Страница 42 из 48
Слуги проводили меня в зал, где находился сэр Томас, который прибыл с герцогом, я переговорил с ним и показал письмо с печатью герцога, он же провел меня к Роберту.
— Хорошо, что ты быстро приехал. Пойдем со мной, узнаем, в чем дело. Я сам только прибыл и не выяснил всего.
Вместе с герцогом мы пошли в комнату, где лежал граф. У его кровати находился врач и какой-то священник или монах, у стены стоял сэр Ален, начальник стражи Карла, и внимательно следил за обоими.
Роберт, взглянул на все, выдохнул и жестом поманил Алена из комнаты, чтобы не мешать.
Перейдя в соседнюю комнату, он повернулся к окну и коротко бросил:
— Рассказывай!
Сэр Ален прикрыл глаза на пару мгновений, а после начал рассказ:
— Вечером граф был мягок, не в пример предыдущим дням, и в добром расположении духа, его таким уже давно не видели. Он смог наконец немного отвлечься от недавних событий. И приказал готовиться к охоте, на которую он собрался выехать с раннего утра. Проснувшись утром, граф, захватив с собой барона Гегенского, а также нескольких придворных, ну и, разумеется, стражу, выехал на охоту. Я лично сопровождал его, граф приказал мне не мешать охоте и не путаться под ногами. Он всегда так делал, не любит надзора. Да и, если охота выходила неудачной, он винил только себя.
Ален ненадолго замолк и, переведя дыхание, продолжил:
— Мы выехали в сторону имения Риксон. Его любимая борзая по кличке Купец трусила рядом с графским конем. Натасканный пес мог гонять и оленя, и кабана и, бывало, выводил на верный след сбившуюся свору. Обычно считается, что борзые берут зоркостью и резвостью в гоне, зато чутьем природа их обделила, однако ж Купец мог идти по следу не хуже гончей. Он в последнее время, после истории с его супругой, стал очень холоден, мог часами в молчании сидеть у открытого огня, но с собаками и лошадьми был ласков и приветлив, они будто понимали друг друга без слов.
— Это точно, — перебил сэра Алена герцог, — он с детства любил собак, они его вроде как успокаивали, он много времени проводил на псарне, — задумчиво протянул герцог, а потом, словно опомнившись, махнул рукой: — Продолжай.
— Только в лесу среди трав и зверей граф вновь казался живым. На поляне, где должна была состояться встреча охотников, граф ловко осадил коня, чтобы полюбоваться своей сворой, он ей гордился и называл собак своими малышами. Егерь, окруженный псарями, доложил графу, что на заре выследили нескольких оленей, и среди них одного крупного, по возрасту примерно лет десяти. Десятилеток этот, кроме того, был одинец — другими словами, олень, отбившийся от стада и окончательно одичавший во время своих скитаний. Собак пустили по следу, и охотники рассеялись по лесу, спеша занять те места, где мог появиться олень. Оленя заметили, и граф, вскочив на коня, рванул вслед за собаками. Я пытался следовать за графом, но разве в лесу во время охоты за ним угонишься, — с сожалением развел руками в стороны сэр Ален.
— Карл, увлеченный погоней, пересек наискось лес, стремясь преградить путь зверю, добрался до опушки и стал поджидать оленя, который должен был выскочить на равнину. Нет ничего легче, чем потерять своих во время охоты. Мы упустили графа из вида. А спустя минут десять увидели, как граф о чем-то говорит с крестьянином, оказавшимся на месте охоты. Мы же подъехали к этому мужику и спросили, о чем он говорил с графом, тот ответил, что граф интересовался, не пробегал ли здесь олень? Он ответил, что пробегал. Под самым носом промчался, как его и след простыл. Видать, пару часов бежал, потому что рога совсем на спину закинул и язык высунул. Это как раз ваш олень и есть. Он далеко не ушел, потому как воду ищет. И что его возле пруда найти можно. После чего он пустил коня рысью, ну и вот, вы подъехали.
Поблагодарив мужика, мы поехали по следу графа.
Значит, граф не заблудился вовсе, а заблудились остальные участники охоты, промелькнула мысль у меня в голове. Судя по всему, его светлость почувствовал мальчишескую радость при мысли о том, что один вместе с любимой своей борзой нагонит и убьет десятилетка.
А тем временем Ален продолжал свой рассказ:
— Мы видели, как граф въехал в рощицу. Последовали за ним и въехали спустя пару минут. Увидели, как граф остановил коня, взвел арбалет, наложил стрелу, все вокруг замерли в ожидании выстрела, и в эту секунду из-за куста рядом с графом будто из-под земли выскочил огромный черный кабан. Конь графа испугался и встал на дыбы, скинув Карла, граф потянул за удила в попытке удержаться в седле, но конь рухнул на него.
Когда мы подъехали, увидели тело Карла, недвижно лежавшее на земле возле коня, он попытался что-то сказать, но с его губ не сорвалось ни звука. Купец яростно лаял на оленя-одинца, но сейчас охотникам было не до оленя, пока люди собирали собак, олень, передохнувший за это время, пустился бежать.
— Первым к телу Карла Алиронского подбежал я. Заметив, что его светлость еще дышит, я воскликнул: «Граф жив!» С помощью поясов, плащей и стволов молодых деревьев, срубленных ударами меча, мы смастерили носилки, на которые и уложили графа. А он по-прежнему не шевелился, но затем его вырвало и пронесло, как утку, которую душат. Его остекленевшие глаза смотрели из-под полуопущенных век. Его отнесли в замок на носилках, поскольку в повозке его везти было нельзя. При малейшем колебании его зрачки расширялись, он испытывал неимоверную боль, но не мог издать ни звука. Уложили его в кровать, и к вечеру он обрел дар речи. Спешно вызванные лекари пустили графу кровь. После чего сразу же отправили гонца к вам.
Герцог молчал достаточно долго, может, пять минут, а может, все десять. По комнате разливалась тягостная тишина.
— Ратибор, нужно проверить все сказанное, — тихонько сказал герцог.
— Я все сделаю. Мне нужен егерь, который был на охоте, чтоб показал мне это место.
Сэр Ален распорядился позвать егеря и сопроводить меня на место охоты. Спустившись вниз к конюшне и недолго подождав, ко мне подбежал запыхавшийся бородатый мужик лет тридцати, крепкого телосложения и со здоровенными ручищами.
— Ваша светлость, простите за задержку, я сейчас коня возьму и поедем, — мужик поклонился и юркнул в конюшню.
Буквально через минуту он вывел коня, лихо вскочив на него, сказав, что готов к поездке, и мы выдвинулись в лес. Скакали достаточно резво по узким лесным тропинкам. Я пытался не упустить из виду хвост коня егеря в этой лесной и густой чаще. Это были его тайные тропы, по которым вельможи не ездили, поскольку мы проезжали мрачные и болотистые места. Спустя пару часов такой скачки мы выскочили на поляну, тут егерь пустил коня шагом, пройдя немного, он остановился и спрыгнул с коня. Я так же остановил своего скакуна рядом и спрыгнул с него.
— Вот тут все и произошло. Мы стояли вон там, у кустов, — егерь указал на небольшие кустики метрах в пятидесяти от нас. — А граф был тут, — кивнул на место впереди себя, к которому мы и подошли. — Он был на коне и прицеливался в оленя, и вот из этого куста и выскочило это чертово отродье, — егерь указал на густой раскидистый куст.
— Подойдя поближе, мы увидели еле заметные следы, поскольку большую часть затоптали при сложившейся суете и транспортировке раненого в замок. Но среди этой каши все же было можно рассмотреть два отчётливо отпечатанных глубоких следа от подков, что свидетельствовало о том, что конь действительно резко подался назад и встал на дыбы. Осмотрев куст, из которого, по словам егеря, выскочил кабан, я обнаружил лежку зверя. Егерь также это подтвердил. Скорей всего, зверь просто прятался от гончих, и когда к кусту подъехал граф, кабан и сорвался с места. По следам было видно, что кабан действительно большой, около ста пятидесяти килограмм, — пояснил мне егерь.
По всей видимости, это действительно был несчастный случай, хотя я тут уже много чего навидался и в несчастные случаи верил все меньше и меньше, но это был именно тот редкий случай.
Вернувшись в замок и поднявшись к герцогу, я рассказал ему все, что обнаружил, и поделился своими выводами, что это действительно несчастный случай.