРК, убирались слова «Акционерное общество». Лейлу тоже сняли, но спустя месяц или больше. И «Казыбек» – ничего об этой близнецовой структуре больше не слышал. Не исключено, и сейчас существует.
Министр науки Школьник пришел в правительство после Абильсиитова. Собственно, Галым его и нашел на МАЭКе, сам же и выдвинул. Мне как-то пришлось с ним обменяться мнениями в почти неформальной (хоронили не помню кого) обстановке. На мое недовольство тем, что делается в правительстве, Владимир Сергеевич ответил существенно более резкой и расширенной критикой. Но вот, умный человек, прижился же…
Антонов по должности поддерживал контакты с посольством Северной Кореи – те сильно нуждались в сохранении коммунистического единства, а все рассыпалось. В российской Думе, например, Зюганов только появился и веса еще не набрал, а эдаким коммунистическим активистом там выглядел некто Венгеровский от ЛДПР. На безрыбье же и рак рыба: в Казахстане имеется переименованная в Социалистическую недавняя Компартия, да еще с министром – то есть, со мной – во главе.
Еще до моего прихода, они с Ермуханом, по приглашению ЦК Народной трудовой партии Кореи туда ездили, вернулись сильно впечатленными, и Анатолий все меня предупреждал – теперь с тобой поедем.
Действительно, получили приглашение, я с интересом поехал, был с нами еще Хайдар Капанов из Уральска (в будущем ректор Уральской педакадемии).
То был всенародный праздник – 82-летие Великого Вождя, много чего насмотрелись. Например, большой дворец спорта, на арене несколько сот юношей и девушек, волнами сменяя друг друга, в бешенном темпе дают представление. То это народный танец, то художественные гимнастки, дружно швыряют сотни обручей под потолок, сами кувыркаются, но в последний момент ручонки дружно вскидываются, обручи ловятся. Потом дети в кимоно – прыжки и удары, разбивание дощечек и кирпичей. А зрители… их человек пятьдесят, больших начальников и иностранных гостей…