Пыль незнакомых дорог

– Мы покидаем Зин-эйри, – обратился Лин к супругу на всеобщем, хотя тот неплохо проклинал всех и на ханьюи – наречии светлых эльфов. – Если ты не хочешь уехать с родины запакованным в мешок, как коровий навоз, тебе придётся признать наш брак и моё право распоряжаться твоей жизнью.

Эльдер хмыкнул и приподнял голову. Кляп с него так и не сняли, но он разжевал тряпку, и она грязными окровавленными лоскутами облепила его лицо. Тёмно-зелёные глаза эльфа светились гневными всполохами, но там больше не горел огонь священной Луны, и омега выглядел не опасным, а жалким. Тёмная, почти коричневая кожа посерела от пыли, покрылась грязью и кровавыми разводами, а тонкая ткань свадебного наряда изорвалась и висела половой тряпкой.

– Ни один альфа Ферании не может распоряжаться омегой!

– В Хианга другие законы. После того как омега обретает мужа, он лишается всех прав, – Лин говорил спокойно и старался держаться высокомерно. Но рядом с Эльдером, связанным и изнасилованным, в глазах которого полыхали несгибаемая воля и ярость, он чувствовал стыд.

– Что, даже посрать у них права нет? – усмехнулся омега, и из разбитой губы потекла кровь.

– Следи за языком, младший, – сдерживая раздражение, сказал Лин, – я пытаюсь быть с тобой обходительным, но ты вынуждаешь применить к тебе наказания.

– Тебе сил не хватит подчинить меня! – прорычал Эльдер, а Лин устало закатил глаза.

– Выбора у тебя немного. Ритуал завершён, и отныне ты мой супруг.

– Завершён по вашим обычаям, но для меня ничего не изменилось!

– Ты можешь перечить мне, сколько пожелаешь, за что я буду пороть тебя и ставить у позорного столба, но если ты умрёшь, твой народ поднимет восстание, императору придётся вернуться в Зин-эйри и успокоить непокорных огнём. Я знаю, ты предан своему народу и не подвергнешь их опасности, поэтому поднимайся и веди себя достойно положению!

Эльдер скрипнул зубами, снова полоснул ядовитым взглядом и неуклюже дёрнулся, пытаясь подняться на колени. Лин предложил ему помощь, но омега клацнул зубами рядом с его рукой, и Лин отступил. После недолгой возни Эльдер поднялся, встал на ноги, пошатываясь, а потом гордо вздёрнул подбородок и направился к выходу.

Лин-Синг не стал его останавливать и предлагать развязать руки. Освобождённый лесной эльф мог быть опасен.

Они поднялись по скользкой, выдолбленной в земле лесенке, от яркого света Лин зажмурился, опуская голову, и слегка придержал Эльдера, когда тот пошатнулся. В Ферании свет приглушался густой листвой, но сейчас, ранним утром, яркие лучи пробивались сквозь кроны и освещали столицу во всей красе. Лаз из подземных ям почти сразу выходил на центральную площадь, ровную и гладкую, истоптанную тысячелетиями сотнями ног. Эльдер прикосновения даже не заметил, но глубоко вдыхал холодный утренний воздух своей родины, и нервно крутил головой, словно ища путь к спасению.

На выходе их сразу окружил элитный отряд охраны, что всюду следовал за своим цзедуши. Обменявшись с телохранителями взглядами, они встали подле Лина, закрывая его от возможной опасности и ограждая Эльдера от побега. Эльдер на них и не взглянул, шёл через двор с ровной спиной, шагал широко и быстро, стараясь вырваться из круга светлых эльфов. Он никому не показывал своего состояния, и слуги дворца оборачивались, смотрели на него с восхищением. Лин чувствовал эти взгляды. Как прислуга ненавидит пришлых и поддерживает своего правителя! И он им сочувствовал.

В сам дворец они вошли через вход для черни. Привлекать к Эльдеру лишнего внимания не хотелось. По полуподземным узким переходам они добрались до выделенных завоевателям покоев. Раньше в этих комнатах почивали главы семьи Талас. Эльдер задержался рядом с низким проходом, ведущим в спальню отца, раздражённо дёрнул головой и вошёл в указанное помещение. Арго и Берд ждали его с едой и тёплым вином. Рядом с дверью замерла охрана, стерегущая опального принца и его прислугу.

– Приведите его в порядок, – приказал Лин слугам, – и обработайте раны.

Когда дверь за альфой закрылась, Эльдер позволил себе расслабиться и с тихим стоном опустился на колени. От боли дрожали ноги, а голова кружилась. Рана на плече воспалилась и невыносимо ныла, но всё это казалось мелочным и глупым по сравнению с положением младшего супруга. Он знал о законах и традициях светлых, знал, как обходятся в империи с омегами, и ещё на стене, сражаясь за свой народ и родных, был готов покончить с собой, но не сдаться врагу.

Ему не позволили. Отец увёл его до того, как войска светлых огненной волной перешли последний рубеж, а потом переговоры, прибытие императора и предательство Саргера. Вспомнив о брате, Эльдер зашипел. Хотелось оправдать его, найти причину поступкам. Саргер ведь не виноват, что император казнил их родителей, и не виноват, что честолюбивый Хонг-Ву Риу решил покорить весь мир и прославить своё имя.

Покорил. Прославил.

Два года назад войска светлых эльфов ворвались в столицу людей. Ещё через год пали острова килантов. Тогда же отец предложил направить к императору гонца и договориться о мире. Но не вышло. Хонг-Ву Риу требовал слишком многого, жаждал крови и не желал останавливаться. Владыка Ралонэ’Тан-Талас отказался отдавать свои земли и старшего сына в залог. Тогда император пришёл сам и забрал всё силой.

Светлые эльфы – с тонкими чертами лица, узкими лицами и бледными губами – не выглядели сильными воинами. Даже генерал Лин-Синг Риу, что имел наглость называть себя его мужем, пусть был крупным и рослым, напоминал изнеженного подростка с гладкой кожей, смоляными волосами и мягким взглядом. Светлые эльфы физически слабее лесных. Но захватчики превосходили числом и были одарены сильной магией.

Эльдер был уверен, что в бою один на один легко бы убил Лин-Синга.

Для омеги приготовили ванну, и он со скрипом погрузился в тёплую воду, не обращая внимания на наблюдающую охрану. За время плена тело покрылось пылью и грязью, а после свадьбы между ног саднило так, что шевельнуться было страшно. Но сколько бы ни страдало тело, душа болела сильнее. За свой народ, за свою страну, за сломанные надежды. Теперь обесчещенного чужим клеймом Эльдера не примет ни один альфа. А восстановить разорённые земли и былое величие их страны будет очень сложно.

Лин вернулся в комнату младшего мужа, когда слуги закончили с перевязкой. Арго и Берд всеми силами пытались угодить своему бывшему принцу, но тот даже не смотрел в их сторону. Эльдер, всё такой же мрачный, раздражённый, но теперь, по крайней мере, не вонючий, стал похож на эльфа, хоть и выглядел очень измученным. Нахмурившись, Лин недовольно осмотрел почти раздетого мужчину: следы от плети потемнели, старые раны некрасиво горели бордовым, а родовая щель плотно замкнулась. Эльдер выглядел больным. Покачав головой, Лин велел принести полагающиеся омеге наряды.

– Я не стану носить эти балахоны! – раздражённо произнёс Эльдер, рассматривая свободные шаровары и мягкую тунику. – Даже человеческие шлюхи одеваются менее вульгарно!

– Все мои мужья носят подобное, – стараясь не выходить из себя, ответил Лин, – и ты либо наденешь это, либо пойдёшь нагишом!

– Выходя на поединок за своё право, омега надевает лишь набедренную повязку, и если ты надеялся унизить или испугать меня этим, то – нет! Я предпочту выйти голым!

– В таком случае мне придётся снова тебя связать!

– И тащить за собой силой? Может, ты, как и обещал, погрузишь меня в мешок с навозом?

– Мнение твоего народа тебя уже не тревожит? – вновь прибегнул к грязным приёмам Лин, и Эльдер только дёрнул ноздрями, а потом, вырвав у альфы из рук тряпьё, натянул на себя, чуть не порвав тонкую дорогую ткань.

Тёмная, с лёгким отливом ночного неба кожа лесного эльфа при солнечном свете казалась немного лиловой и сквозь лёгкую ткань хорошо просматривалась. Лин недовольно скривился, понимая, что для этого младшего придётся заказывать что-то особенное. Эльдер смотрел на него с такой же перекошенной линией губ. Лицо его, широкое и волевое, напоминало камень. Глаза светились отблеском зелени, а за спиной лежали светлые, словно блики луны, волосы. Эльдер, пусть и не идеал красоты, цеплял взгляд и привлекал внимание.