Вернись ко мне

– Игорь, угомонись! – подал, наконец-то, голос Михаил. – Ты что несёшь?

– Не понял, ты же сам любишь девочек постарше? В чём проблема, Миха?

– Проблема в том, друг, что ты берега попутал, обрати внимание на то, – обвёл он рукой помещение, – где ты находишься. Ты не в ночном клубе, а в библиотеке, если что! – попытался прервать он его страстные излияния, но тот вошёл в раж и распалился только сильнее от его слов.

У меня был шок, мне оставалось только хлопать в недоумении ресницами, стало так мерзко и противно на душе. Они же друзья, и как я могла запасть на этого Михаила? Да он такой же развратник и бабник, все они одинаковые! Подумаешь на мою грудь не смотрел – это ничего не значит! Почувствовав себя полной дурой, я встала и подошла к окну, чтобы его открыть, воздуха стало не хватать, и я задыхалась. Мне уже не было необходимости сидеть за компьютером, всю литературу я приняла и в обществе этих ненормальных и озабоченных не нуждалась.

– Покиньте это помещение оба! Немедленно! – не повышая голоса, спокойно сказала я, так и не обернувшись.

Их лица я отчетливо видела через стекло в окне, стараясь ровно и глубоко дышать Я пыталась прийти в себя и не знала как их выгнать. Уже итак всем своим видом показала им, что их присутствие здесь больше не желательно, наш разговор окончен и я больше не намерена с ними общаться. Как же я презирала таких недалёких, похотливых кобелей. И как таких земля носит?

Дверь в библиотеку открылась, и кто-то вошёл. Моё рабочее время вышло, мне нужно было выключать компьютер и собираться домой, но я не сдвинулась с места и ждала, когда они уйдут. Вошла девушка, которая подошла вплотную к Михаилу и обняла его за талию, положив ему голову на плечо.

– Миша, Игорь, вы почему так долго? Бросили меня внизу с одеждой одну? Любимый мой, какие-то проблемы? – обратилась она к Михаилу преданно заглядывая в глаза.

Их отражение я видела отчетливо, и мне было очень плохо, не потому, что у него оказалась девушка и он занят, а потому что я, как дура, повелась на этого парня, который оказался занят. Я просто идиотка! Сил не было, и я прикрыла глаза от досады и грусти, что я какая-то прокаженная, что у меня никак не складывается личная жизнь. Может, меня проклял кто или на мне венец безбрачия? А ещё мне было стыдно, что у него девушка есть, а я готова была ему отдаться при первой встрече…, не ожидала от тебя такого. И кто я после этого, можно даже не озвучивать, итак всем ясно…

– Ты зачем пришла, Анжелика? Я же сказал тебе внизу меня ждать! – грозно закричал он на неё, что та попятилась назад.

– Какая муха тебя укусила! Я соскучилась по тебе, мне было там скучно одной и одиноко… И вообще, почему ты на меня кричишь! – взвизгнула она, переходя на писк.

Всю эту стену воссоединения влюблённых, я наблюдала через стекло, так и не повернувшись больше к ним лицом. Взгляд девушки не отрывался от парня, в то время как тот глаз не сводил с меня, сверля меня своим пронизывающим взглядом, поймав в отражении мой рассеянный взгляд. Так мы и смотрели в глаза друг другу через оконное стекло минуты две, после чего он схватил свою девушку за руку и пулей выбежал из помещения, не забыв прихватить и своего озабоченного друга Игоря, который всё же не упустил возможность крикнуть напоследок очередную мерзость:

– Я ещё вернусь за тобой, прекрасная и неотразимая Вероника Сергеевна. Запомни меня, Игорь Селиванов и если что у меня КМС* по дзюдо, пятый курс спортфака. Я зря на ветер слов не бросаю, мы ещё увидимся и очень скоро! – обещал он мне скорую встречу, после чего скрылся из вида к моему большому облегчению, оставив меня одну.

Тишина…. Эта троица ушла на второй план и в моей голове вспыхнули воспоминания о близком моему сердцу человеке из моего далёкого детства, с такими же поразительно-голубыми глазами, как и у Михаила…. Я ещё долго стояла и образ мальчика двенадцати лет, с которым мы были не разлей вода, отражался то ли в стекле окна, то ли в моей душе ….Слёзы быстрыми ручейками стекали по моим щекам, напоминая о боли и потере дорогого мне человека…. Эта рана никогда не заживёт, да я и не хотела забвения – это единственное и самое ценное в моей жизни стоящее и настоящее, и я не хочу забывать ни секунды тех дней…., тех далёких дней, когда я была по-настоящему счастлива….

*КМС – кандидат в мастера спорта.

Глава 6.

Совершенно опустошенная и разбитая, я вернулась в своё смешанное общежитие, где нижние этажи занимали сотрудники и преподаватели с членами их семей, а верхние студенты разных курсов. В этом типовом человечнике, эпохи позднего совка, я занимала целую отдельную, пусть и небольшую комнату. Обычно простых сотрудников селили по двое человек, но, благодаря хлопотами моей начальницы я жила одна, чему была очень рада, если учесть, как я люблю уединение, покой и тишину. Да и кому понравится, если к тебе заселят абсолютно чужого человека? Ходи потом попами толкайся, мне в студенческое время этого хватило, теперь уже и не по возрасту и как-то даже несолидно выходит, хотя если надо, меня и не спросят. Мы тут все на птичьих правах живём и другой жизни мне не светит….

Скинув верхнюю одежду, даже не раздеваясь, и не разогревая себе ужин, хотя я была очень голодная, я обессиленно упала на кровать и тут же погрузилась в воспоминания…, очень далекие, давно минувшие, но такие сладкие…, самые дорогие моему сердцу….

Это было самое счастливое время в моей жизни, но длилось оно недолго, всего лишь короткий миг, но он изменил всё… и меня в том числе…

Как меня только не обзывали: пацанка, задира, каланча, дылда, кобыла и так далее по этому бесконечно-обидному списку. В нашем небольшом селе никто не хотел дружить с такой, как я. Девочки избегали, не считая меня достойной себя, а парни обходили стороной или элементарно боялись. Уже в то время я была очень высокой не по годам и не страшилась никого. Прозвище Бесстрашная Ника, получила я в свои семь лет за то, что была боевая настолько, что кидалась в драку при любом, даже незначительном поводе, отстаивая свои права и не только свои, заступаясь за любого, кто нуждался в чужой помощи. Если других девчонок дёргали за косы, сыпали им за шиворот снег, дразнили и пихали в грязь, то со мной, Вероникой Кружилиной, шутки были плохи, и эти проказники скорее сами быстрее могли там оказаться. Со мной такой номер не проходил, и маленькие пакости заканчивались плохо для таких шутников. В результате все стали осторожно вести себя в отношении меня, а именно шарахаться, обходя за три километра. Слухи быстро разошлись, что меня лучше не трогать, и совсем скоро стали не просто боятся, но и уважать.

В тот год мне было двенадцать лет, и я перешла в шестой класс. Училась я на отлично, программу усваивала хорошо, но вот поведение оставляло желать лучшего. Родители были завсегдатаи кабинета директора и дисциплинарных комиссий. Как только они со мной не беседовали и не убеждали быть более мягкой и женственной, всё впустую. Нет, я не игнорировала и старалась изо всех сил, соглашалась с их доводами, ведь я взрослела, и мне самой это нравилось всё меньше и меньше, но ничего не могла с собой поделать. Каждый раз нарушала данное им слово и вляпывалась в новую историю: то я разбила окно своим ботинком, когда кидала его в мальчика, который тянул девочку за хвост, то сама пнула девочку, которая обозвала меня жирафихой и чокнутой, то ударила одноклассника рюкзаком за то, что тот плюнул жвачку в неположенном месте. И такие казусы случались ежедневно, да по несколько раз в день, пока в один прекрасный день не появился Он…

Звали его Андрей Аллерборн, его семья вроде бы как временно и ненадолго переехала в наше село, здесь жила бабушка по отцовой линии и ей требовалась помощь и поддержка. Они и до этого приезжали, но ненадолго, а здесь поселились на постоянное место жительство, и Андрей стал ходить в наш класс. В первый же день обучения наши парни после школы перегородили ему дорогу, окружили и решили проверить его на прочность. Человек он новый, а они крутые, как не выпендриться и не показать, кто тут главный – это дело святое. И когда уже все сняли рюкзаки и приготовились его лупить куда придётся, вышла из засады я. Всё это я наблюдала из-за угла и ждала удобного момента, чтобы помочь новенькому мальчику. И справедливости ради, один на пятерых считаю нечестным.