Страница 10 из 13
– Десятый класс?
– Да, – буркнул Егор, запихивая ненавистную алгебру в сумку, – последний. Скоро последний звонок, потом экзамены, выпускной, и все, отмучился.
Федерат еле заметно усмехнулся.
– Отмучился… Понимал бы что, потом дойдет, да поздно будет. А последний звонок когда?
– Через неделю.
Егор вдруг увидел себя в зеркале заднего вида – хорош, чего уж там. Бледный, нос и щеки перемазаны чем-то черным, волосы в пыли, в них блестят осколки стекла, губа распухла, взгляд злющий. Федерат как недавно отец поддел Егора пальцем под подбородок, повернул его голову к свету.
– Болит? А голова – не кружится?
– Нет, нет, – дергался Егор, но Федерат его точно на крючок поддел. Не успокоился, пока не разглядел все подробно, потом отпустил с напутствием:
– Ничего, до свадьбы заживет. А уж до последнего звонка точно.
– Я не пойду. – Егор откинулся на спинку, прижал сумку к животу, – чего я там не видел. Цветы, бантики, слова дурацкие. Экзамены сдам и хватит.
– Зря, – Федерат выщелкнул магазин и ловко вернул его обратно, – надо идти. Потом будет, что вспомнить. Все пойдут, а ты нет?
– Зачем? – повторил Егор. Вдруг накатила сонливость, глаза закрывались, и он еле ворочал языком. Так бы и прилег сейчас на заднее сиденье, поджав коленки и положив под голову сумку с книгами. Говорят, это помогает запомнить все, что в них написано – Катька Сосновская утверждала, что физику она учит именно так. Днем зубрит билеты, а спит с учебником под подушкой. Кстати, Катька точно пойдет, надо бы на нее поглядеть, на ее косы с бантиками.
– Говорю же – будет что вспомнить…
Федерат насторожился, поднялся на ноги, снова лязгнул затвор. Егор вскинулся – сон точно рукой сняло, отец повернулся к лесу. Из кустов один за другим выходили вооруженные люди – двое, четверо, пятеро… Они не прятали оружие, держали его наготове, Федерат подошел к отцу, встал перед ним, поднял «укорот». И опустил при виде шедшего последним Павлова.
– Живы, – они с отцом обнялись, – слава богу.
– Я вам обоим должен, – отец огрел Павлова ладонью по спине, – если бы не твой новенький – хана нам обоим.
Он обернулся на Егора, тот выбрался из машины, подошел. Павлов обнял его, встряхнул за плечи.
– Все, все нормально, – негромко говорил он, – Орехов клянется, что не при делах, готов встретиться…
И осекся, поглядел на Егора.
– Встретимся. Машины где?
– У деревни, – сказал Павлов, – там с охраной бросили. У местных трактор наняли, он нас сюда перевез. Телегу, правда, прицепить пришлось.
– Плевать, – отец надел пиджак, глянул на часы, махнул Федерату рукой, – поехали.
«Сотрудники» разошлись по сторонам, шли рядом, составив что-то вроде коридора, Егор топал следом за отцом и ловил на себе взгляды «братвы». Спортсмены, многие КМС, участники боевых действий на обломках империи – отец поставлял их для участия в разборках любому, кто заплатит, предоставлял защиту бизнесменам. Кадры пробирал Павлов, проверял, обучал, если потребуется – дело шло, расширялось, новые перспективы сулил сегмент вышибания долгов, и Черкашин все это делал дешевле, качественнее и быстрее Орехова. Егор особо не вникал, как и Влад, впрочем. Ему до отцовских грешков и дела не было – Влад уже знал, что будет делать дальше. Выпускные, потом университет, потом практика за границей. Главное – говорил он – уехать из города, а там все само получится. Егор приятелю верил, и сам собирался поступить так же. Ну в самом деле, что ему тут делать – в отцовском ЧОПе этими вот быками командовать? Нет уж, увольте…
Федерат шел первым, отец и Палов едва поспевали за ним, совещались на ходу. Перебрались через болотину мимо сломанного трухлявого моста, выехали на взгорок и оказались у деревни. На дороге стояли машины, павловская охрана ходила рядом, местные опасливо стояли в сторонке, не решаясь подойти ближе. Трактористу заплатили втрое против того, что он запросил, поклявшись молчать о сегодняшнем дне даже на Страшном суде, расселись по машинам. Отец направился к бордовому «крузаку», Федерат бросил автомат на пассажирское сиденье и сел за руль, отец открыл заднюю дверцу.
– Погоди! – крикнул Егор, и рванул к отцу. – Погоди, я с тобой!..
На него обернулись, смотрели кто серьезно, кто с недоумением, но никто даже не улыбнулся. Стало очень тихо, отец обернулся и шагнул навстречу Егору. Обнял его, притянул к себе, и у Егора вдруг перехватило дыхание, как в детстве.
– Домой езжай, уроки делай, – услышал он точно сквозь туман. – Павлов тебя отвезет. Матери скажи, что я скоро приеду. Все, иди, иди, не дури. Нормально все будет.
А приехал уже за полночь, быстро переговорил в коридоре с женой, вошел в комнату Егора, сел рядом на кровать.
– Ты был прав, это не он.
Егор сел, натянул одеяло до подбородка. И злорадно улыбнулся в темноту – отец выглядел обескураженным донельзя, таким Егор его еще ни разу не видел.
– А кто тогда? – спросил он, а отец, помолчав, отозвался:
– А черт его знает, но точно это не Орехов, надо искать среди своих.
Егор плюхнулся на кровать, прикрыл глаза. Вот и все, он не ошибся, надо завтра же сказать Владу, что все нормально. Он наверняка уже все знает, и странно, что до сих пор не позвонил. Хотя вряд ли смог бы это сделать – у них дома тоже, поди, дым коромыслом. Ладно, завтра в школе поговорим.
– А ты пока дома посидишь, – распорядился отец, – денька два-три, пока все не уляжется. Заодно билеты подзубришь, у тебя экзамены через две недели. Все, спи.
И вышел из комнаты, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Пара дней растянулась почти в неделю, и Егор малость озверел от одиночества и постоянной зубрежки. Да еще и городской телефон отец отключил, а мобильный держал при себе, так что Егор извелся от неизвестности. И в первый же день опоздал – Павлов приехал на четверть часа позже, чем договорились, да еще долго шептался о чем-то с отцом, закрывшись в кухне. Потом, когда гнал по городу, распоряжался:
– После уроков никуда не выходи, дождись меня, или я за тобой ребят своих пришлю. Но раньше двух точно не получится.
– Я сам дойду, – сказал Егор, но Павлов глянул так, что желание спорить с помощником отца враз отпало.
– Вроде, не маленький уж, – протянул Павлов, – соображать должен. Ты что, ничего не понял?
Понял, конечно, как и одноклассники, что таращились на опоздавшего Егора с таким видом, будто тот восстал из мертвых. Катька же наоборот – глядела во все глаза, и даже толкнула локтем соседку по парте, толстую, вечно недовольную Маринку.
– Извините. Можно войти? – Егор делал вид, что не замечает десятков устремленных на него глаз и легкого удивленного шепота, смотрел только на Веру, что вытирала платком испачканные мелом пальцы. Тоже все знает, конечно, город маленький, новость о покушении на Черкашина разнеслась по нему моментально. И уже успела подзабыться, когда Егор своим появлением всколыхнул улегшееся, было, любопытство.
– Конечно, Егор, входи.
Вера следила за ним, пока он шел к своей парте, предпоследней в среднем ряду, но почему-то пустой. Егор быстро осмотрелся, и заметил Влада – тот сидел за первой партой, один и пристально глядел в учебник, точно ничего интереснее в жизни не видел. «Разберемся» – Егор сел на место, достал учебник, и тоже принялся вдумчиво изучать его, хотя за неделю заточения успел изучить его от корки до корки.
Постепенно на него перестали оглядываться, шепоток стих, Егор слушал Веру, что говорила о предстоящих экзаменах, а сам глядел Владу в спину. Тот же точно прилип к стулу, сидел прямой, как палка, а, едва прозвенел звонок, первым исчез из класса, точно в открытое окно улетел – Егор даже не заметил, как Влад пропал в толпе одноклассников. Оказывается, уже закончился третий урок, за ним шла большая перемена, и Егор решил прогуляться. Вышел на крыльцо, прошелся туда-сюда, и сбежал от устремленных на него взглядов учеников уже из других – параллельных и младших классов. Весть о появлении Черкашина разнеслась быстро, и на недавнего кандидата в покойники хотелось поглазеть всем и каждому. Егор, чувствуя себя цирковым медведем, чуть ли не бегом направился за школу, и дальше в небольшой парк со старыми березами и липами, и беседкой на берегу заросшего кувшинками пруда, пошел по вдоль берега по асфальтовой дорожке. И даже не удивился, когда увидел Влада – тот сидел на ограде. Заметил Егора, встал, шагнул навстречу, и запнулся, точно не зная, как быть дальше.