Прощай!

– Да вот ключи уронил. Пока найдешь в темноте, с ума сойдешь. Я уже ухожу, – он выпрямился, показывая охраннику ключи, пнул еще раз заднее колесо джипа и пошел к выходу, попутно интересуясь у бдительного сторожа, насколько надежно оставлять дорогую машину на стоянке.

По пути в гостиницу он купил десяток пирожков с мясом, вспомнив, что почти весь день ничего не ел. Пивом он надеялся разжиться у Павла, который, судя по тому, сколько бутылок валялось у него в номере под столом днем, собирался пить долго и много.

Дома на улицах украсились уже разноцветными ожерельями окон, гирлянды тусклых фонарей опутывали улицы пыльной паутиной света, в отдельных закоулках гремела музыка и гулял в кабачках народ. Федор, оглядывая мельком витрины встречных магазинов, думал.

Во что же они встряли? Это, наверняка, была подстава. Наркотики … Там их на миллионы долларов. Бешеные деньги. Если кто-то пронюхает, век не отмоешься. Значит, пока надо молчать. Даже Павел пока не должен ничего знать: в номере может стоять прослушка. С такими деньжищами это плевое дело. И бизнес, и милиция, и бандиты повязаны. А люди, которые это все подстроили, вероятно, имеют здесь немалые связи. Им ничего не будет стоить закопать их с Пашей где-нибудь в ближайшем лесочке. В отношении Павла это вообще отдельный случай: он ведь даже не узнает, за что пострадает. Если никто не догадается, что Федору все известно, то есть шанс вырваться. И надо его использовать. Умно, конечно, придумано. Если бы механик не проболтался, вряд ли кто-то о чем-то догадался бы. Вот уж правду говорят: меньше знаешь – лучше спишь. Ох, Паша-Паша … Не зря ты пьешь, ох, не зря! Словно чувствовал заранее …

«Однако кто-то из наших должен был знать об этом», – вдруг подумал Федор. Кто-то должен был знать. На чужие машины ставить рискованно, от случайностей никто не застрахован. А если есть в фирме свой человек, он может при необходимости прикрытие создать, по ложному следу пустить. Да и не совсем ясно, почему все-таки послали их с Пашей. На вопрос об этом Силаев не слишком убедительно ответил. Да, ему велели Пашку взять под контроль, чтоб не спился окончательно, но ведь это не повод посылать начальника службы безопасности оформлять рядовую сделку о поставке. Может быть, есть еще какая-то причина? Неужели Санек лично в этом участвует? Нет-нет, только не Санек. Кто угодно, только не он. Ему слишком дорого досталось нынешнее состояние фирмы, чтобы так ее подставлять. Впрочем, это лучше выяснить на месте. Главное сейчас – уехать домой живыми и невредимыми. Сынулька, наверное, соскучился уже по отцу. Только-только научился голову держать, игрушки тягает туда-сюда. Озорной мальчуган растет, бойкий.

Федор улыбнулся своим мыслям, вспомнив о сыне. И Светланка, солнышко его ненаглядное, ждет – не дождется. Наверняка опять у окна целыми днями стоит, хотя он запретил ей – тогда еще невесте – это делать, еще когда на Кавказ уезжал. Ее молитвами и жив до сих пор.

Наконец, показалась гостиница, и ностальгию пока нужно было отложить. Быстро преодолев вестибюль и поднявшись на лифте на четвертый этаж, Федор прошел по коридору и открыл дверь в номер.

То, что предстало его глазам, иначе как свинарником, назвать было трудно. От идеального гостиничного порядка не осталось и следа. Бессчетное количество пустых и полупустых бутылок, грязных тарелок, еще какого-то неизвестно откуда взявшегося мусора покрывало пол. Кое-как скомканное белье и одежда валялись на кроватях. А среди всего этого бардака дрых по пояс раздетый и как минимум двое суток небритый Павел.

Решив, что разбираться сейчас бесполезно, Федор оставил его отсыпаться до утра, а сам наскоро убрал одежду, бутылки и прочий мусор, затем съел несколько пирожков, которые купил, запил их остатками пива, которые не влезли в Павла, и отправился спать.

суббота, 3 августа,

тот же город

Кто-то тормошил Витьку за плечи, но Чума все никак не мог проснуться, а точнее, не хотел. Он отмахивался, переворачивался на другой бок, но человек настойчиво продолжал его будить, и открыть глаза пришлось.

Рядом стоял Юрец.

– Привет, – сказал он, усмехаясь.

– А, это ты, – Чума с трудом поднялся, стряхивая остатки сна, и сел на диване. – Привет.

– Вставай. Время поджимает. Пацаны внизу стоят. Тебя ждем.

– Тебя мать что ли впустила? – зевая, Чума стал натягивать на себя футболку, а потом штаны.

– Да, – нехотя ответил Юрец.– Она еще долго здесь пробудет?

– До обеда, наверное, – предположил Чума.

– Ладно, даже лучше, что не здесь переоденемся, – кивнул Юрец. – Нам сейчас лишние вопросы ни к чему. Шевели давай отростками, нам к восьми надо в гараж успеть.

Быстро вытащив из шкафа спрятанные вчера сумки и сверток с пистолетами, Витька обулся и обернулся к другу:

– Я готов.

– Пошли! – Юрец подхватил одну из сумок и сверток и вышел из квартиры.

– Мам, мы ушли, – крикнул Чума матери, гремевшей спозаранку кастрюлями на кухне, и последовал за Юрцом со второй сумкой.

У подъезда толпились «дубли», исплевавшие в ожидании приятелей все окрестности вокруг лавочки. Вчетвером они отправились в гараж.

Уже в боксе, переодевшись и получив от Юрца «тэтэшки», они уселись в машину и затихли, чтобы выслушать последние инструкции.

– Короче, пацаны, – обратился к ним Юрец. – Сейчас мы едем на место и начинаем ждать. Должен поступить сигнал: если сначала проедет красная «шоха», тормозим джип и начинаем учить быков жизни. Если никто не проедет перед пришлыми, мы пропускаем их спокойно и уезжаем по домам. Бабки будут в любом случае.

– Че-то я забыл рожу второго, дай фотку глянуть, – попросил Сема.

– На, – Юрец передал ему из бардачка фотографии: пришлые – черный и белый – выходят из джипа. Фоток было несколько в разных ракурсах. «Дубли» и Чума еще раз рассмотрели их внимательно и отдали обратно.

– Поехали, – решил Юрец, глянув на часы. – Пора.

Белая патрульная «десятка» тронулась с места и неторопливо выехала из бокса. Чума вылез из нее, когда дверь осталась позади, закрыл двери гаража и, вернувшись в машину, отдал ключи Юрцу. Охота началась.

Когда Павел открыл глаза, в комнате был более-менее сносный порядок, а из ванной доносились тихие всплески воды. Покряхтев немного, Павел сел. Потом подумал, что для его больной головы это слишком большая нагрузка, и снова упал на подушку. Видимо, услышав что-то, из ванной выглянул Федор. Одна щека его была в пене: он брился. На обнаженном плече висело полотенце.

– А-а, Паша, с добрым утром. Хорошо, что проснулся. Вставай скорее, у меня к тебе кое-какие дела.

– Какие дела, Федя? – почти простонал Павел. – Ты что, издеваешься?

Федор зашел в ванную, пять минут не показывался, потом вернулся – уже выбритый и посвежевший. Не говоря ни слова, он отбросил одеяло, взял Павла за шкирку и потащил в ванную. Павел такого поворота не ожидал и не успел поэтому ничего предпринять. Да и не в том он состоянии был, чтобы напрягаться. Федор же, подтащив его к раковине, включил холодную воду и сунул голову друга под струю.

Хватая ртом воздух и не в силах даже вскрикнуть, Павел мог лишь махать руками. Но хватка Федора тут же ослабла, и Павел выпрямился:

– Ты че, в натуре, делаешь-то?! – заорал он.

Федор даже ухом не повел.

– Вот тебе станок, вот тебе пена для бритья и мыло, – он спокойно передал ему все перечисленные предметы. – Приведи себя в порядок. Тебе на люди надо сходить, да еще ехать сегодня. Я тебя в таком виде Саньку привезти не могу. Так что не позорь мои седины, – и вышел из ванной.

Когда через полчаса Павел показался в комнате, Федор сидел с бумагами на заправленной кровати Павла полностью одетым и готовым к выходу.

– Вот тебе адреса, – он протянул Павлу лист бумаги. – 3а6ерешь со стоянки джип. Оттуда поедешь взять талоны техосмотра и отвезешь их Егору Петровичу в офис. Потом возвращайся и начинай собираться. А я к водилам схожу, объясню, как и что, аванс им надо будет заплатить. Встречаемся здесь. Все, я пошел, – и Федор вышел из номера.