Царство

- Рати в Муроме, Нижнем Новгороде и ближних к нему Городце и Стародубе, а также соседних с ними малых крепостях стоит собирать постепенно, отправляя пусть даже небольшие отряды в восточное порубежье. Зато почаще! И продолжать делать засеки на возможном пути татар… Но одновременно с тем, заранее приготовить проходы для княжьей и царской дружин, пусть даже вырубив новые просеки в лесах! В поход двинемся после того, как войско Всеволодовичей вернется из-под Пскова, а то и из земель крестоносцев. И если Мстислав Глебович присоединится к нам, то нужно дождаться и его объединения с ратью Юрия Ингваревича… Однако все это возможно! Необходимо лишь заранее определить примерный срок выступления так, чтобы времени дойти хватило обоим, да с запасом – и на него равняться… Все одно тумены, посланные на юг, ближе, чем к концу лета, не вернутся.

…Так вот мы и рассуждаем уже который день о будущем и «блестящем» (в моих мыслях и мечтах) контрнаступлении русичей на поганых – грандиозном по задумке, но не факт, что воплотимом в реальности. Однако же попытаться мы просто обязаны…

И да, больше нам делать просто нечего – помимо праздных разговоров, из всех развлечений нам доступны разве что короткие прогулки по палубе, где мы можем полюбоваться морской гладью. Не так и плохо на самом деле – но не во время качки, а тем паче более сильных волнений. В эти не самые приятные мгновения каюту мне точно не стоит покидать! Ибо волны порой смывают в море даже опытных, физически крепких и привычных ко всему матросов – а что говорить о «сухопутной крысе», раненой в плечо и еще далекой от восстановления?!

Но ничего – путь наш подходит к концу. Вот уже второй день мы идем вдоль побережья Швеции – и, видимо, обрадованный щедрой платой за убитых моряков да вознаграждением за перевозку, Бруно решил доставить нас прямиком в Уппсалу. Где наш ждет купец Добромир, доверенное лицо боярина Гаврилы Олексича, отправившийся в земли свеев ранее – одновременно с нашим выходом в Дерпт. Добромир – частый гость в Уппсале, он знает многих влиятельных людей и имеет выходы на них… В том числе и на служителей церкви.

Столицу Швеции, еще во времена первых викингов бывшую пристанищем их конунгов, этот древний «двор богов» нельзя сравнивать с крошечным, перестраивающимся из замка Дерптом. Да и влияние ландмейстера Ливонского ордена не сравнимо с властью и авторитетом братьев-ярлов из рода Фолькунгов. Увы, мы вряд ли сможем попасть на «прием» к Ульфу Фасе или к Биргеру, другого полета птицы.

Впрочем, это нам и не нужно. Доверенное лицо папского легата, прибывшего в Уппсалу с наказом великого понтифика начинать очередной, «Финский» крестовый поход, имеет большое влияние на местных церковников – и в тоже время это пришлый человек, не очень разбирающийся в местных реалиях. Выдав ему всю ту же дезу-полуправду о конфликте братьев, об уязвимости русичей, озвучив просьбу посадника поддержать Новгород в борьбе с князьями, мы (как я на то надеюсь) запустим серьезную цепную реакцию. В результате которой убеждать Фолькунгов ударить по Новгороду именно сейчас будут уже высшие чины церкви, имеющие здесь значительное влияние. И слово их будет весить гораздо больше, чем слова каких-то неизвестных посланников…

Главное, чтобы Добромир справился с возложенной на него задачей – и договорился о встрече или с человеком легата, или хотя бы с тем церковником, кто мог бы донести до ушей римлянина наши слова!

Глава 9

…Агостино Манчини, доверенное лицо легата Вильгельма Моденского, сидел у камина, протянув ноги к огню и поцеживая разогретое вино с пряностями. Вино, услада души, было его небольшой слабостью – особенно в студеных северных землях, где каменные чертоги прогреваются только летом. Он никогда не напивался и не впадал в скотское состояние – но позволял себе немного пригубить чуть терпкого напитка, еще хранящего аромат вызревшего под жарким Пьемонтским солнцем винограда… Епископский викарий любил провести вечер с чашей вина, напоминающего ему об отчем доме, поглядывая при этом в огонь – но сегодня его одиночество было скрашено присутствием собеседника. Собеседника крайне влиятельного и бывшего старшим над ним в иерархии священнослужителей – но вынужденного принять приглашение от доверенного лица папского легата. Впрочем, и Ярлер, архиепископ Упсалы, был не против вкусить подогретого южного вина с безумно дорогими на севере индусскими пряностями, продолжая уже давно начатый разговор:

- Значит, посадник желает сам утвердиться в Хольмгарде?

Агостино безразлично пожал плечами:

- Его человек сообщил, что посадник ведет речь от лица всего боярства. Однако же мы понимаем, что он наверняка желает стать кем-то большим, чем просто первым среди равных… И я думаю, что это желание нам необходимо всячески подогреть – гордость первый, и самый главный из человеческих грехов, уводящий даже добродеятельных христиан к погибели… При этом именно власть имущие очень легко поддаются данному греху.

Сделав неторопливый глоток из своей чаши, стараясь насладиться неповторимым букетом столь яркого и необычного напитка, архиепископ лишь спустя некоторое время с легким ехидством в голосе заметил:

- Но разве нам должно разжигать грехи в христианах? Разве цель нашего служения не заключается в обратном?!

Фрязин искренне улыбнулся понравившейся ему шутке, после чего все же счел необходимым ответить:

- Мы говорим о заблудших схизматиках, все еще исповедующих Христа греческим обрядом и не желающих признать главенства папы Римского. Но между тем, еще древние осознали мудрое правило победителей: разделяй и властвуй! Хольмгард и конунгов русов уже разделились, что ослабило обе стороны. Когда же рвущийся к власти посадник возвысится над прочими боярами, вызвав тем самым их ненависть, кровь его сторонников наверняка прольется. В конце концов, если русы окажутся чересчур миролюбивы, мы поможем ей пролиться… И тогда вспыхнет уже очередная вражда внутри Хольмгарда, что позволит без особых трудов занять его славным рыцарям свеев!

Ярлер скривил губы в жесткой ответной усмешке:

- Нашим славным рыцарям, кто успел уже нашить Святой Крест на сюрко, не потребуется ждать, пока бояре русов, оставшись без конунга, вцепятся друг другу в глотки в борьбе за власть! Хольмгард без боевого вождя, кто сплотил бы вокруг себя их дружины и повел бы ратников в бой, неспособен вывести войско за городские стены и защитить свою землю! И если слова посланников правдивы, то отобрать у русов Альдейгьборг и запереть их купцам путь в Варяжское море мы сможем уже этим летом, силой оружия – не беря на себя никаких обязательств! Вопрос лишь в том – действительно ли правдивы слова людей посадника? И являются ли они теми, за кого себя выдают? И почему, наконец, они обратились именно к вам, пришлому викарию, а не к архиепископу Уппсалы?!

Агостино Манчини, давно ожидавший подобного вопроса, лишь усмехнулся про себя. Ярлера крепко задело то, что русы нашли выход именно на человека папского легата. И еще сильнее обеспокоил его тот факт, что кто-то из подчиненных ему служителей архидиоцеза Уппсалы сумел «подружиться» с римлянином. А вдруг этот «кто-то» ищет поддержки последнего, намереваясь побороться за престол архиепископа? Да на лице свея крупными буквами написано, что он прямо сейчас перебирает в уме имена возможных противников! Тонко улыбнувшись собеседнику и сделав очередной глоток, Манчини спокойно ответил:

- Опустим ненужные подробности, что отвлекают нас от главной цели нашей беседы. Что касается «посланников» – у меня нет особого доверия к их словам, хотя и звучали они вполне искренне и убедительно… Но, увы, я допустил ошибку, взяв с собой на встречу слишком мало людей – русы же были с сопровождением из десятка воинов. Да и сами послы по внешнему виду показались мне опытными, бывалыми бойцами… Поэтому я не решился приказать схватить их – и провести более «подробный» разговор в пыточном подвале! Впрочем, мой опыт подсказывает, что на дыбе даже честный человек запросто оболжет самого себя – а правдивость их слов не так и сложно будет проверить, отправив в Хольмгард лазутчика. В конце концов, вражду братьев-конунгов вряд ли возможно утаить – и если это правда, то правдой может оказаться и все остальное.