Страница 11 из 51
Где-то вдалеке вздохнули и хрипловатый голос поведал мне занимательную историю. Не прояснившую все загадки, но частично объяснившую некоторые странности.
А дело было так…
«Папа» пронюхал что-то об Эфорре, — Агнес не знала, что именно — и стал его запугивать. Для начала попросил присмотреть за его дочуркой двоечницей в академии. Профессор, скрипя зубами, согласился, но все равно устроил все так, что Агнес не сдала ни одного экзамена. И поставленные им хорошие оценки уже не спасли положения, потому что по другим предметам стояли одни колы. И еще он регулярно над ней насмехался. А ведь Агнес была в него влюблена! Но профессор плевать на нее хотел, в то время, как все парни в академии пьянели от одной только улыбки прекрасной бестолочи. Тогда-то Агнес и решила отомстить, возненавидев Эфорра всем сердцем. Разгорелась война, в которой она проиграла, потому что… потому что профессор просто не соизволил в эту войну ввязаться.
Но Агнес не сдалась. Она была убеждена — сведения, которые достал отец, имеют отношение к личной жизни профессора и, при обыске его дома, обязательно найдется что-нибудь крайне неприличное. Хэнк обещал помочь. И вообще тоже сох по ней. Разрабатывая план, они и сблизились окончательно. И — нет, Хэнк ничего не говорил о деньгах, обещанных за содержимое сейфа. Наверняка заключил сделку уже после ее перемещения.
Я, естественно, не стала рассказывать Агнес про Потти и только поторопила ее, потому что прекрасная бестолочь снова заткнулась.
Оказывается, была у нее одна беда. Бестолочь обращалась в розового шиншилла,* — я понятия не имела, что это. Видимо, какой-то зверь.
«В вашем мире много оборотней», — философски прокомментировала я признание Агнес. — «Одним больше, одним меньше, какая разница».
Оборотни имелись, но перекидываться считалось дурным тоном, а иногда и преступлением, неопределенно объяснила Агнес. И потом, вторая шиншиллья ипостась начала брать вверх над ней, и превращения становились все более частыми и долговременными. Бороться было все труднее и труднее и тогда появился мастер Нонн, который многое прояснил. По его мнению, Агнес была настолько тупа, что ушлому шиншиллу не составляло большого труда ее подавлять.
Бестолочь стибрила из «папиного» сейфа приличную сумму денег и отнесла этому шарлатану, который и дал совет обменяться телами с кем-нибудь «умным» из другого мира. Временно. Иномирянка поборет хитрую ипостась, а потом Агнес сможет спокойно вернуться.
«А я не должна была знать об этой маленькой детали изначально»? — строго спросила я, и в тревоге провела ладонью по телу — не зарастаю ли уже розовым пухом?
Дико захотелось стукнуть Агнес справочником по лбу.
Бестолочь хотела рассказать, но позже. Нонн провел ритуал, — запрещенный законом, кстати, — и мы с ней поменялись. Притом, мастер оказался таким профи, что обстряпал все без присутствия самой Агнес, которая тем временем сдавала экзамен. Ну а потом Эфорр сорвался и добился ее, то есть, моего отчисления из академии, а «папа» вдруг выгнал из замка и пристроил прямехонько в особняк профессора. Агнес считала, что это Маделин его надоумила, чтобы избавиться от будущей падчерицы.
Ого, интересно. У «папы», значит, и вредная невеста завелась. Не та ли блондинка с почты?
Хэнка о своем перемещении Агнес не уведомила, уж слишком незаконным был ритуал, но понадеялась, что я и без нее найду те компроматы и отомщу, наконец, ненавистному преподу.
И тут, как обычно бывает в подобных историях, что-то пошло не так.
Ипостась шиншилла переехала вслед за бестолочью, а я щеголяю каким-то непонятным даром, сметая с пути даже профессоров-василисков. Весьма нехилых таких магов.
«Стоп! А с этого места поподробнее, пожалуйста», — вскинула я ладонь. — «Что означает ипостась шиншилла переехала вслед за тобой»?
«Это означает, что я и в твоем облике перевоплощаюсь в розового шиншиллааа»! — слезливо пожаловалась Агнес.
_______
*Розовый шиншилл — небольшой грызун, наподобие земной шиншиллы, но с длинной розовой шерстью. По-катански его название произносится совсем иначе, но Катерина адаптирует неизвестные слова под родной язык.
Глава 13 Боль василиска
Шон вернулся домой через час.
Обычно после обращения в василиска он пропадал надолго. Чаще всего устремлялся к морю, реже уносился в пустоши. Все зависело от времени года и настроения. И каждый раз потом мучился от боли в трансформированном теле… и еще от стыда. За шесть лет Шон так и не смог привыкнуть к тому, что он — оборотень.
Именно он — подающий надежды молодой василисколог, аристократ, мечтающий о карьере и респектабельном будущем, возможно, о семье.
Какая ирония, злая насмешка судьбы…
Позорная вторая ипостась клеймом вжигалась в плоть и разум, принуждая постоянно держать себя под жесточайшим контролем. Каждый день доказывая себе и окружающим, что он все еще Человек. Все еще джентльмен. Ученый, в конце концов. Заставляя с внутренней горечью ловить непрекращающиеся хитровато-подозрительные взгляды мужчин, и возбужденно-любопытные — женщин.
Но этой ночью он подавил василиска быстро. Всего за час справился со звериной, страшной сущностью. Потому что впервые устыдился ее настолько сильно.
Как бы ни была ему ненавистна Агнес Праст, он не имел права пустить насмарку все годы самоконтроля и дисциплины. Понять бы только, что на него нашло.
Он никогда раньше не кидался на людей!
Шон опустился на плоской крыше гаража, где у него был обустроен тайный ход в дом. Превращение в человека всегда проходило мучительно, и он потом еще лежал, обнаженный, на прохладном бетоне, старательно выравнивая дыхание.
Только когда сердцебиение окончательно пришло в норму, а тело перестало дрожать от спазмов, он поднялся на ноги и медленно спустился по крутой винтовой лестнице, накинул припасенный на случай оборота халат, добрел до спальни.
Первым делом он всегда шел в душ и ожесточенно отскребал все следы обращения. Как же он ненавидел своего василиска!
Стоя под мощными струями горячей воды, он вспоминал испуганное лицо Праст. Убегая, она все-таки повернулась к нему. Всего на секунду, но успела увидеть начальные волны трансформации. Профессор иронично хмыкнул. Неужели он так поразил ее? Вряд ли. Его постыдный секрет давно известен в Каллине.
Да и за его пределами тоже. Оборотней не любят в приличном обществе. Боятся, презирают. Только его железная сила воли и нежелание давать себе поблажек помогали удерживать позиции в научном академическом мире. Не скатиться в животное состояние, не попасть в резервацию к другим… таким же, как он.
Шон знал всего несколько оборотней, которым удалось то же. Всего несколько человек, державших ипостась в стальных тисках. Ему вспомнился вдруг Марк Лерой, талантливый магофизик, лис мутант, каждый день сражающийся на своей личной войне.
Но то, что произошло сегодня — очень плохо. Если Праст распустит слух о его несдержанности… Он в гневе стукнул кулаком по запотевшему кафелю.
И как его угораздило потерять голову? Шон Эфорр никогда не срывается!
Хотя, разве женщин привлекает не эта его особенность? Как иногда смотрит на него Лилиан. С трепетным страхом, расширенными от вожделения глазами. Так смотрела на него и сама Праст, когда в своем тупом самомнении пыталась завлечь его год назад. Естественно, безрезультатно. Шон никогда не развлекался со студентками.
Не считал этичным, с одной стороны.
С другой стороны, любая глупая интрижка, ошибка, и его и так шаткое положение просто рухнет. И даже бабушка Кэрол уже не вытащит. А он не собирался менять свою устоявшуюся жизнь на поселение оборотней василисков в пустоши Шредера.
И он не мог подвести Потти.
Шон вышел из ванной и прямо так, без одежды, бросился на кровать. Вытянулся на спине и с тревожной досадой снова вспомнил о Праст. Она изменилась. Не казалась больше непроходимой идиоткой. И еще почему-то волновала, буквально выводила из себя, горячила кровь. Инстинкт самосохранения кричал, призывал срочно избавиться от нее, как можно скорее выставить вон. И не видеть, не соприкасаться…