Рожденный зверем

В просторной комнате стоял диван, большой круглый обеденный стол, барная стойка, разделяющая кухню и гостиную, на второй этаж вела винтовая лестница. Я сел на диван и сложил руки на коленях, показывая, что не собираюсь делать резких движений. Лилит прошла на кухню и включила кофеварку.

– Выглядишь отвратительно, – повернулась она ко мне. – На втором этаже есть душ, полотенца лежат там же.

Сначала я не понял, что она от меня хотела, и продолжал сидеть на диване. Но она еще раз повторила про душ, и я стал подниматься на второй этаж. После того, как я сорвался на Ларри в кабинете, я плохо понимал, что делаю. Пропажа Оливии, смерть на аэродроме, избиение друга, а теперь то, что я иду в душ в доме полицейского, которая должна была упечь меня за решетку – уже ничего не казалось мне экстраординарным.

На стене вдоль лестницы висели фотографии, такие же как висят в каждом доме: дети, родители, любимые, школьный был и выпускной в институте. У Лилит были фотографии иного рода: в тире, с коллегами-полицейскими, на военной базе в полном обмундировании. Пара фотографий показались мне странными, слишком темными, лишь по очертаниям можно было догадаться, что она на охоте и стоит одной ногой на своей добыче. Не задерживаясь, я прошел мимо, нашел ванную комнату и быстро залез в душ.

Теплые струи смывали с меня пот, кровь и противное чувство вины. Задумываться над тем, что стало с Ларри не хотелось, я представлял его в больнице, под капельницами, среди пищащих аппаратов. Помочь не смогу, просить прощения смысла не имеет, такое не прощают, за такое только несут наказание. И это наказание ждало меня внизу, разогревая кофе.

Из душа я вышел обновленным, не так, как после прыжка с парашютом, осознания и перевороты в моей жизни уже произошли. Но я был готов ко всему, что последует за этим. Рубашка была безнадежно испорчена, вся порвана и в крови, не стал надевать и вышел в одних брюках.

Спустившись, я увидел Лилит, сидящую на крутящемся стуле за барной стойкой и потягивающей кофе из большой белой кружки. Я сел рядом и взял вторую кружку. Полицейский мундир был небрежно брошен на край стола, я отметил ее формы, просвечивающие через полупрозрачную футболку, под которой не было никакого белья.  По шее стекали капельки пота. От нее исходил нежный аромат, распущенные волосы кудрями разметались по ее плечам. Минуту мы пили кофе молча, наблюдая как качается маятник Ньютона, отбивая такт ударами шаров.

– Все-таки зачем ты привезла меня сюда?

– Я хочу помочь тебе найти дочь, – не отрываясь от кружки, произнесла она.

– Ты проверяла, ее не существует.

– Но ты в это не веришь.

– Искать то, чего нет сложно. Да и ты не сможешь замять избиение, я все равно сяду.

– Я могу многое, ты даже не представляешь что.

Она отставила кружку и повернулась ко мне. Через секунду я схватил ее за волосы и притянул к себе, впившись поцелуем в ее губы. От них исходил аромат ванили и кофе, что заставляло впиваться все сильнее. Она не сопротивлялась, обхватила меня, проводя руками по голому, еще влажному телу. По спине побежали мурашки, уходя вниз и будя дикое, звериное чувство. Я хотел обладать ей. Никогда и никем я не хотел владеть так, как ей. Лора никогда не вызывала во мне животного желания. Всегда податливая, предпочитающая получать, а не отдавать, она была лишь доступным объектом.

Когда-то Лора любила меня без ума, отдаваясь по-рабски, но это все больше отдаляло меня от нее. Будучи веселой, живой в молодости, с каждым годом совместной жизни она все больше увядала, как теряет свежесть и сок виноград, превращаясь в изюм. Здесь же было совсем другое.

– Хочешь остановить, сделай это сейчас, – прохрипел я, понимая, что уже ничто не сможет сдержать меня.

Она молчала, только сильнее впилась ноготками в мою шею, притягивая для следующего поцелуя.

Я полностью потерял контроль над собой. Подсадив Лилит на барную стойку, я раздвинул ей ноги и сжал упругие ягодицы. Она выдохнула и прижалась ко мне. Сорвал все, что мешало добраться до нее настоящей, впился в затвердевшие соски, будто изголодавшийся младенец.

Отстранив меня, она стала расстегивать брюки, сползла со стойки на пол, встав на колени, подчиняя меня своей власти, поглощающей и захлестывающей, лишающей силы воли. Я отстранил ее, она встала с недовольным лицом, но я не мог больше подчиняться ей. В голове пульсировала кровь, ни мира, ни проблем вокруг не существовало, лишь одна мысль билась в такт с сердцем: я должен владеть ей, только я.

Помню только гладкую спину, выпирающие позвонки, по которым я проводил рукой, спускаясь ниже, и такт маятника, отсчитывающего удары, совпадающие с моими собственными, с биением сердца. Мы двигались, и все двигалось вокруг нас: раз-два, раз-два, словно весь мир отсчитывал с нами такт новой мелодии. У меня помутилось в голове, мы остановились, потом начали снова, все ускоряя движения, увлекая за собой. Я дошел до конца, задыхаясь и чуть не падая, на мгновенье оперся головой на ее спину. Остановился, а маятник на столе продолжал движение, возвращая реальность в мою жизнь.

– Это какое-то безумие, – отстранился я, облокачиваясь о барную стойку.

Лилит распрямилась, поправила одежду и встала передо мной, нахально склонив голову и потягивая остывший кофе.

– Мне нужно идти, – пошатываясь, я поплелся к двери.

– Куда это ты собрался? – с шумом поставила она кружку на стол. – Я забрала тебя с места преступления, значит, ты находишься под арестом.

– По-моему, свой арест я уже отработал, – остановился у двери, но не взялся за ручку.

– Ты совершил тяжкое преступление, которое зафиксировали камеры и несколько свидетелей, оно уже попало в сводки. Если сейчас уйдешь, получишь еще одно – изнасилование полицейского при исполнении.

– Хреновый ты полицейский, раз позволила оказаться у себя дома и изнасиловать.

– Кто сказал, что это было дома? По дороге ты перехватил управление автомобилем, оглушил, привез в укромное место и…

– Что ты хочешь? – повернулся и подошел к ней вплотную.

– Расслабься и разожми кулаки, – она прошла мимо и села на диван. – Ты взял меня, потому что хотел. Что же сейчас бросаешься в кусты?

– Я, – я замялся, пытаясь понять, что на меня нашло изначально и почему хочу это прекратить, – я люблю свою жену. Несмотря на вот это, все равно люблю.

– Видела я ее, та еще стерва, всю душу из нормального мужика вынет. Тем более не верит в то, что дочь у вас была. Не смотри на меня так, я же сказала, что верю тебе.

– Что. Тебе. Нужно.

– Сядь, – жестко произнесла она, указав на диван рядом с собой. – Теперь поговорим по-взрослому. Я работаю с такими, как ты. Часто вижу людей, которые помнят тех, кого не помнит никто. Я умею их находить. Но мне нужна некая ответная услуга.

Она сидела и смотрела на меня. Насмешка, взгляд с высока, теперь она владела ситуацией, владела мной полностью. Минутная слабость стоила мне не только уголовного дела, но и наглую шантажистку. Она не продолжала, наслаждалась, впитывала каждую секунду моего бессилия. Выбор без выбора, я не мог отказаться, не мог уйти без последствий для себя. Она поняла мое молчание правильно.

– У меня есть одно дело, нужно, чтобы ты поехал со мной. Потом я тебя отвезу домой и не буду заводить дело.

– Одно? – спросил я, не веря в такую щедрую сделку. – И как ты поможешь с дочкой?

– Это потом, сначала дело.

Она поднялась с дивана и прошла к двери, остановилась и повернулась ко мне.

– Долго будешь там стоять?

Я встал и пошел следом. Она выпустила меня из дома и закрыла за мной дверь.

– Что стоишь, вперед, – она прошла мимо меня, направляясь к своей машине, открыла пассажирскую дверь и сама села за руль.

3.2

Машина тронулась. Также как сидеть на заднем сиденье в роли пристегнутого преступника, мне было некомфортно рядом с Лилит. Сзади я был преступником, который находился на своем месте. Здесь же я был преступником, изменником и полностью подчиненным этой женщине.  Мы петляли по улицам, выехали с центральных районов и попали в районы гетто. Прямо на дороге сидели люди в оборванной одежде, курили травку, косо поглядывая на полицейскую машину, но не пугались и не убегали. Некоторые даже махали руками, приветствуя Лилит. Она отвечала, будто знала их всех.