Всё - за Викторию

— Что еще за шутки вы собрались со мной шутить? Я честный человек, и мне скрывать нечего!

— Помилуйте, ваше сиятельство! Никаких шуток! Все очень серьезно. Дело в том, что меня два года не было в Англии, а по возвращении я узнал, что мой клиент, лорд Дантри, скончался два месяца назад. Ваш кузен оставил завещание, которое хранится у меня лично, и оно до сих пор не было оглашено… — Беркли сделал значительную паузу, наблюдая за реакцией графа. Тот впился взглядом в лицо собеседника, теперь уже ловя каждое слово. Бывший судья подался вперед, дыхание его участилось, а пальцы сжались в кулаки.

Беркли наслаждался произведенным эффектом: именно на такую реакцию он и рассчитывал. Он испытывал необычайное удовольствие, видя волнение старика.

***

Сесил откашлялся, прочищая горло, но голос его все равно звучал глухо:

— Завещание? Что за завещание?

«Неужели, — думал он, — неужели проклятое завещание всплыло?»

После смерти кузена Сесил первым делом обратился в контору Беркли, но поверенный брата оказался в отъезде, а его помощники ничего о завещании не знали. Тогда граф обыскал весь дом, но и здесь ничего не нашел, и почти уверился, что Бенедикт завещания не оставил. Лорд Дантри уже строил планы, как распорядится деньгами, — и вот всплывает этот проклятый документ!..

Бенедикт и Сесил дружили с детства; казалось, они были ближе друг другу, чем родные братья. Но, с появлением в жизни Бенедикта незаконной дочери, отношения между кузенами стали заметно прохладнее. Сесил не одобрял, что брат столь откровенно выставляет напоказ свой позор и даже не пытается скрыть его. Бенедикт же не обращал на его слова внимания. К тому же он считал, что занимающий пост судьи кузен достаточно хорошо обеспечен, и не скрывал, что собирается оставить большую часть состояния Виктории. Переубедить его оказалось невозможно, и Ридли искренне волновался, что этот глупец так и поступит.

Сесил считал Викторию позором их семьи. Он не мог понять брата; вместо того, чтобы спрятать внебрачную дочь, Бенедикт всячески опекал и обхаживал ее, гордо выставляя напоказ перед обществом, презрительно попирая мораль и нравы. И сделал ее наследницей! Но все, чем владел Бенедикт, принадлежало роду Дантри, и кузен не имел права так распоряжаться своим наследством. Виктория для их семьи никто. Сорная трава.

— …Завещание вашего брата, по которому вы наследуете титул и фамильный особняк, а его дочь получает дом в Лондоне и весьма приличное содержание, — покойно пояснил ему Беркли.

— Дочь? — презрительно хмыкнул Дантри, но голос его выдавал волнение, если не ярость. — Виктория — дочь прислуги, она не принадлежит к нашей семье, и я не понимаю, причем здесь она?

— Все вы прекрасно понимаете, — резко оборвал его Беркли, неожиданно показав характер.

Дантри впился в его лицо взглядом, полным бешеной злобы. Первым его порывом было выкинуть наглеца из дома, но он одумался, вспомнив начало их разговора. Почему юрист пришел к нему столь поздно и сказал, что не хочет, чтобы об их разговоре узнали? О каком деле он говорит? Чего добивается? Чтобы огласить завещание, Беркли нужно лишь собрать наследников в своей конторе и зачитать текст. Зачем же он здесь?

— Чего вы хотите? — лаконично спросил Дантри; у бывшего судьи возникло чувство, что сейчас ему предложат нечто прибыльное, но незаконное: со временем он не потерял нюх на такие дела.

— Хочу сделать вам весьма выгодное предложение.

— Ну, так делайте, — нетерпеливо бросил граф и подался вперед всем корпусом, буравя гостя взглядом.

Беркли довольно хмыкнул и прямо сказал:

— Я уничтожу завещание за… вознаграждение. И вы станете единственным наследником.

— Хотите денег? Сколько?

— Я хочу не только денег. Я хочу, чтобы мисс Виже стала моей женой. Вы должны дать свое согласие и повлиять на нее. Сделайте так, чтобы она вышла за меня замуж.

— Виктория?! — граф просто выплюнул ее имя, но, в то же время, чувствовал себя немного ошарашенным.

В последнее время он ломал голову, как бы избавиться от опостылевшей ему девчонки. Вряд ли кто-нибудь захочет жениться на незаконнорожденной бесприданнице. Сделать ее служанкой? Но что-то останавливало его; может быть, долг перед братом. Бенедикт никогда бы не простил ему. Какие бы ссоры между ними ни происходили, все же Сесил любил кузена и искренне горевал из-за его внезапной кончины. И вот ему предлагают столь легкое решение проблемы!

— Да забирайте ее с потрохами, — скривился он. — Сколько денег вы хотите? — этот вопрос занимал его куда больше.

— Пятнадцать тысяч фунтов.

Граф дернулся на своем месте, будто Беркли воткнул ему в сердце осиновый кол. Сумма, затребованная юристом, равнялась трем годовым доходам покойного брата.

— И не спорьте, ваше сиятельство. Вам достанется куда больше, и вам это прекрасно известно, — тут же отмел Беркли все возражения.

Несколько минут Дантри молчал, но все же он не мог не признать, что лучше выплатить столь солидную сумму и получить много больше, нежели лишиться всего.

— Я согласен, — сказал он. — Но вначале я хочу взглянуть на завещание. Может, его и не существует, а вы морочите мне голову.

— О, конечно, я покажу его вам…

— Так предъявите! — нетерпеливо потребовал граф.

— Его нет у меня с собой, завещание хранится в надежном месте. Я завтра составлю брачный договор и предъявлю его вам вместе с завещанием, чтобы у вас не возникло более сомнений, ваше сиятельство. А теперь позвольте откланяться. Провожать меня не нужно. — С этими словами Джонатан Беркли взял из подсвечника горевшую свечу и направился к двери.

***

После ухода барристера в кабинете повисла гробовая тишина.

Лорд Дантри каменным изваянием сидел за столом и обдумывал слова Беркли. Графа грызла жадность. Просто так отдать этому жирному борову целое состояние! Вот если бы ему удалось завладеть завещанием, он бы послал юриста к черту, а Викторию вышвырнул бы на улицу. Если она так нужна Беркли, пусть там ее и ищет! Слишком много проблем от никчемной девки.

Неожиданно Сесил вскочил со своего места, стремительно пересек кабинет, выглянул в коридор и рявкнул на весь дом:

— Джейсон!

И в голосе, и в каждом резком нетерпеливом движении чувствовались раздражение и злость. Не находя себе места, граф метался по кабинету. Наконец, он услышал шаги в коридоре и снова опустился в кресло за письменным столом. Вошел высокий худощавый мужчина; один глаз его был перетянут черной повязкой.

— Закрой дверь, — велел Джейсону хозяин, — я не хочу, чтобы нас подслушали.

Джейсон закрыл дверь и встал напротив графа, ожидая, когда тот объяснит, что же происходит. По природе своей он был молчалив и предпочитал действовать, а не болтать. Высказывался он крайне редко и исключительно по делу, за что Сесил его ценил.

— Завещание брата всплыло. Он все оставил ей, — коротко бросил лорд Дантри.

Джейсону не надо было пояснять, кому все оставил Бенедикт: они уже не раз обсуждали тему завещания, пытаясь его искать.

— И знаешь, что предложил мне жирный ублюдок, которого мы встретили около дома? — голос графа дрогнул от ярости.

Джейсон ничего не сказал, он ждал продолжения.

— Он согласится уничтожить завещание, если я выплачу ему огромное вознаграждение и отдам Викторию в жены.

— Племянница дорого вам обходится, — неожиданно обронил Джейсон тихим вкрадчивым голосом.

— Племянница! — с отвращением выплюнул Дантри. — Она мне не племянница! Она… Ее мать шлюха!

Некоторое время Сесил учащенно дышал, а его помощник терпеливо ждал, пока тот успокоится.

— Нужно найти завещание и уничтожить его, — наконец сказал граф.

— И юриста? — спокойно поинтересовался Джейсон.

— Свидетели ни к чему, — тихо подтвердил приговор лорд Дантри. — Вытряси из него завещание и избавься от жирной свиньи.

— А что, если юрист не отдаст документ? Или через месяц появится новый юрист с завещанием? Вдруг ваш покойный кузен решил подстраховаться? — вкрадчиво спросил Джейсон.