Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 7 из 12



Подъем наконец закончился, на окраине пригорода Сальмы их ожидали машины. После доклада старшему начальнику, который внимательно выслушал, уточняя детали, погрузились в армейские грузовики и тронулись на отдых в Таллу, где предстояло еще провести совещание по результатам выхода группы.

Во время совещания все пошло так, как и предполагал Мартин. Высказав претензии в отношении Золотого, он в ответ услышал доводы в его защиту, а также просьбу самого нарушителя не применять к нему крайние меры. После чего Мартин озвучил свое окончательное решение: «Согласен. Но только с испытательным сроком, до первого залета».

Для Мартина было очевидно, что Золотой просто сорвался, инстинкт самосохранения на войне имеет свойство со временем притупляться. Будучи по сути простым, хотя и опытным бойцом, Золотой был хорош в боевой ситуации, но быстро расслаблялся при отсутствии явной опасности. Его воображение, а точнее, нехватка оного, не допускало и мысли о возможной вражеской засаде или о наличии фанатиков-одиночек, которые идут на самоподрыв или открывают стрельбу, не считаясь с собственным уничтожением. И хотя в тот момент уже стало ясно, что в городе духов нет, – иначе бородатые бы не дали группе прикрытия занять позиции на местах, позволяющих контролировать основные направления, – терять бдительность ни в коем случае было нельзя.

По прошествии некоторого времени, уже на госпитальной койке, Мартин вспоминал эту командировку. Было много и других ситуаций, когда ему приходилось тратить свои нервы и время, добиваясь от подчиненных выполнения довольно простых и нужных указаний. В таких случаях он мог и должен был применить власть командира и спровадить одного или двух до родины без причитающихся им денег. Но он не делал этого, о чем впоследствии сожалел.

Вспомнил, как однажды потребовал вырыть выгребную яму и столкнулся с капризным недовольством и тихим саботажем выбранных исполнителей, которые увидели в этом задании попытку опустить их ниже плинтуса и всем своим видом демонстрировали чувство неприятия и брезгливости. Чего начальнику надо? Можно и в заросли ходить и там прекрасно справлять нужду. А начальник считал такой способ опасным с учетом прифронтовой полосы, ненадежных заслонов союзников и весьма вероятного появления диверсионных групп противника. Пусть лучше нуждающийся в опорожнении кишечника садится на корточки в месте, которое хорошо видно часовому собственного охранения, чем лезет в дебри, где его могут зарезать.

«Людей надо уметь наказывать, когда они этого заслуживают», – говорил себе Мартин, но в последний момент почему-то проявлял ненужное снисхождение.

Находясь в госпитале, он осознал недостаточность своей квалификации как командира наемников, который прежде всего должен был уяснить для себя уникальность их формирований на войне. Он обязан был не только учить других, но и сам осваивать науку выживать и побеждать, действуя в условиях, когда тебя не стесняют требования уставов, когда твое командирское положение обеспечивается не офицерским званием, а авторитетом у подчиненных и доверием тех, кого ты ведешь в бой. Он обязан был суметь объяснить бойцам, что могут меняться тактические приемы по мере совершенствования оружия, но правила выживания на войне остаются неизменными. И если легионер считает для себя унизительным выполнять элементарные правила предосторожности, лучше ему сразу покинуть коллектив, чем подставлять своих товарищей на поле боя, когда самая незначительная небрежность одного может отразиться на каждом в группе. Можно измотать бойцов до истощения в тренировках на полигоне, но все это будет напрасным, если не прививать им почтение к мелочам, пренебрежение которыми способно свести на нет все усилия.

Многие так и остаются на уровне своих привычных представлений, в которых настоящим мужикам непозволительно опускаться до рытья отхожего места: они сюда, видите ли, приехали воевать, а не в земле копаться. Им невдомек, что высокомерие и гордыня – это признаки глупости, которые не имеют никакого отношения к военному профессионализму. И рассуждающие подобно им не должны становиться легионерами.

Неоднократно Мартин сталкивался и с другой стороной психологии солдат удачи – с их излишней самоуверенностью. Казалось бы, опытные и понимающие суть войны ветераны не принимали простых, но жизненно важных вещей, объявляя их нереальными в боевой обстановке и не понимая, что ненужными и нереальными эти вещи делают они сами собственными действиями, непродуманными и ошибочными. Соблюдение правил ведения боя требует воли и самоконтроля, и признаться в том, что как раз этих качеств в боевой ситуации не хватает, способен не каждый. На деле весь боевой опыт таких горе-бойцов сводился зачастую к банальному везению, благодаря которому они выходили живыми из серьезных переделок, куда попадали по собственной глупости. И самое плохое, что они не делали из этого никаких разумных выводов.



Мартин часто терзал себя вопросом: прав ли был он, время от времени идя на компромиссы, вместо того чтобы быть жестким, учитывая серьезность тех задач, которые приходилось выполнять? На кону ведь были не просто отвлеченные понятия типа «выполнил или нет», но прежде всего жизни людей. И все-таки, приходил он к выводу, каждая конкретная ситуация требовала отдельного подхода, и нельзя подступать с единой меркой ко всем проступкам, если, конечно, это не касается случаев явного дезертирства или подлости в отношении своих.

Но момент для мучительных размышлений наступит позже, а пока продолжается война и каждый день ставятся новые боевые задачи. Для душевных переживаний времени не остается – необходимо просто быть сильным.

Глава 7

Выходной от войны

Дождь. Со вчерашнего дня небо над уютным, неброской красоты ущельем было затянуто облаками и без конца лил дождь. Осадки то низвергались с неба плотной дождевой стеной, то зависали в воздухе серой водяной взвесью. Городок, расположенный на высотах, прикрывающих ущелье с западной стороны, был погружен в тоскливую мокроту. Дома и деревья, размытые туманной дымкой и завесой дождя, представляли собой унылое зрелище. В этих местах сильные дожди являлись серьезной проблемой для ведения боевых действий. Склоны гор становились скользкими и практически недоступными для передвижения, а нависающие низкие облака, покрывающие вершины густой пеленой, снижали видимость. Порывы ветра на высоте делали полеты беспилотников наблюдения неустойчивыми и недолгими – быстро садились аккумуляторы. Впрочем, для современных средств разведки плохие погодные условия особой проблемы не представляли, а вот движению и маневру боевых групп дождь в горах мешал очень сильно.

Легионеры уже два дня сидели без дела, никаких указаний не поступало. Большую часть этой нежданной паузы между боями бойцы использовали для отдыха и восстановления сил. В перерывах между сном и полудремой парни ковырялись с аппаратурой и корпусами беспилотников, обслуживали оружие, протирая и смазывая части и механизмы, перебирали снаряжение и сушились у установленных в комнатах печек.

Ратник на утреннем совещании никаких особых распоряжений не дал, только подчеркнул необходимость соблюдать бдительность. Мартин побродил по комнатам и заглянул к снайперам, которые, выспавшись, говорили обо всем понемногу, переходя по ходу беседы от одной темы к другой, порою забывая, с чего начинали. Затем переместился дальше по коридору на пункт связи, где спросил Музыканта о переговорах в эфире. Ничего существенного – обычный обмен информацией. Выйдя на веранду, он столкнулся с Таном, который колдовал над горелкой, собираясь готовить свой фирменный кофе.

С Таном они были знакомы давно, еще с первой командировки. Именно тогда у них завязались дружеские отношения. Достаточно зрелый и по возрасту, и по жизненному опыту, Тан был ему ближе, чем молодые легионеры без налета седины и постреливающей боли в пояснице, полные азарта и куража и не успевшие еще познать, почем фунт лиха. Но все же друзьями в полном смысле этого слова они с Таном стали после истории с сербским командиром Волком.