Страница 2 из 2
– А убивца своего помнишь? – хитро прищурилась санитарка.
Я улыбнулась, вспоминая его щеки в моих разводах крови и чистое личико потом. Зарёванное, но чистое и даже улыбающееся.
– Значит, проведу, вона, как улыбаешься, может и получится у вас что, если он парень хороший!
– А я?
– Что ты?
– Я хорошая?
– А ты, выздоравливай, давай! Сама ходить начинай – врачи тромбов боятся, а ты потихоньку шевелись, а то совсем разболеешься.
– Спасибо вам!
А совсем поздно вечером она привела *убивца*.
Помогла мне сходить в туалет, а ещё раньше нашла нетканую рубашку – в реанимации все голые лежат, под простынкой.
– Тебя скоро переведут или сразу выпишут, как врачи наши решат, но ходячие в нашем отделении не лежат обычно. Вы тут пообщайтесь тихонько, а то не только бабе Зине попадёт, но и шефу нашему. А он уж больно душевный человек, обижать не хочется!
– Мы тихо будем. Спасибо, баба Зина! – парень что-то протянул санитарке, но она не взяла.
– Это я для неё баба Зина, а для тебя, убивец, Зинаида Патрикеевна! Ишь, чего удумал, дочке немца взятку совать! – и скрылась за дверью, тихо ворча.
– Строгая какая! А пока вела сюда, улыбалась и отшучивалась. Я же не обидеть хотел, я отблагодарить. Эх…
– Убивец, а тебя как зовут? – я похлопала по краю кровати, приглашая присесть рядом.
Он выгружал на тумбочку бананы, апельсины, сок и минералку.
– Ты молчать пришёл, да?
– Не называй меня так, пожалуйста.
– А как называть, если я даже своего имени не помню? Знать знаю, а как откликаться, не помню.
– Ты лиса! Я тебя в тех листьях совсем не видел, думал, в пустые кусты стреляю. Меня Денис зовут, Дэн, иногда Данька, но это домашние, кто про второе крестильное имя знают, – подошёл и осторожно присел на край рамы кровати.
– Дэн, Данька, Денис… – попробовала я его имя на языке, и мне понравилось, как оно звучит.
– Лиса?
– Ты же уже знаешь, что меня зовут Елизавета, значит Лиза, никаких лис тут нет.
– Прости, но я же видел, прости.
– Давай я уже довредничаю, на правах больной, ладно?
– Давай, – он понуро опустил голову.
– Ты ничего не видел, а я не писала никакого заявления в правоохранительные органы. И теперь мне грозит административное разбирательство по поводу огнестрела и соучастия в нём. Типа того, что я специально встала на линии огня или спровоцировала тебя на стрельбу, понял? Я не хочу никаких разбирательств. Понял?
– Ты – что?
– Спровоцировала.
– Нет, я про заявление. Почему не написала? я же стрелял…
– Дэн, во-первых, я тебя не видела. Я помню неотчётливо звук мотоцикла от дороги и только потом выстрел. Я тебя не видела, не видела, кто стрелял. Во-вторых, я вообще не помню своей прошлой жизни – ни детства, ни учёбы, ни работы. Как я могу писать что-то, если я даже не уверена, что знаю законодательство нашей страны?
– Логично. А что значит «не помнишь»?
– Значит, не помню ничего. Вот как ты меня на обочине перевязывал, помню, а до и после – провал.
– И как ты потребовала тебя поцеловать, тоже не помнишь? – отшатнулся он.
– Что значит – потребовала? – не поняла я.
– Ну, когда я тебя перевернул, там, на обочине…
– Поцеловал?
Он кивнул.
– И как?
Пожал плечами и отвернулся.
– Ясно. Спасибо за фрукты-соки. До свидания.
– Но почему?
– Потому что я устала. Мне надо подумать. Я хочу побыть одна.
– Подожди… я думал… я решил… но надо с тобой обсудить, я должен…
– Если захочешь что-то обсудить, то давай завтра, ладно?
– Ты разрешаешь мне прийти завтра?
Теперь моя очередь была кивать.
– Так я приду?
Кивнула.
– До завтра?
Кивнула утвердительно.
– А можно, я… – он потянулся явно для одобрительного поцелуя.
Я замотала головой и отвернулась. Больно ныло и горело плечо.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.