Страница 38 из 71
— А с другой стороны… — но обо всё об этом Данила не говорит. Да и Але его похвала сейчас не нужна. Она начинает и делает паузу… Ресницами хлопает… Снова смотрит на дверь… — Это ведь получается, что ты — ничем не лучше меня…
Говорит вроде как легкомысленно… А у Данилы уже по-другому руки чешутся. Потому что вот ведь стервозина… Вот ведь по жопе бы…
— Сам-то руки поднимаешь. В своем офисе. На, с позволения сказать, человека…
Аля передразнила слова обвинения, которое когда-то было брошено ей. В чем разница — сама прекрасно понимала, объяснять не надо. Но не подколоть не могла.
А у Данилы по-прежнему слишком хорошее настроение, чтобы её отчитывать.
— Исключение из правила подтверждает правило, Аля…
Данила вроде как парирует, взгляд Али становится ещё более хищным.
Губы складываются в набившее оскомину ещё в университете:
— Дура лекс сед лекс, Чернов… (прим. автора: в данном случае имеется в виду интерпретация «закон есть закон», более распространенное значение «закон суров, но таков закон»)
— Лекс в Веритасе — это я.
Данила парирует, глядя в глаза Али. Из её радужек просто хлещет азарт.
На языке очевидно вертится что-то язвительное. Но Примерова моргает, задерживает глаза в закрытом состоянии, а когда открывает — уже спокойна. Учится делать аккуратные шаги. Учится идти к цели медленно, но верно.
Её цель — вернуть дружбу.
— Пойдем будить. Нам домой пора. А с учетом того, что он у вас спал до восьми, раньше полуночи теперь не уляжемся…
Альбина сказала без обвиняков. Благодарна была и Санте, и Даниле. Соскочила с табурета, выпила оставшийся кофе в три глотка, первой пошла в спальню.
Данила — следом.
Примерова приоткрыла дверь, заглянула…
Дальше — шире, чтобы Данила поместился рядом.
Вид «детского сада» в свете ночника трогал.
Маленький Даня — звездой, уткнувшись макушкой Санте в живот.
Она — молодой луной, будто его ограждая.
Спят так сладко, что зевота сама подкатывает…
— Красивые такие… Эти Щетинские…
Аля прошептала, вскидывая на Данилу взгляд человека, который очень боится получить в ответ на искренность удар. Но Дане её бить не хочется.
Мужская рука ложится на её плечо, Данила чуть притягивает любимую дуру к себе.
— Я замуж её позвал…
И пусть не собирался, но признание слетает само. Есть риск, что Аля уже знает от самой Санты. Но судя по тому, как снова вскидывает взгляд — уже пораженный — нет.
Вслед за удивлением и неверием в нем вспыхивает радость. Данила ловит момент, который дает отличить настоящего друга от тихого завистника.
— Да ты же мне по жизни висишь, Чернов…
Аля произносит будто с восторгом, а Данила не сдерживает улыбку. Он вроде как расслаблен, Аля тоже…
А потом делает резкий выпад к ней и клацает зубами.
Точно так же, как когда-то в юности. И Аля точно так же, как когда-то в юности, подпрыгивает, отталкивает, издавая испуганный вскрик.
Который, конечно же, будит Санту. Вслед за ней — Данечку.
Они смотрят на Алю с одинаковым неодобрением, одинаково же трут глаза. Похожие настолько, что даже не верится…
— Придурок…
Аля шепчет притворно зло, тыча Данилу локтем в ребра. А ему не стыдно. Приятно видеть Примерову пристыженной. Это редкое зрелище всё же.
— Колечко-то покажешь хоть, тихушница?
Следующий вопрос с наездом достается Санте. Которая замирает, смотрит на Данилу испуганно, потом на Альбину, смиряясь.
Что в её голове — Данила знает. Сначала страх — зачем рассказал постороннему, да ещё и Але? Потом понимание. Потому что это значит одно: Але он снова доверяет.
Для неё это тоже важно. Она давно этого хотела. Не просила, но глазами бесконечно об этом говорила…
Теперь же поднимает руку, показывая…
Альбина подхватывает съехавшего с кровати Даниила, подходит ближе, приглядывается, присвистывает…
Снова на Данилу смотрит:
— Ты не настолько проштрафился, Чернов… Перегибаешь что-то… Присмотрись, а то мне кажется, что наша умница тебя доит…
— Да успокойся ты…
Не сдержавшаяся Санта шипит требовательно, а у Али с Данилой одинаково дрожат губы.
— Ма, а «доит» — это как?
Кармический бумеранг прилетает Але по голове тут же в виде вопроса любознательного сына.
И тут уже Санта смотрит, вздернув бровь и сложив руки на груди. Мол, ну объясняйся…
— Доить можно в двух случаях, заюш. Коровку, чтобы молочка достать. — Аля начинает пояснять… — Для этого в неё встроен специальный механизм. И возрастного мужчину. Но это могут только молодые и красивые девочки делать. Как наша Санта. Понимаешь?
— Аля!!! Что ты несешь!!!
Даниил закивал, пусть и не понял, наверняка, ничего. А Санта не сдержалась. Прижала ладони к моментально загоревшимся щекам. Смотрела гневно, пуская молнии…
А у Данилы на душе ещё теплее. Посрать на Игната. На всё на свете посрать…
В его жизни слишком много прекрасного. Это всё не забрать.
— Я вас завезу…
Он выступает с предложением, привлекая всё внимание к себе. Альбина смотрит вопросительно, потом кивает благодарно. Понятно, что она собиралась на такси и в жизни не стала бы наглеть чрезмерно. Но и отказываться не стала.
Данила скрылся в гардеробной, не прислушивался, просто одевался под шелест тихих голосов.
Выйдя, направился в сторону двери.
Санта уже встала с кровати. Они с Алей о чем-то негромко переговаривались. Даня же успел снова задремать.
Аля так и не спустила его с рук, а теперь покачивала…
Он спал, пока мама его обувала и натягивала дутую курточку, усадив в коридоре.
Протянул руки к Даниле, когда он, обувшись и взяв с полки ключи скомандовал Альбине:
— Давай сюда. Куртку возьмешь мою…
Попросил через плечо, открывая входную…
— ДядьДань, а доиться тебе не больно?
Вопрос младшего Примерова, произнесенный сонным голосом, услышали все трое. Данила улыбнулся, Санта фыркнула, закатив глаза, Альбина посмотрела на Данилу, пожимая плечами.
— Болевых ощущений я не замечал.
Ответ был произнесен серьезно. Маленького Данечку он удовлетворил, пусть и вряд ли он совсем всё понял.
Положил голову обратно на плечо крестного, пальцами несильно сжимал ткань пуловера…
Данила не закрывал дверь. Пошел к лифтам, чувствуя, что ребенок снова засыпает…
— Ты посмотри на это Сант… Ну ему же своего надо, понимаешь?
Улыбнулся, потому что женский шепот — отдельный вид искусства. Чем тише стараются — тем громче выходит.
И пусть он-то мальчик взросленький, и что Санта не готова — знает, спокоен даже, но почему-то особенно интересно услышать ответ.
— Аль, прекрати… Иди уже…
— Я-то прекращу, а ты подумай… Роди ему кого-то, дурочка… Ну зачем тебе та работа? В двадцать родишь — в тридцать пять уже свободна…
— Спасибо большое… — нескрываемая ирония Санты заставила Данилу снова улыбнуться… Аля — мастер аргументировать так, чтобы сложно было отказаться. Но с предложением… Он-то согласен.
— Дурища ты, своего счастья не понимаешь…
— Всё я понимаю, Аль! — Санта сказала громче, чем хотела. Несколько секунд молчала. Потом снова: — всё я понимаю, Аль… — уже тише. — Просто…
— Просто слушай Алю. Всегда слушай Алю — и будет тебе счастье. Колечко уже получила. Не страшно было, правда ведь? Так и с ребенком. Ты потом сама ничего другого не захочешь… В задницу эту работу… Мудаков и суды…
— Аля… — обращение прозвучало измучено. У Данилы даже мысль возникла — вернуться и прекратить издевательство. Они с Сантой как-то справятся. И как-то договорятся. Но слава богу, он не успевает.
Лифт пищит — приехал.
Они с Даней ступают внутрь, а в спину летит:
— Я и сама хочу. Мне страшно, но хочу. Только это — не твое дело. И я не буду торопиться, потому что тебе так хочется. Когда решим — тогда всё будет. Мы решим, Альбина. Ясно? Тогда на выход. Ты домой спешила…