Травянистая

– Да, теть Оль. Нашелся.

Собственно, Оборина не приходилось им теткой – но терминов для обозначения подобной степени родства, наверное, не было. Во всяком случае, братья их точно не знали.

– Ну, вот и славно. Как раз к ужину вернулись.

Как ни странно, ели сектанты вполне вкусно. Второй день никаких постных каш, которые представлял Денис. Сочное жареное мясо, пряные грибы, острые печеные овощи, пироги с медом.

– Кушай, кушай, сынок, – подкладывала тетка.

– Все свое, домашнее. Сами все растили, сами собирали, – наколов гриб на вилку, хвастался бородатый Оборин – то ли брат теткин, то ли сват – в их родословной сам черт ногу сломит, а уж Денис и подавно в нее не вникал.

– Ой, а я и забыла… Будете сыр, ребятки? Я на прошлой неделе сделала.

И алкоголь тут был, чего Игорь очень не одобрял: считал, что Денису он сейчас лишний.

От домашней настойки теткины щеки разрумянились в цвет серьгам. Когда она смеялась – и часто – их прорезали ямки.

А тетка в свои шестьдесят с копейками все еще привлекательна. Ее мужеподобная и угрюмая дочь Верка – ровесница Игоря – этим похвастаться не могла.

После ужина Игорь стал прощаться. Тетка в ответ ему целый мешок с собой собрала.

На прощанье брат обнял Дениса, стукнул по спине:

– Ты тут не одичай… А в субботу и я приеду.

– Ну что, братцы? – весело спросил Оборин Дениса и двух женщин, когда проводили. – В «дурака»?

Верка отказалась – села плести что-то из коры. А тетка зажгла лампы – Игорь не обманул насчет благ: даже электричества, и того не было – и присоединилась к Оборину и Денису.

Он не играл в «дурака» лет двадцать – но нехитрое развлечение неожиданно отвлекло и от сна на поляне, и, к счастью, от того, что осталось в городе.

– Ну, Ольга… Вижу – быть тебе снова в дурах, – смеялся Оборин, звучно шлепая об стол картами.

– Ой, Степан, ой, Степан… А на, – вторила тетка, качая серьгами.

В сущности, они ведь совсем неплохие люди. Простые, добродушные. Открытые – почти совсем ведь чужого человека в свой дом пустили, ни о чем не расспрашивая.

Что-то стукнуло в стену. От неожиданности Денис выронил карты. Но никто из Обориных, казалось, не придал шуму значения. Только тетка подняла глаза к потолку и покачала головой.

– А вот, получайте! – подбросила козырную даму.

В трубе завыло. Ветер? Но когда уезжал Игорь, был полный штиль.

Стук повторился снова. Что-то тяжелое с размаху ударило теперь в ближнюю стену – в шаге от Дениса.

– Что это? – голос противно дрогнул.

Тетка улыбнулась и встала, взяла с полки банку с молоком.

– Марваночка шалит. Чужака почуяла, – объяснила, как само собой разумеющееся.

Открыв форточку, она выплеснула за нее молоко.

– Кто?..

Денис, очевидно, спросил совсем тихо: тетка, возвращаясь за стол, погладила по руке и вернулась к картам:

– И кто тут у нас дурак, а, Степан?

3

– Стой! Вот урод!

– Звони в полицию!..

– Да я не… Я не…

– Ублюдок! Убийца! Пошел вон отсюда!

– Я не…

Она могла хотя бы все скрыть. Как десятки, тысячи – делали до нее, сделают в будущем и делают прямо сейчас. Сотни таких, как она, раздвигают ноги от скуки, праздности, от корысти, в погоне за мечтой – да мало, что ли, причин? И сам Денис был не без греха – что уж таить – но всякий раз он оставлял все за порогом, не нес домой. Она же решила уничтожить разом шесть лет брака.

– Ты сам виноват! Ты не мужик!

Она могла бы – даже если не удержалась от неуместной, ненужной исповеди – не говорить хоть это. Но ее все несло. Она попрекала и попрекала, сравнивая с другими.

И ее голос снова и снова звучал в тишине по ночам, когда умолкали все звуки.

Нет ничего хуже ночей.

Однако воздух лесной деревни явно пошел на пользу: стоило утром умыться холодной водой, и в голове сразу вдруг прояснилось – как будто и не было ночных мук совести, уязвленной гордости и бессонницы.

На самом деле так ясно в мыслях не было уже много дней – чуть ли не с того вечера, когда Денис в последний раз находился в здравом уме и видел Яну.

Вспоминая вечерний ветер, он усмехнулся себе под нос – смешны были и свои страхи, и то, что тетка верила в домового и даже дала ему какую-то нелепую кличку. Марь Иванна? Марьяна?..

Рассматривая царапины на груди и плечах, Денис вполне здраво подумал о том, что хоть они и неглубоки, а вакцина от бешенства совсем не была бы лишней.

Он снова подумал про диковинную зверушку – не то дикую лысую кошку, не то ящерицу-мутанта. Было бы вполне любопытно изловить этого василиска и рассмотреть получше. Тем более, никаких особых занятий тут все равно не предвиделось. Думать – больно, читать не хотелось, играть в карты днем не с кем – Оборины и их соседи с утра расходились и работали по хозяйству, невидимые и неслышные, как Игорь и обещал. Конечно, от скуки можно и вызваться им в помощники – но какая от него помощь? Такую работу делать он не умел.

Денис решил поставить капкан. Они наверняка есть в хозяйстве.

Раз животное напало на человека – то оно наверняка хищное. Возможно, получится приманить на мясо.

Оно лежало в погребе, куда вчера убирала хозяйка – Денис перекусил и взял кусок с собой, замотав в желтую бумагу, которую нашел там же, на полке в погребе, с помощью фонаря. Капкан обнаружился после получасовых исканий в ближнем сарае.

Та поляна недалеко от дома Обориных – Денис нашел ее без труда. Легко справился и с капканом: когда-то приходилось охотиться на крыс в гараже. И здоровенные же зверюги! Впрочем, избавляться от них, еще пищавших, было не слишком приятно.

Вернувшись, он встретил Верку – та как будто поджидала у дома.

– Куда ходил?

Вот тебе и молчаливые, и не любопытные.

– Капкан ставил, – честно сказал Денис. – Вчера я тут у вас, почти на опушке, видел зверька необычного. Вот, поймать хочу.

– Просто так не поймаешь – это надо уметь, – улыбнулась Верка.

Нехорошо улыбнулась – хотя в ее лице мало чего хорошего.

– Так я и умею, – уверил Денис.

Но Верка, кажется, не послушала:

– А то гляди – еще кто кого ведь поймает. Думаешь, ты ее – а на деле она тебя. И тогда уж не твое желание исполнится – а ты сам желания исполнять станешь.

Денис посмотрел внимательно, слегка приподняв бровь. Но ничего не сказал: в конце концов, не ему судить других за странности.

Он уже отошел, когда Верка добавила в спину:

– А на лесных полянах днем спать не надо. Увидит травянистая – всю душу и высосет.

– Чего? – Денис с усмешкой обернулся.

Верка продолжила, но только тише, снова обращаясь как будто к себе:

– Разве что мордочка твоя симпатичная приглянулась…

Видимо, это все же был комплимент – самый безумный и дикий, что он когда-либо слышал. Рассмеявшись, Денис пошел мимо дома к реке. Верка бормотала что-то еще, но больше он не оборачивался и не слушал.

4

В капкан никто не попался. Денис проверял его трижды в сутки, но не поймал даже мышь.

От безделья он много курил. От пяти пачек, оставленных братом на неделю, к среде осталось семь сигарет.

– Не угостите, тетя? – Денис показал полупустую пачку, хотя и не видел, чтобы тетка курила.

– Ой, нет, дорогой, – качнула серьгами та. – Не балуюсь, да и никто тут у нас такие, как у тебя, не курит. Если уж сильно охота здоровье портить – спроси Степана, он тебя одолжит самосадом.

Денис отказался:

– Нет, это для меня слишком. К своим привык. Но тут рядом с вами ведь есть деревня.

Тетка поджала губы – что-то ей не понравилось.

– Магазин-то там есть, но как ты доберешься?

Машина Дениса, хотя и осталась у него, а не Яны, стояла в городе. Брат привез на своей: сгреб в охапку и упаковал вместе с вещами, которые сам и собрал под равнодушным и невнимательным руководством.

Здесь же, в поселке, Денис машин вообще не встречал.

– А сами вы на чем ездите?

– Мы редко выбираемся. Если сильно уж надо – лошадь есть и телега.