Страница 12 из 13
Софи аккуратно утерла губа салфеткой, на лице ее застыло нехорошее, насмешливое, холодное и злое выражение.
– Господин инквизитор, а вы не утратили вашего горячего испанского темперамента, – насмешливо произнесла она, глядя прозрачными зелеными глазам в его разъяренные и алые. – Так и не скажешь, что за этим бесстрастным, строгим фасадом пылают такие страсти!
– Ты! Ошиблась! – яростно выдохнул Тристан.
– Ты ни разу не сказал мне после этого, что любишь меня.
Тристан, пылая от гнева, яростно и упрямо сжал губы, словно боялся, что хоть одно слово из тех, что ждет Софи, выскользнет наружу. В этом был он весь – не сказать того, что от него требуют насильно. Нет. Даже в ущерб себе. Даже если нестерпимо больно.
– Ах, да. Я забыла! Ты же упрямый и гордый королевский сын. И первым не пойдешь на примирение. Даже если оно тебе нужно. Впрочем, нужно ли…
– Именно, – зло выдохнул Тристан. – Напоминай это себе почаще! Я – королевский сын, я не буду униженно просить прощения за то, чего не совершал, и доказывать, что ты нужна мне. Если ты этого не чувствуешь сама, то это не показать никакими силами!
– Ну, право же, мадам Софи, – подал несчастный голос Густав. – Я с его милостью уже давно. И никаких барышень, я могу в том поклясться…
Она ссорящихся яростно глянули на оборотня, и тот неловко замолк, втянув голову в плечи.
– Я, – злорадно выкрикнула Софи, теряя остатки самообладания, – не ошибаюсь! Все мои видения и предсказания сбылись, все! Даже мелкие! Даже самые ничтожные, все! И это сбудется!
– Что ты там видела, а, – зло шипел Тристан. Его руки яростно тискали скатерть, будто пытаясь ее сорвать со стола. Густав, заметив это, поспешно подхватил свою тарелку с завтраком, и в следующий миг все со стола – приборы и еда, – было сметено одним безжалостным рывком. Густав, грустно вздохнув, поставил тарелку на стол и продолжил трапезу, уже не обращая внимания на привычную ему темпераментную ссору бывших любовников.
– Будешь должен еще и за посуду, – заводясь еще больше, выкрикнула Софи. – Кроме прожжённого ковра.
– Что-о-о ты видела…
– Видела тебя! – зло выкрикнула Софи. – Ты, черт тебя дери, трахал эту девку, даже не удосужившись снять свое чертово пальто и скинуть штаны! Просто вытащил свой чертов член! Притиснул ее в углу! И драл, как последнюю шлюху! Я видела, как мотаются ее чертовы ноги! Слышала, как она вопит под тобой! Видела, как ты дерешь и терзаешь ее! Видела, как тебе уносит остатки разума! Черт тебя дери, я тебя отлично знаю! Ты готов был оттрахать ее в и рот, и в…
– Софи!!!
– Мадам Софи! – произнес Густав укоризненно, бросив ложку. – Я же завтракаю!
– Ты готов был поиметь ее одновременно во все дырки, – тяжело дыша, выплюнула Софи, глядя яростно горящими глазами на Тристана. – Видно, сожалел, что член у тебя только один. Хотел пометить своим запахом, своим семенем всю. Растерзать. Разорвать. Заставить орать. Причинить ей боль, лишь бы покорить себе. Я знаю тебя, Тристан Зимородок. Ты хотел ее. Так же фанатично и неистово хотел, как жаждешь справедливости. Так же яростно, как хочешь быть выше всех. Так же искренне, как хочешь жить и дышать. Я видела тебя по-настоящему, одержимо и безумно, влюбленным. И этого зрелища я пережить не могу. И жить с тобой в мире и согласии в ожидании того, как ты вспыхнешь такой безумной любовью к женщине, я не могу!
Тристан смолчал. Только на лице его выписалось исступленное, почти безумное выражение.
– И теперь ты говоришь мне о девице, которую под тебя умело подкладывают…
– Но это действительно так! – взревел Тристан. – Чертов демон ведет какую-то странную игру! Эта дама появилась в тот момент, когда я еще не отошел от заклятий суккуба, вся политая афродизиаком! Что я должен был подумать?!
– И ты пальцем ее не тронул, – насмешливо фыркнула Софи.
– Именно так! – выкрикнул Тристан. – Я! Не! Тронул! Ее! Но я не могу ее бросить, не могу отойти в сторону, потому что мне сказали – ее гарантированно разорвут на куски! Этот пропахший серой говнюк пригрозил мне, что пожалуется какой-то Черной Герцогине, которая держит в своих руках поводки всех чернокнижной своры нечестивцев, и девчонке просто настанет конец!
– Кому?! – изумленно протянула Софи, вмиг затихнув.
В ее прозрачных зеленых глазах светилось такое изумление, что Тристану послышался легкий звон магии. И он насторожился.
– Ты что-то знаешь о ней? – быстро спросил он. – Кто это? Ты ведьма, притом магия твоя черна. Ты должна знать, о ком идет речь!
– Да откуда же мне знать, – Софи казалась озадаченной. – Такие пафосные имена дают старым, давно забытым персонажам из легенд…
– Но я почувствовал, как ты напряглась! – не отступал Тристан. – Тебя словно кольнуло что-то! Говори!
– Кольнуло! – яростно закричала Софи. – Конечно, кольнуло! Девчонка, потом герцогиня… это означает, что возле тебя будет тереться еще одна баба! Сколько их может быть?! Это невозможно, невозможно терпеть!
– Безумная ревнивица! – заорал Тристан.
– Похотливый потаскун! – в ответ ему выкрикнула Софи.
– Спасибо, мадам Софи, все было очень вкусно! – произнёс вежливый оборотень, промокая губы салфеткой.
***
Тристан и Густав решили немного прогуляться, чтобы развеялись недобрые чувства после учиненного скандала. Но не успели они и пары улиц пройти, как их обогнал экипаж, слишком странный и дорогой, чтобы на него можно было не обращать внимания.
На вид это была бы совершенно обычная конная повозка с той лишь разницей, что лошади в нее впряжено не было.
– Новейшая паровая машина, ваша милость, – угодливо подсказал Густав, рассматривая, как экипаж останавливается у обочины и его лакированная дверца открывается. – Забавная вещь, правда? Давайте такую заведем. Говорят, она работает на воде. Заливаешь в бак ведро, и можно кататься весь день.
– Я слишком стар для этих новомодных штук, – огрызнулся Тристан.
– Ну, уж – стар! За рулем могу быть я. А вы, ваша милость, с комфортом можете устроиться на пассажирском сидении и смотреть на проплывающие пейзажи. Как было б здорово!
С этими словами они поравнялись с экипажем, откуда, надо отметить, вылез презабавный и престранный тип.
Роста он был небольшого, телосложения крепкого. Широкозадый, как самая толстая кумушка. Какой-то несуразный, словно корявый обрубок бревна на ножках. Лицо у неизвестного было самого отталкивающего вида; широкое, как у бульдога, с резкими и грубыми чертами, словно вырубленными топором из сырого, тяжелого и вязкого дерева. Ни дать, ни взять – разбойник, каторжник.
Однако, одет он был очень хорошо, дорого, во фрак и лаковые ботинки. Его фрачная грудь слепила белизной манишки, на руках были надеты белые перчатки, видимо, чтобы скрыть корявые, грубые пальцы. Фалды его фрака торжественно и аккуратно лежали на оттопыренной заднице.
В руках этот странный тип держал цилиндр, который почтительно стащил с напомаженных, блестящих черных волос при приближении Тристана.
– Ваша милость, – и голос у этого странного человека был грубый, как лай бульдога. Он заступил Тристану и Густаву дорогу, прыгнув бочком, как краб, и те вынуждены были остановиться. – Позвольте вам передать приглашение к даме. Сегодня вечером она будет ждать вас у себя в загородном доме. И вам бы лучше всего поспешить привести себя в порядок. Негоже являться перед уважаемой женщиной помятым, с серым лицом и красными глазами. Только глаза вам надо будет завязать. Дом моей госпожи не проходной двор, она сама хочет остаться неузнанной.
Однако!
С изумлением подумал Тристан, что уже давно никто не осмеливался раскрывать рот, чтобы прочесть нравоучений по поводу его внешнего вида. А этот посланник, значит, думает, что имеет такие права?! Так сильно переживает за то, чтоб вид Тристана не оскорбил взгляда уважаемой дамы?!
Посланник молча ждал ответа.
Его черные крохотные глазки, словно два буравчика, так и сверлили Тристана, неулыбчивый, большой рот, словно у сердитой жабы, кривился в недоброй гримасе. Так, словно этому странному посыльному неприятно было находиться рядом с Тристаном. Но из уважения к пославшей его даме он держит себя в руках и ведет себя более чем почтительно.