Надежда Пятиречья

Этими мыслями Ася ни с кем и никогда не делилась. И лишь с самого детства безуспешно просила взять ее в вылазку на лодке за границу Пятиречья вместе с другими храбрецами, чтобы воочию увидеть Пустоту. Глупой девчонке всегда отказывали, ведь никто еще не возвращался из этих путешествий. Лишь однажды лодку с бездыханными телами прибило к берегу.

Глава 2. Артур

Июль был любимой порой Аси. Промозглый климат Пятиречья с его сырым воздухом и тучами комарья сложно было назвать благосклонным к людям. С Первой реки то и дело набегал пронизывающий до костей ветер, который даже деревья Заречья не всегда сдерживали. А постоянно моросящий дождь оседал в волосах, превращая их в мочалку, чуть ли не полгода к ряду. Но именно благодаря влажности рос и зеленел не только дикий свободолюбивый лес, но и поля, усеянные злаковыми и бобовыми, пасленовыми и даже фруктовыми деревьями.

В Пятиречье еды хватало всем – большая часть населения трудилась в поле из поколения в поколения, даже не представляя иной жизни. Круглый год они сеяли, пропалывали и снимали урожай. Коптили, консервировали и солили. Поливали, высушивали и удобряли. И лишь июль был полон томительного ожидания. Месяц, которому нельзя было мешать, и который определял весь следующий год.

Именно в июле детей отпускали с полей пораньше, и они с усиленным рвением приходили на Асины уроки.

Утренний зной, редкий в этих краях, окутал деревянный сруб, где жила девушка, жарким маревом испарившейся росы. Ася вышла на улицу и сладко потянулась. Зачерпнув дождевой воды из кадки около порога, она умылась и взглянула на свое расплывающееся в воде отражение.

Ася жила недалеко от Владимирской церкви прямо в соседнем доме с отцом Алексием. Это место она выбрала сама – бабушка, наоборот, старалась обосноваться поближе к Пятой реке, на границе с Пустотой. Но как только ее не стало, Ася упросила наместника, которого знала с детства и ласково называла Сан Санычем, поменять большой деревянный дом с двумя комнатами на ветхую избушку у самой церкви. И не столько она хотела быть ближе к Спасителю (хотя и это, разумеется, тоже), сколько мечтала жить возле своей же школы и транзитки в Гостиный район.

Асю нередко звали проводить уроки и в других школах, где дети интеллигенции поначалу считали ее низкородной, но вскоре начинали прислушиваться и даже называли любимой учительницей. Временами по поручению власть предержащих ее отправляли в Дом Знаний за книгами – ведь никто другой не мог задержаться внутри так надолго. А Ася с легкостью бродила по большому древнему залу, уставленному стеллажами книг, сдувала пыль с разноцветных корешков, изучала безделушки, не тронутые временем, и вдыхала странный аромат давно канувшей в лету эпохи.

Говорят, что когда-то через реки между районами были перекинуты десятки мостов, но лишь немногие из них сохранились. Центральный проспект, в прошлом Невский, а теперь – Первореченский, вел через все Пятиречье, пересекая каждый район и каждую реку. На нем-то и выстроили транзитки. Ася очень любила переходить через реки, и хоть делала она это часто, каждый раз ритуал казался ей важным и таинственным. Блеклыми чернилами девушка записывала свое имя в реестре посещений, сообщала, что не проносит оружия или запрещенных предметов, и следовала дальше, а на обратном пути отчитывалась о визите. Конечно, полная процедура была куда сложнее, но служитель транзитки знал Асю с детства и мог бы пропустить ее даже без этих формальностей и разрешения на проход.

Школу, рассчитанную всего на несколько учеников, разместили в церковной пристройке, и была она ничем иным, как обыкновенным деревянным срубом, в каких обитало все Пятиречье. Даже в Казанском и Дворцовом районах людям приходилось довольствоваться деревянным домами. Конечно, для интеллигенции они строились двухэтажными с резными наличниками на крохотных окошках, куда втискивали мутное стекло. Ася нередко засматривалась на башенки, выкрашенные в яркие цвета, на настоящие веранды, выходящие на расчищенный от травы и зелени гранит, и силилась представить, что же было на этом месте раньше.

Сколько легенд и страшилок ходило про город, что прежде омывался водами пяти рек. Был он больше Пятиречья или занимал лишь его часть? Кем были те люди, кому удалось построить Древние Дома из камней, которые и поднять-то невозможно? Был ли здесь лес или хотя бы парк? И зачем делали такие широкие дороги, теперь сплошь поросшие густой травой? На все эти вопросы давал ответы Новейший Завет, а Ася беззаветно верила в него. И все же пытливый ум и любознательность, привитая бабушкой, не давали девушке объяснять абсолютно все в мире одной лишь слепой верой.

Ася всегда приходила на занятия рано. За час в полной тишине она успевала перечитывать книги, рассуждать об устройстве мира и разглядывать доисторические открытки с видами города, которые однажды тайком прихватила из Дома Знаний. На них изображались как знакомые Древние Дома, так и истлевшие в веках. Изображения утверждали, что город состоял из гранита, мрамора и переплетения рек, но никак не из бескрайних лесов. Однажды заметив эти открытки у Аси, отец Алексий обвинил девушку в ереси и строго настрого запретил показывать кусочки цветного картона детям, а лучше всего – их сжечь. Ася их, конечно же, сохранила, но берегла от чужих взглядов как ценнейшую реликвию. Кто знает, сказка на них или действительность!

Одетая в льняные штаны и рубаху, какие носили и женщины, и мужчины Заречья, она сидела за учительским столом и мыслями переносилась в далекие-далекие времена, которыми дети до сих пор пугали друг друга у вечерних костров. Деревянные лавки в два ряда пока пустовали, а единственное окно было распахнуто, пропуская в помещение косые лучи первого солнца. На Асиных тонких губах блуждала улыбка, а длинные нервные пальцы выстукивали по столу незамысловатый ритм.

Такой ее и застал Сан Саныч, долговязый стареющий мужчина с крупными распухшими суставами. Своим видом он напоминал Асе дерево, испещренное наростами. Наместник заглянул в дверь, и девушка вздрогнула. За ним вальяжной походкой, не чувствуя и тени смущения, зашел совсем юный парень. Ася сразу заметила хищный прищур темно-карих глаз и издевательскую усмешку на изогнутых губах. Парень как будто считал себя лучше и важнее всех вокруг и ни на секунду не сомневался в собственной ослепительности. Он действительно был красив – русые волнистые волосы доходили до самых лопаток (в Заречье так не носят), а ямочка на подбородке добавляла его заостренному скуластому лицу детскую наивность.

От устремленного на нее надменного взгляда девушка поежилась и захотела отвернуться, но Сан Саныч уже направился к ней, а парень двинулся следом.

– Доброе утро, Ася, – обратился к ней наместник скрипучим голосом. – Не занята? Можно с тобой поговорить?

– Да, конечно. – Она старалась смотреть только на Сан Саныча и не обращать внимания на молодого человека за его спиной, от вида которого по коже пробегал холодок.

– Ась, тут у меня мальчик, – он покосился назад с явным неудовольствием. – Его нужно пристроить к тебе в школу. Ничего не говори, – он не дал Асе даже раскрыть рот, – с отцом Алексием я договорился. Мальчик из Гостиного. Школа ему нужна для дальнейшей службы. Послушает тебя месяц-два, а ты дашь ему хорошую характеристику. Поняла? Есть вопросы?

– Почему именно ко мне? – дрожащим голосом спросила девушка и прикусила губу – глупая привычка, когда она нервничала.

– Ты – большая девочка, – прошептал Сан Саныч, – должна понимать. Меня попросили помочь, я помогаю. Его отцу я отказать не мог.

Наместник развернулся на месте, коротко кивнул Асе, хлопнул парня по плечу и скрылся за дверью. Растерянная девушка замерла на месте, теребя рукой непослушный локон волос, который то и дело выпадал из-за уха. На молодого человека она старалась не смотреть, но и вести себя как маленькая застенчивая девочка было бы глупо. Все же она – учительница. Собравшись с духом, Ася подняла глаза и на одном дыхании выпалила: