Ромашковый лес

С этого дня оса каждый день стала наблюдать за Пчелкой и никак не могла понять, зачем она работает. Оса никогда и ничего не делала, и превосходно жила себе в свое удовольствие, а пчела зачем-то запасала пыльцу, да еще и чтобы на всех хватило, и целый день без устали летала с пасеки на цветок и обратно по тысяче раз. Оса перемещалась рядом и смеялась над Пчелкой, показывая, что она может ничего не делать или делать все что угодно! А пчелка не отвлекалась от работы.

В один из таких обычных дней, оса подлетела поближе к пчелам, чтобы все видели и слышали, как она свободна. Вдруг оса заметила, что все они внезапно залетели в улей и никто оттуда больше не вылетал. Оса оглянулась и заметила огромного медведя, идущего по пасеке. Он приближался к пчелиному дому. Оса слышала какое-то шуршание в улье и поняла, что сейчас сражаться с медведем вылетит одна из пчел, и если не справится, ей помогут остальные. Оса почему-то держала лапки, чтобы эта участь не выпала ее пчелке, над которой она буквально только что издевалась. Но, увы, Пчелка была так благородна, что убедила всех в том, что именно она должна умереть за остальных.

Когда она вылетела из маленького отверстия своего домика, сердце у осы сильно забилось, как будто было готово вместе с пчелой ринуться в бой. А Пчелка подлетела прямо к носу медведя, прицелилась и сильно укусила его, оставив острое жало иголкой торчать из раны. А сама, отдав жалу все свои силы, мертвая упала к ногам медведя. Тот завопил, хватаясь за больное место, но как только он дотрагивался до «пчелиного шила», ему становилось еще больнее. Но оса не слышала его воплей, она не сводила глаз с погибшей пчелы. Раньше она смеялась над ней, но не знала, какая она на самом деле. Оса, ошеломленная, повисла в воздухе, зарыв свой взгляд в одной точке – она была поражена произошедшим. В ее глазах читался страх, но не перед медведем, а перед пчелой. Она поняла, как много Пчелка сделала за свою жизнь, и пусть она умерла, зато о ней будут помнить. «А если умру я, – огорченно прошептала Оса, – все подумают, что я просто устала летать». И ей стало еще страшней.

«Нет ничего хуже бесполезной жизни!» – крикнула она, надорвав глотку так, что даже медведь умолк, прислушавшись. В этот момент она ринулась на него и жалилась, жалилась, жалилась, но она не могла так, как пчелка отдаться спасению других полностью и, оставив силы, просто погибнуть.

Когда оса в последний раз ужалила медведя, она упала на землю рядом с бездыханной пчелой. «Есть, – еле выговаривала она, – есть хуже бесполезной жизни, – она отвернулась и, вдыхая глубоко воздух, на выдохе, произнесла, – бесполезная смерть, когда ничего уже не изменить». И, закатив глаза, оса погрузилась в долгий сон.

Она думала, что умерла, и ей уже виделось, как там, в том мире, она расплачивается за свою бесполезность на земле. Но вдруг, мутно-мутно, как в тумане, прямо перед собой, она различила несколько силуэтов. Совсем придя в себя, она увидела, что окружена целой сотней пчел.

«Что это? – спросила оса, – пчелиный рай?». И одна мудрая пчела ответила ей: «Нет, это пчелиный рой». «А я? Я…» – начала было оса. «А ты, – перебила ее пчела, –слишком многое поняла. Нельзя лишать тебя шанса исправить свою главную ошибку». Оса приподнялась, взглянула на мертвую Пчелку и уверенно, сквозь пелену слез, произнесла: «Я справлюсь!»

Жить – мечтать

Полумесяцем выгнув шею, она медленно плыла по бледно-синему озеру, вглядываясь в свое отражение. Ее белые, как снег, перья, казалось, были посыпаны серебром и отливали драгоценным металлом под бликами солнца. Она была изящна, и все повороты ее головы были плавными, как легкое дуновение ветерка. Движений ее лапок под водой было не видно, поэтому создавалось впечатление, что она летит над поверхностью озера, прижав крылья к телу. Вдруг она уткнулась в кувшинку, и тут же очнулась от каких-то своих мыслей.

Лебедь любила мечтать, поэтому часто она, не замечая ничего, погружалась в выдуманный собой мир и лишь случайно попавшая под лапку травинка могла вернуть ее к реальности, и то не надолго. Она только оглядывалась, улыбалась тому, какое яркое солнце, теплое озеро и нежный воздух кругом, и снова утопала в своих мечтах.

Однажды, когда она все также парила над водой, светясь серебром и вглядываясь в воду, ее мечты прервало чье-то шипение. Она повернула голову и увидела диких черных лебедей. Они широко взмахивали крыльями и, на хвосте привставая над водой и опуская шею, набрасывались друг на друга, издавали устрашающие звуки, дрались, а потом, довольные, взлетали над землей, соревнуясь в быстроте полета. Лебеди стало очень интересно, что делают дикари, и она подплыла к ним поближе. И тут увидела его: он был таким черным, как раскаленный уголь, что даже отливал рубинными тонами. Глаза его были наполнены свободой, а клюв приоткрывался в громком шипении. Лебедь не могла отвести от него глаз. Она старалась осмотреть всех птиц, но ее взор все равно возвращался к нему. Наблюдая за ним, она и не заметила, что подплыла ближе и стала заметна. Дикие лебеди тут же окружили ее и начали гоготать:

– Посмотрите, какая куколка!

– Такая беленькая!

– Полетели с нами, птичка!

– Полетели! – не думая ответила лебедь. А дикари засмеялись и умчались куда-то ввысь одни, оставив ее провожать их своим переполненным восторга взглядом.

Она была счастлива, потому что была уверена, что скоро снова увидит стаю, а вместе с ней – его! Она разогналась на глади озера и, несколько раз гордо взмахнув крыльями, взлетела над земным шаром. Она летела и мечтала о том, что когда-нибудь со своим дикарем споет настоящую лебединую песню о любви…

Приземлившись, она стала ждать возвращения стаи и еще долго всматривалась в бездну небес, надеясь, что сейчас они за ней прилетят, но они всё не прилетали. Только когда лебедь, уткнувшись клювом в свою пушистую грудку, собралась уплывать, она услышала какой-то звук. Будто ветер путался в перьях птичьего крыла. Она обернулась: к ней летел он. Лебедь вся задрожала и хотела было поскорее уплыть, но пока она думала, он уже был рядом.

– Послушай, – начал он, – ты другая, ты совсем не такая как мы. Тебе не место в нашей стае, они тебя заклюют. Ты слишком мечтательная, а мы – слишком земные. Ты не сможешь с нами, прости… – закончил он и, мгновенно взметнувшись в воздух, остался черной точкой исчезать на горизонте.

– Мечтательная? – спросила Лебедь у тишины, – А я больше не буду мечтать ни о чем. Даже о тебе не буду мечтать! – крикнула она так, чтобы стон ее донесся с ветром до исчезающего в небесной воронке лебедя.

И она правда перестала мечтать…Перестала мечтать даже о том, что когда-нибудь она, вместе со своим дикарем споет настоящую лебединую песню о любви…

Так прошел месяц. Лебедь очень изменилась: ее перья, некогда белые как снег, стали серыми и отливали пеплом, поворот головой стал резким и грубоватым, а отталкивание лапками от воды – очень заметным. Она стала обращать внимание на все кувшинки на озере, и перестала радоваться и удивляться яркому солнцу, теплому озеру и нежному воздуху.

Когда лебедь плыла по бледно-синей глади, вглядываясь в берега, она услышала стуки крыльев и, мгновенно обернувшись, увидела стаю диких лебедей. Они все также шипели и устраивали бои на воде. Лебедь долго на них смотрела, надеясь, что они ее заметят, но…она уже совсем перестала мечтать. Не мечтала и теперь, что они примут ее к себе. И неожиданно поняв, что больше не хочет быть с ними, она резко оттолкнулась лапками от озера и, задев воду крыльями, взлетела в небо. Все это заметили и стали следить за ней своими взглядами. А она с безумной скоростью поднималась все выше и выше, что даже слезы от попутного ветра слепили ей глаза. Хотя, от ветра ли? Она рыдала оттого, что разучилась мечтать! «Зачем жить, когда все слишком реально?» – думала она и тут же, пронзенная чем-то, стала падать на землю. В полете она разглядела, что лишилась крыльев, опалив их о солнечные лучи.