Страница 30 из 31
Потом говорил профессор Высоцкий. Скромный и всегда уравновешенный человек, в эти минуты он был взволнован, как мальчишка.
- Хочу предупредить собрание, что проект спасения Тиса, о котором вы только что услышали, не является единственно возможным… Не проще ли вернуться на Землю и послать помощь? К тому времени на планете пройдет около шестисот лет. Срок не такой уж долгий. Я не верю, что жители Тиса за это время выродятся и исчезнут…
Слово взял профессор Зидиг:
- Можно, конечно, спасти Тис и через шесть веков… Но наш долг - помочь тогда, когда мы в состоянии сделать это, и не далеким потомкам сегодняшних обитателей планеты, а именно этим, живым людям, которые верят в нас… Кроме того, остатка энергии “Аякса” вполне достаточно, чтобы послать на Землю подробное донесение. И тогда мы, может быть, доживем до прибытия на Тис новых поселенцев с родины… Кто знает не открыты ли за время нашего отсутствия иные способы космических путешествий - вспомните споры о субпространстве…
Аргументы выступавших на заседании были, естественно, противоречивыми. Большинство поддерживало Высоцкого. Но говоривший одним из последних инженер Крайчик привел соображение, заставившее многих наших противников призадуматься.
- Вы забываете об одном обстоятельстве, - сказал он. - Мы благополучно добрались до Тиса. Но есть ля гарантия, что мы столь же благополучно вернемся? Ее нет, и никто не может реально оценить шансы на возвращение. Вспомните о герметизме и меланхолии - кто может поручиться, что на обратном пути они пощадят нас? Да мало ли опасностей подстерегает “Аякс” в космосе? Если звездолет погибнет, погибяет и Тис… Имеем ли мы право рисковать?
Неожиданным было и выступление Зверева:
- Говоря о людях Тиса, вы подразумеваете только хуаров. А ведь это лишь горсточка в сравнении с десятками тысяч других туземцев. Я достаточно близко познакомился и с этими детьми природы. Они намного сердечнее и живее, естественнее, чем их подземные собратья…
- Что ты хочешь этим сказать? - нервно прервал его Толя.
- А то, что я останусь с вами, вернее, останусь с туземцами. С вашими грандиозными планами вы можете стереть их с лица планеты…
Наконец слово взял комендант. Оглядев зал, Хенк заговорил:
- Мое мнение вряд ли удивит кого-нибудь. “Аякс” - моя жизнь, моя судьба… Для меня предложение разобрать корабль и разбросать это совершеннейшее творение человека среди льдов равносильно святотатству. Я не могу навязывать вам свою волю, но моя обязанность - напомнить вам о вашей миссии и о долге перед Землей. Звездолет не мой и не наш, мы не имеем права по собственному усмотрению распоряжаться им. “Аякс” - детище всего человечества, его мечта и надежда… Вы знаете, каких трудов стоило его создание. Я хорошо понимаю благородный порыв моих четырех коллег, но неужели наш долг по отношению к Земле - не высший закон для нас?.. Предлагаю следующее: еще сутки обдумать все “за” и “против”, а потом голосовать. Наше решение не должно зависеть от случайного настроения, оно должно явиться плодом трезвого и ответственного разговора каждого со своей совестью…
На следующий день, пока комиссия вела подсчет голосов, зал гудел от возбуждения. Наконец из-за своего стола поднялся комендант. Лицо его было непроницаемым. Сердце мое сжалось от волнения. Хенк подождал, пока восстановится тишина, и твердым голосом объявил:
- Большинство - за предложение четверки. Против голосовало шестьдесят два человека.
Надо было видеть, какая буря разразилась в зале! Толя вскочил на стул и что-то радостно кричал, размахивая руками. Кастелло, сидевший рядом со мной, порывисто обнял меня. Когда мы выходили из зала, ко мне подошел улыбающийся Бессонов:
- Ваша взяла, черти! Ну что ж, похороните меня, старика, на чужой планете…
- Ты недоволен решением? - спросил я.
- Все хорошо, мой мальчик, - сказал он, хлопнув меня по плечу. - Да, Хенк просил вас с Сеймуром зайти к нему…
Когда мы вошли к коменданту, я понял, что он расстроен гораздо больше, чем можно было подумать по его виду. Хенк долго сидел, склонив голову, и машинально черкал карандашом на клочке бумаги. Не поднимая на нас глаз, он хрипло сказал:
- Возлагаю на Сеймура обязанность сообщить Кунею о сегодняшнем решении. И заключить нечто вроде договора о сотрудничестве… Только не знаю, не заподозрят ли они нас в нечистых намерениях, - горько усмехнулся он. - Вы же сами говорили, что альтруизм непонятен для них…
- Будьте спокойны, никаких недоразумений не будет, - ответил Сеймур.
Наступило неловкое молчание.
- Хорошую кашу вы заварили, - мрачно сказал Хенк. - Забыть родную Землю!..
Он резко встал и заходил по кабинету. Мы с Сеймуром благоразумно выжидали. Наконец Хенк остановился пялом с нами и, пристально глядя то на меня, то на Сеймура, произнес:
- Даю вам полсотни лет сроку, чтобы вы разморозили эту проклятую планету! И еще столько же на производство терциального горючего для полета к Земле. Я не собираюсь умирать на вашем заледенелом Тисе!
- Раньше успеем, - уверенно ответил я. - Через сто лет ты будешь валяться в гамаке в своем садике под Стокгольмом.
Лицо Хенка прояснилось - он был как большой мальчишка, наш комендант.
- Смотрите! Ловлю вас на слове! Мне не улыбается просидеть полжизни на раскисшей земле… Тут со скуки повесишься - ни травки, ни деревца…
- Скучать не придется, - заверил Сеймур, - Дел хватит. И больше всего коменданту.
Хенк улыбнулся и обнял нас за плечи.
- Все-таки вы неплохие ребята. Хоть и обвели меня вокруг пальца… Но я еще полечу к Земле, вот увидите!
Когда мы вышли из ракеты, первым человеком, которого я увидел, была Ли. Она не сделала ни шагу навстречу мне, даже не подняла руки для приветствия. Подойдя к ней, я увидел в ее глазах радость.
- Ты вернулся! - тихо сказала она. - Вас долго не было. Я боялась…
- Это хорошо, - ответил я. - Такое случается и с земными девушками…
- Ты хочешь, чтобы я походила на них?
- Хочу, чтоб ты была похожа на одну себя. Мы пошли к лифтам. Ли медлила - она никогда не спешила, когда предстоял спуск под землю.
- Прошлой ночью я смотрела в маленькую подзорную трубу на ваш корабль, - сказала она.