Страница 13 из 15
– Чего? – злобно бросил он в сторону Варшавски.
– Да ничего, нас просто твои мысли радуют.
– Что не так?
– Да все так, иди, иди. Еще немного и проснутся в тебе замечательные лидерские качества, станешь ты Виктор Великий, повелитель и лидер…
– А сейчас я не великий?
– Сейчас ты как воск, из тебя что угодно можно слепить.
– Ну-ну…
Он перестал слушать пустую болтовню Философа. Ему там конечно виднее с высоты своих тридцати лет, но сейчас нет времени демагогию разводить. Надо до базы врага добраться и покинуть проклятую планету, которая к чужим такая не добрая.
Они прошли три мили и вышли на просеку, которая завершалась обрывом. Это был не овраг и даже не горы, а очень глубокий раскол Черной, и дна там вообще не было видно. На другой стороне располагалась база игигов, торчала мачта и все на ней было как положено. Тускло светился ангар, сновали роботы-строители, стоял один Страус, видимо на ремонте. Идеальная база, с пятью звездолетами, и резервуары красные стоят, энергона значит полно.
Он уже такие базы видел. Взять их приступом, раз плюнуть, только поле отключить. Поле мощное, так не пройдешь, но от сильного жара оно к поверхности сворачивается, можно метнуться тенью и чем-нибудь тяжелым по переключателю, чтобы вырубить поле. Там возможно ни одного игига нет, только роботы.
Вся беда была в том, что базу от них отделяла пропасть.
– Кто-нибудь летать умеет? – спросил Макс и устало опустился на землю. – Не доберемся мы до нее.
Вот оно – пятно, подленькое такое, на карте глухим черным сияло. А Виктор удивился, почему так гладко все прошло и почему база близко к тропе расположена, вроде это не в правилах у игигов. Теперь понятно все, зря по туннелю ползли, в жидком дерьме пачкались. Обратно теперь ползти что ли? Ну уж нет!
– Что делать будем? – спросила Мэри и никто не ответил.
Ответ был очевиден. Ждать Страусов и садиться на диету. Черное отчаяние опять схватило Виктора за горло. Дышать стало тяжело, сердце бешено застучало в висках. Он бессильно сжимал кулаки. Вот тебе и лидер! Говно он, коровья лепешка, а не лидер. Протащил ребят через ад, чтобы видом красивым полюбоваться. Лицо горело, хотелось бить, кромсать, душить или помереть сразу, чтобы позора меньше было.
«Ненавижу вас! – крикнул он игигам и услышал, как смеется чужой лес в ответ. – Убью всех, гадов!». И снова шелест, Черная смеялась над его отчаяньем, зубы скалила над неудачником. Привел всех к пропасти, эх, как символично…
Глава 7
Жрать хотелось так, что желудок в восьмерку закручивался. Он старался не думать о еде, но чертовы видения лезли, как назойливые мухи. В полусне привиделся мусс тети Гали, малиновый, зараза. Терпеть он не мог этот мусс, ложкой загребал и бросал в огород, потом получал по первое число, а тетя Галя сразу слезу пускала, тут отец и бросался на него с медвежьим ревом. С каким бы удовольствием Виктор сейчас вкусил бы этого мусса, и ложечку облизал, и тарелку, и тетю Галю на руках бы носил весь вечер. Еще шашлык почему то нарисовался. Сочный, поджаристый, с запахом, щекочет ноздри, сил нет терпеть. Даже звук был соответствующий: шкварчал шашлычок и шипел, когда сок с него на угли падал.
И где-то за мангалом отец маячил, с мамой лениво переговаривался, а шашлык румянился и пах так, что сводил с ума. Хотелось вгрызаться зубами и высасывать сок, и жевать яростно, ощущая невероятный вкус. Это уже были галлюцинации и Виктор мотнул головой, отгоняя морок. Нужно было что-то делать. Через пару часов рассвет и впереди чертовы джунгли. Он не пройдет и пол пути, упадет с тропы и засосет его красная плешь, про которую Макс рассказывал, или мошкара наползет и облепит тело, как черная туча смерти. Щекотки он не боялся, но вот яд…
– Не спишь?
Уже пятый раз спрашивает. Сочувствующий механизм, будь он проклят, а особенно его создатели.
– Не могу на голодный желудок.
– Не надо было покидать место сбора.
– Не надо было прилетать вам сюда, су… существа вы тупые. – Виктор зажал живот рукой, так было проще переносить сводящий с ума голод.
Свернулся калачиком, еще на миг погрузился в видения жареного мяса, но тут же вынырнул обратно, потому что Страус тряхнул его, переставил ноги, словно они затекли. Виктор не раз замечал, что Страус ведет себя, как человек, или как игиг. То вдруг у него подозрение необоснованное возникает, то пейзаж нравится и он останавливается, чтобы его визорами своими холодными лицезреть.
Может ли робот заразиться человечностью? Земные киберы были машинами. Совершенными, великолепными, очень умными, красивыми, какими угодно, но они всегда оставались роботами. А эти… хрен их знает. Сотворили их твари неземные, логика у них не наша, на что способны, кто знает?! Надо было эти соображеньица проверить. Можно ли, например, Страуса разжалобить? Есть ли у него предел терпения?
То, что они самообучаются, в этом не было сомнения. Взорвавшись на первой «качельке», что попалась на тропе, Страусы стали осторожнее, к гравитационным полям не подходили. Или еще эта ржавчина, которая съедала все подряд. От нее Страусы маслом придумали мазаться, что у них из заднего выхлопа капало. И комбинезоны заключенных им смазали, хотя могли бы и не делать, бросить расходный человеческий материал корчиться в радиационном облаке.
Страус на «тупых» не отозвался, видно свое мнение имел и до ругни опускаться не желал. Гордый чурбан. Виктор пнул его мягкую поверхность ногой.
– Слышь ты, не дойду я по тропе, сдохну же как собака.
– Возможно, но есть приказ и я от него отступить не могу.
– План сорвешь, игиги в переплавку отправят.
Ну тупой, совсем безмозглый. Солдат и раб, а не свободный интеллект. Хотелось спать, но живот прилип к спине и заснуть не давал. Хоть бы быстро все было, не хочется уже ничего…
– Я сломаться могу.
Прозвучало это как гром среди ясного неба. Виктор даже не сразу понял. О чем это железка болтает? Причем тут сломаться? Страусы не ломаются, они сразу из строя выходят, если в эпицентр взрыва попадают. Что это он несет, совсем шарики за ролики… Нет, что-то сказать хочет. Виктор приподнялся, пересиливая пожирающую изнутри боль, и попытался сконцентрироваться. Фраза как-то неправильно построена сама по себе.
– Ты чего? – переспросил на всякий случай, запрещая себе надеяться. Хотя на что тут можно надеяться?
– Очень редко у меня бывает сбой в цепи, при котором процессор отключается от корпуса. Всего лишь несколько секунд, в это время я обездвижен.
– Так… Я понял. Выпускай меня.
Может, показалось? Вот леший побери Страуса! «Если это обман, я ему все антенны обломаю», – подумал Виктор и вывалился неуклюже на землю. Даже боль в животе притухла, отпустила слегка. Он пытался представить себя кибером, который жалеет человека. В голове не укладывалось. Переплавки испугался? Так нет у него жажды жить. Или есть? Или это у него, у голодного жалкого человечка, пропадающего на чужой планете, жажды нет?
Слез, огляделся. Вроде все тихо. Страус застыл, словно впал в ступор, даже зенки свои стеклянные выключил. Вот тебе и машина бесчувственная! Сзади, в левой ноге была заветная шторка. Открывалась раз в день и по одному пайку выплевывала. А теперь она вдруг открытой оказалась. Виктор вырвал палку из джунглей, корявую и с острыми шипами. Времени не было, да и царапины не имели значения. Проклятье богам, это правда! Колупнул палкой в ноге кибера как следует, на радостях чертыхнулся, снова скрутился от боли в животе и упал на мокрый песок тропы, засыпанный пайками.
Разодрал зубами целлофан, вгрызся всем своим голодом в булочку с маслом и показалась она верхом кулинарного искусства. Только спустя пару минут Виктор понял, что это не их пайки. Не было у них там никаких мягких булок и тем более с маслом. Для кого хранил робот эту снедь, сложно было представить. Масло, правда, пованивало чем-то аптечным, но сначала он не разобрал, только жевал жадно, глотал, давился и ревел как дурак, обнимал ногу Страуса.