Беззащитный

От этого Игорь окончательно озлобился и на себя, и на своего слишком смекалистого коллегу, да и на второго заодно тоже. Благо день действительно оказался спокойным, что позволило улизнуть домой пораньше.

Возвращаясь через средних размеров пробку, он впервые решился задуматься о том, что заставило его вести себя так по-идиотски. О Славе. О пропавшем и, видимо, так и не обнаружившемся Славе.

Определенно Нина никогда не упоминала этого имени раньше. Правда, на работе у нее были, естественно, не только постоянные сотрудники, всяких аутсорсников хватало с избытком. Но вряд ли исчезновение одного из них вызвало бы такие катастрофические последствия, у них же там почти все проекты намертво встали.

Хотя почему нет?

Игорь попробовал представить какого-нибудь мастера по монтажу, который забрал бы материалы со съемок – допустим, кто-то додумался дать ему единственный вариант, не имеющий копий, – а потом попал в больницу с чем-то тяжелым, что мешает ему выйти на связь. Вот лежит он на койке, страдает. А рядом тумбочка, в ней – его рюкзак, который был при нем, когда его совершенно внезапно и спешно увезли на скорой помощи, и в котором лежит заветный внешний диск. Но при этом он каким-то образом умудрился посеять телефон, выйти на связь хотя бы с его женой ни он сам, ни кто-нибудь из больничного персонала не почесался. А госпитализировали его в критическом состоянии. Настолько, что лежит он без сознания. Или без памяти…

Цокнув от накатившего раздражения языком, Игорь понял, что выдумывает невразумительную чушь. Вроде той, которую какой-нибудь тугой на соображалку муж будет втирать своей жене после выходных на чужой даче с бабами. Нет, найти простое объяснение в такой ситуации не получится. Все варианты с больницами, пьянками или несчастными случаями к этому моменту должны были быть уже проверены.

Но что тогда? Неужели Слава мог сбежать тайно от всех? Внезапно? Раз настолько внезапно, то, наверное, не просто намеренно, а по заранее разработанному плану. Что же он, вздумал прихватить с собой все, что наснимала компания Нины, и смыться, чтобы это перепродать? Бред! Ничего настолько ценного они не снимали и снимать не могли. Может, дело в совсем другой стороне жизни этого Славы, которая с Ниной никак не связана? Может, он набрал кредитов и убежал с деньгами, чтобы осесть где-нибудь в Краснодаре, а его жене скоро предстоит встреча с коллекторами, потому что все долги записаны на нее?

Опять выдумки!

«Нет, это бесполезно», – даже не сказал, а велел себе Игорь.

Но уверенность уже окрепла: если Слава и исчез, то только по своей воле. То есть теперь он находится именно там, где ему нужно. Где он намерен находиться.

Мелкий дождь моросил всю дорогу от арт-центра до дома. К тому же стемнело, так что мир за окном машины был и зыбким, и непроглядным. Поворачивая на свою улицу, Игорь отметил, что совсем не может разглядеть водителя соседнего автомобиля. От этого ему стало очень неприятно.

– Олежка увольняться собрался.

Вот что сказала Нина, когда Игорь застал ее на кухне. Супруга сидела с чашкой кофе и с глубокой мисочкой, наполненной разноцветными конфетами «Скитлс», которые она вяло перебирала пальцами. Игорь не знал, сколько химически-фруктовых пуговок изначально было засыпано в стеклянную посудину, но готов был поспорить, что к его приходу было съедено не меньше половины от общего объема.

– Бунт на корабле, – проговорил он, проходя к холодильнику. – Одна течь в трюме – и сразу за борт?

– Он там себе кучу техники в кредит взял, ему расплачиваться надо, – оправдалась за бирюзововолосого коллегу Нина с искренним, но не очень сильным сочувствием. – Будет искать, где работа идет и где за нее платят.

– Что ж поделаешь… – отозвался Игорь. – А что с этим… Славой, кажется? Так и не нашелся?

Вместо ответа Нина зачерпнула несколько конфеток, сделала вид, что собирается запустить ими в мужа, а потом отправила в рот. Скривилась, будто и от кислоты, и от огорчения на явно глупый вопрос.

– А ты знал, что у нас по тридцать тысяч человек в год пропадает? – Она подперла щеку рукой и вдруг уставилась куда-то в пространство. Такой отрешенности Игорь за ней припомнить не мог. – Я про это и раньше слышала, но как-то внимания не обращала… А тут как представила: тридцать тысяч теряются и бродят где-то. Вроде в городе живут, в цивилизации… А я представила, что они будто по лесу так ходят… ходят…

– Но находятся же потом, – сказал Игорь, внимательно глядя на жену.

Да, определенно так резко падать духом было для нее не свойственно. Нина и сама выглядела так, будто потерялась в городе и отчаялась найти путь домой.

– Находятся? А, да… – Она попробовала взбодриться, но не очень успешно. – У нас сегодня весь день прошел под лозунгом: «Больше клиентов, хороших и разных». Старые проекты стоят, так Водяной прям нарадоваться не мог. Пусть, говорит, полежат пока, а там заново все посмотрим, все по местам расставим с холодной головой. А пока нечего, говорит, рассиживаться, вон уже очередь новых желающих… Блин, когда ж его погонят и нормального нам сделают! Через неделю такой хаос начнется – хоть самой вслед за Олежкой увольняться…

Игорь поспешно подсел к Нине поближе, испугавшись, что сейчас она заплачет. Этого она не сделала, но выражение все той же безвозвратной потерянности на ее лице усугубилось. Он накрыл ее ладонь своей, она в ответ почти безэмоционально провела пару раз по костяшкам его пальцев.

– Ничего, это я так… – сказала Нина, зачерпывая еще скитлсов. – Выдохлась сегодня у тебя корова. Доили ее, доили, а молока нету.

С этими словами она умолкала и чуть погодя спряталась в телефон.

А Игорь еще минут пять продолжал держать Нину за руку, украдкой следя за выражением ее лица.

Раньше Игорю казалось, что их обоих в равной степени можно назвать веселыми. Потом у него началась серьезная работа, она сделала его более саркастичным, а вот веселья поубавилось. Игорь это за собой всегда замечал, считал, что повзрослел. Но Нина… Он всегда был уверен, что какой он встретил ее в самый первый раз, такой она и оставалась. Конечно, никогда она не была прям лучезарной или беззаботной. Но Игорь думал, что веселость сопутствует Нине всегда. Да, веселость и склонность находить выход почти из любой неприятности. В этом он никогда не сомневался вплоть до этого самого момента.

Детей порой учат противостоять своим страхам при помощи смеха. Когда им кажется, что кто-то прячется под их кроватью или смотрит из темноты неплотно закрытого шкафа, в котором на самом деле никого нет. Даже в какой-то сказке – да, может, и не в одной – главного злодея буквально побеждали смехом. И Нина будто бы сохраняла такую способность – бороться со страхами, смеясь над ними. Во всяком случае, пыталась ею пользоваться, насколько это возможно, будучи взрослой. И Игорю это в ней очень нравилось.

Сейчас же у него было ощущение, что эта веселость из Нины словно полностью исчезла. Словно явился – опять же из сказки – злой волшебник, пришел и похитил у нее смех.

И смотреть на супругу было теперь, как смотреть на те парные фотографии, первая из которых показывает густой таежный лес или тропические джунгли, а вторая – безжизненную, изъезженную тяжелыми колесами и убитую химикатами землю.

К разговору о Славе вернулись еще раз, перед сном.

Игорь готовился, подбирал слова. Всего за пару часов после их разговора на кухне его призрачные подозрения сильно окрепли. Он перебирал в памяти все, что знал о работе своей жены, о ее коллегах, о проектах. Пытался вытащить наружу любые подробности, которые слышал от нее. Их количество было совсем невелико, от этого ему становилось стыдно и дискомфортно. Похоже, он не такой уж внимательный слушатель, какого она рассчитывала в нем найти, когда что-нибудь рассказывала.

Тем не менее вытрясти из памяти кое-что существенное у него получилось.

– А помнишь, – начал он, когда они стояли с двух сторон от кровати и складывали тяжелое расписное покрывало, – месяцев восемь назад, кажется, у вас там тоже какой-то трэш произошел… То ли вашего Водяного кто-то на деньги развел, то ли что-то вроде того…