Страница 12 из 16
– Учись, – улыбнулась она. – Но помни, что, когда ты перестанешь испытывать стыд, можешь считать себя животным.
– Но я же останусь разумным! – воскликнул я.
– Да, – согласилась мама. – Разумным животным. Без стыда, без совести, без морали.
В принципе она иначе сказала то же, что и мастер. Он говорил, что в отношении к жизни нужно во многом брать пример с братьев меньших, вот и в Писании говорится о птичках небесных. Я, например, не могу преодолеть страх темноты, так и сплю при свете, и мастер говорит, что бояться не стыдно. А мама утверждает, что стыд это нормально для человека, то есть ничего страшного… тьфу, заумь!
Вооружённый этой теорией я практически насел на деда. Прямо давить на мораль было стыдно, зашёл издалека. Сказал, что королеву бала на выпускном… э… как получится, космос и планета в его честь тоже не исключаются, а в промежутке я должен отслужить в армии. Лучше всего в ВДВ. И пока у меня есть время, хорошо бы мне записаться в парашютную секцию. Ну, хотя бы с вышки попрыгать, у меня же фактически военный экзоскелет.
Дед под моим натиском продержался недолго, через неделю отвёз меня и папку «на экскурсию». Всю весну мы вместо лыжных прогулок, а иногда и вместо поездок на стрельбище, занимались в парашютном клубе. Там тоже требовалась справка о здоровье, и я опять «просто мимо гулял». Мне нормативы сдавать не требовалось, всё равно ведь в экзоскелете результаты не считаются. Хотя подтягивания, кросс и ориентирование на местности могли бы и засчитать…
Зато укладку парашюта сдавать пришлось раз пятнадцать. А как сдал укладку, с вышки попрыгал, покатался на тросе, подвешенный за карабин… навалилась меланхолия. Прыгать по-настоящему мне не светило целую вечность. Аж до совершеннолетия!
И в начале лета дед позвал меня и папку в поход. Недалеко, в Подмосковье. Вылетели на его вертолёте, отлетели подальше от посторонних глаз и вышли. С четырёхсот метров, раскрытие принудительное. Ощущения не передать, это нужно испытать самому. Скажу только, что это было второе в моей жизни настоящее событие!
Хотелось сразу повторить, однако пришлось топать по природе до турбазы три дня, ориентируясь по карте – это же всё-таки был поход. Всю дорогу думал, что надо было при приземлении ногу сломать, тогда бы папка позвонил по спутниковому телефону, и нас бы забрали сразу. Только прыгать бы больше дед не разрешил…
За лето мы сходили в такие походы с прыжками из дедова вертолёта целых пять раз. Я считал, что жизнь удалась, так и пойдёт дальше. А в конце лета случилось третье в моей жизни значительное событие. Папа сказал, что благодаря занятиям с репетиторами я не отстал от программы, и по его просьбе…
Это он глухо проговорил с особым значением.
По его просьбе дед помог решить вопросы в РОНО. В сентябре я вернусь в свою школу.
Вот какую, спрашивается, «свою» школу?! Что там для меня своего?! Я ж знать не знаю, ни своих одноклассников, ни своих учителей! Да что там! Я, вообще, понятия не имею о школах! Даже по сериалам! Ну, не смотрю я никакие сериалы, на умные фильмы не хватает времени.
– Да, Тёма, – серьёзно ответил папа. – Современная жизнь похожа на глупый сериал – череда серий-дней без явного смысла. Тебе нужно научиться выявлять смыслы и гнуть свою линию. Ты растёшь в тепличных практически условиях, общаешься только с умными людьми…
Он заговорил немного раздражённо:
– Твой дед предлагал отправить тебя в частную школу хоть в Британии. Мне удалось его убедить, что тебе это не подходит. Ты должен жить сам, без оглядки на него…
Папка прокашлялся и продолжил обычным тоном:
– Так вот, в современной жизни большинство людей неумные и, как правило, недобрые. Но это реальные люди из реальной жизни. Научись жить с ними. Если возникнут неразрешимые проблемы, станет очень плохо, мы тебя, конечно, заберём…
– Я справлюсь, – сказал я уверенно.
– Не сомневаюсь, – улыбнулся папка.
Отец озвучил общее решение, а мама стала готовить меня к школе практически. На большом экране я рассматривал фотографии учителей и одноклассников, запоминал, кого, как зовут, некоторые дополнительные сведения. Изучал снимки школьных помещений, окрестных строений, маршрутов автобусов и метро. Потом сдавал экзамены.
Посмотрел несколько видео-лекций по школьной психологии, тоже сдал тесты. Меня к школе готовили как разведчика! Собственно, так оно и было, мама без улыбки прямо это заявила. Я же не помню прошлой жизни, значит, мне предстоит жить чужой фактически жизнью. Вживаться.
И как разведчику мне поставили чёткие задачи. Во-первых, избежать провала – никто не должен догадываться о моей амнезии. Во-вторых, установить хорошие отношения с ребятами в классе и с учителями. В-третьих, получить образование и диплом с хорошими оценками, сдать ЕГЭ. В целом это всё являлось операцией легализации меня в жизни. Без шуток.
Незадолго до начала занятий съездил с мамой в школу на разведку, по легенде сдать какие-то документы. Узнал завуча с фотографии, тощую тётку с тонкогубой и тонконосой физиономией в больших очках. Вспомнил, что зовут её Людмилой Георгиевной, поздоровался, назвав по имени. Потом погуляли с мамой по пустым коридорам, я ещё раз повторил для себя расположение кабинетов, туалетов и столовки, конечно.
Прямо первого сентября в школу я не пошёл, ни к чему портить людям День знаний. А второго отец по дороге на работу подвёз меня до остановки маршрутки недалеко от школы. С неизменным покер-фэйс я залез в автобус и через две остановки вышел. Ничего особенного, в парашютную секцию и страйкбольный клуб тоже приходилось иногда добираться своим ходом.
Прогулочным шагом дошёл до школы, время позволяло. И не сказать, что нужно было унять волнение. Мастер говорил, что ко всякому делу следует подходить без надежды и страха. Можно позволить себе лишь немного азарта, немного злости… совсем чуть-чуть.
Прошёл через вестибюль мимо закрытого пока гардероба, пропустил вперёд банду орущих первоклашек и поднялся на второй этаж. По расписанию первым уроком была Экономическая география. Училка кабинет перед уроком не открыла, переживает за драгоценные экспонаты на полках. Класс толпился в коридоре.
Я с сумкой на плече спокойненько встал у стеночки. Меня, конечно, заметили, девчонки тишком разглядывали обруч на голове, кости моего экзо на ногах и «могучие» плечи пиджака. Парни посмотрели с подчёркнутым безразличием и вернулись к своим разговорам.
С приветствиями и объятьями никто не лез. Я легко узнал лица с фотографий, вспомнил имена и фамилии. Особенно тех троих пацанов, что жили в нашем «старом» многоквартирном доме. Они и позвонили в тот день в службу спасения.
Эти парни стояли с особо независимым видом. Всё с ними в принципе ясно. Были «друзья», наверное. Да упал я, увезли в больницу, и сгинул где-то. Решили, что навсегда, почти забыли, а я вот он припёрся… ещё и какая-то ерунда на мне.
Ко мне приблизился пухлый паренёк среднего роста, русоволосый, с пухлощёким, располагающим лицом. Странный настороженный взгляд синих глаз, неуверенная улыбка. И фотографии этого пацана я точно не видел!
– Привет, – сказал он. – Ты новенький?
– Старенький, – сказал я сухо. – Просто проболел весь прошлый год.
– А! – чему-то обрадовался он. – А я новенький. Мы в прошлом году приехали весной. Меня Денис звать.
– Артём, – протянул я ему руку.
Он поспешно схватил меня за ладонь, тряхнул и тут же отдёрнул руку. Вот же ж, ладошки у парня мокрые! Я сдержал естественное желание вытереть руку об штаны. Пацан и так не в своей тарелке.
В видео-уроке по школьной психологии описывался персонаж под условным названием «изгой» или «отщепенец». Таким типам свойственно стремиться завести отношения с новыми людьми, пока они не разобрались в иерархии стаи, пока не поняли, что с «отщепенцем» лучше не завязывать отношений.
Мне следовало демонстративно вытереть руку об штаны и отвернуться. Но это означает, что я принимаю иерархию, признаю сложившуюся ситуацию и готов принять условия. Признать кого-то изгоем – признать верховенство пока неведомых неформальных вожаков. И у меня этот момент урока вызвал отчётливое неприятие.